Сердце мертвого мира (СИ)

  Раш поскреб затылок, - пальцы отыскали еще одну проплешину, кривую, точно пучок молний, - зевнул, всем видом показывая - пусть говорит, что хочет, а он останется в каменном круге до рассвета. К тому ж, девчонка еще не отошла от хасиса - мало ли чего ей приснилось. 
  - Чужестранец, не время упрямиться, - упорствовала Хани. Говорила так, будто увещала малого ребенка не совать пальцы в кипящий котел. - Беда будет, если не сделать подношения. 
  - Можем перерезать горло твоей кляче, - предложил карманник. - Только пешими далеко нам не уйти, подохнем с голоду. Думаешь, Гартис нам зачтет загубленную конягу? 
  На миг ему показалось, что последние слова заставили девушку задуматься, но после она принялась за старое, теперь с тройным усердием. Поняв, что остаток ночи пройдет в спорах с северянкой, карманник пожелал ей поцеловать харстов зад, и согласился. 
  Теперь, когда Хани могла ехать сама, она попробовала отобрать у него поводья, в ответ на что Раш осклабился и взамен предложил ей бежать следом за лошадью. И очень удивился, когда девчонка только пожала плечами, и пристроилась позади него. Карманник и это списал на дурман от хасиса. 
  Ехали молча. Рассвет принес мелкий холодный дождь. Когда Раша стал досаждать непонятный хруст, он не сразу понял, что то были их с северянкой волосы: намоченные дождем, они тут же замерзали на промозглом ветру, превращаясь в сосульки. Скоро к нему добавился хруст ледяной корки под копытами лошади. Раш замерз: большая часть его одежды больше напоминала решето, рукав куртки был оторван наполовину и ветер забирался в просвет на плече, выстуживая остатки тепла. Кольчуга с охотой принимала холод, но Раш и не думал о том, чтобы снять ее. Северянка не жаловалась, но Раш чувствовал ее частую дрожь. И ухмыльнулся, когда девчонка прижалась к нему, в поисках тепла. 
  - Если не согреемся - пропадем, - сказал Раш, выстукивая зубами чечетку. "Интересно, даже если мы найдем дерево - сколько шансов раскормить им костер?" - Харст тебя дери, ты же колдунья, фергайра, сделай какой-то фокус. 
  Ответа не последовало. На всякий случай Раш повторил громче. 
  - Я не могу, - шепнула девушка. 
  - Чего не можешь-то? 
  - Не могу ничего. Не чувствую магии, будто слепая стала до нее. Самую малость только выходит зачерпнуть. 
  Раш, пользуясь тем, что девчонка не может видеть его лица, усмехнулся. Отмеченные богиней светлой магии, могли видеть ее источники, находить их повсюду, как искатель воды определяет подземный ручей одной только виноградной лозой. Так же было и с теми, кого отметила темная Шараяна. Те, кого богини не одарили "видением", не могли сотворить волшебство, хоть бы сколько времени не провели в чародейских учениях. Служители богов, жрецы и послушники, странники-пилигримы - получали силу от тех, кому отбивали поклоны. Были будто бы проводниками между божьей волей и миром простых смертных. Но они не были отмеченными, и так же, как и остальные, не могли "черпать" из магически источников. Во всех частях Эзершата, у каждого народа, были свои способы использовать чародейство: рхельцы, дасирийцы и таремцы изучали общие постулаты магии, северяне заклинали погоду и духов, иджальцы презирали чары, отдавая предпочтение жреческим благословениям, драконоезды вкладывали каждую каплю магии в свои скудные земли и урожай. 
  Хани, если он верно ее понял, перестала видеть магические источники. Любопытно. 
  - А как же путеводный шар? 
  Он не видел, но почувствовал, как северянка передернула плечами. После шмыгнула носом и прижалась щекой к его плечу. "Хоть есть кому спину от ветра загородить", - подумал карманник. 
  - Я немного чувствую, но это быстро тает. 
  Раш видел, как она протянула руку, привычным жестом попробовала выхватить из воздуха туманный сгусток, - Раш много раз видел, как она без труда творила такое чародейство, - но ладонь девчонки осталась пустой. 
  - Еще немного - и совсем ничего не останется. - Теперь ее слова были почти шепотом. - Вира отвернулась от меня, отобрала свой дар. За то, что сбежать хотела, наверное. Фергайра Ванда говорила, что я порченная, что мне не должно было на свет появляться. 
  - А ты темной зачерпни, - предложил Раш, в ответ на что услышал недовольное сопение. Так и видел северянку: сидит и сверлит в его затылке взглядом дыру, жалеет, что не хватает смелости врезать. Но карманник не мог отказать себе в удовольствии позлить северянку - хоть какая-то плата за возню с ней. Золото, уплаченное Берном, не могло покрыть досаду и злость. - На тебе же две отметины, колдунья, - подтрунивал Раш. Спор с северянкой странным образом согревал его, разгонял заледеневшую кровь. - Шараяна никогда не отворачивается от тех, кто ей верно служит и поклоняется. 
  - Замолчи, чужестранец, - сквозь зубы прошипела Хани. - А не то, клянусь Снежным, за хвостом лошади станешь бежать ты. 
  - Я бы не сыпал угрозами понапрасну, северянка, - на ее манер передразнил Раш, - теперь ты беспомощна, как котенок. Захочу - никто и не вспомнит о тебе, а остальным скажу, что волки тебя сожрали, я отбиться не успел, сам еле живой остался. 
  Девчонка умолкла. Заговорила только спустя несколько часов езды, когда они остановились у развилки. Направо дорога убегала куда-то в холмы, густо поросшие елками и соснами, налево - в грязный туман пустошей. 
  - Здесь нужно направо, - нехотя сказала северянка. - За этими землями будет деревня. 
  - Ночь застанет нас на голом камне, - сомневался Раш. - Ты уверена? 
  - Думаешь, я бы забыла в какой стороне мой дом? - огрызнулась она. 
  - Долго до него верхом? 
  - До заката не поспеем. 
  - Тогда свернем в лес и там заночуем. Без огня нам ночь не переждать, - решил Раш. - Поедем с рассветом. 
  Девчонка не спорила. 
  Им повезло: у подножия первого же холма нашлось небольшое углубление, вероятно, наспех вырытое каким-то зверем. Внутри было достаточно сухо и свободно, чтоб поместиться там вдвоем, но низкий потолок позволял стоять внутри только на коленях. 
  - Нам бы зверя раздобыть, хоть птицу какую, - потужил карманник. 
  Северянка продолжала хранить молчание. Жестом показала на один из ножей, прицепленных к его поясу, мол, дай. Карманник дал, с любопытством наблюдая, как девчонка со знанием дела выбирает ветку на росшем поблизости ясене. Выбрав нужную, срезала ее, очистила от остатков коры и коротких веток, и застрогала край. Получилось похоже на острогу. Раш не стал расспрашивать на какого зверя взялась охотиться северянка, плюнул на ее чудачества и занялся костром. Под деревьями нашлось достаточно хвороста, пусть не сухого, но и не такого мокрого, как предполагал Раш. Вероятно, дождь лишь вскользь прошелся по этим краям. Набрав в норе сухих кореньев, выбрав пару камней, карманник сел высекать искру. К тому времени, как он развел скудное пламя, девчонка вернулась. В одной руке она несла окровавленную острогу, в другой - белку. Раш даже присвистнул, увидав добычу. Без разговоров, девушка ловко освежевала тушку, - лишившись меха, хвоста и потрохов, добыча выглядела жалкой, но это было лучше, чем ничего, - нанизала ее на острогу, и сунула Рашу, чтоб держал ее над огнем. Сама снова скрылась меж деревьями. 
  Прошло немного времени, мясо уже подрумянилось, источая приятный аромат, на который нутро карманника отзывалось разноголосым урчанием. Раш подковырнул добычу ножом - мясо было жестким и сухим. Карманник как раз собирался оторвать немного со спины и попробовать, готово ли, когда над холмом пронесся крик северянки. 
  - Раааааш! - кричала она, и эхом ей было уханье растревоженной совы. 
  Карманник мигом оказался на ногах, схватил ашарад и побежал на голос. Он хотел крикнуть ей, чтоб подала голос еще раз, но раздумал. Кого бы не встретила девчонка, ее единственный вопль сочился страхом. Медведь, росомаха, волки? Еще не зная, с кем предстоит столкнуться, Раш предпочел дать себе фору и заставить противника угадывать с какой стороны к нему идет враг. Даже острый нюх волка можно обойти, думал карманник, ловко обминая ветки, что могли выдать его неосторожным хрустом.