Ангел из Сетубала

– Вот что, Диего, у меня есть для тебя хорошая новость. Я уже говорил, что служу помощником капитана на испанском судне?
Мы с Жозе закивали головами.
Голландец продолжил говорить:
– Так вот. Я хочу тебе предложить, Диего, на моем корабле должность навигатора.
Наши лица вытянулись, челюсти отвисли. Мы в четыре глаза таращились на Ван Хайдена. Наверное, у нас были очень глупые лица, поскольку голландец усмехнулся, отвел от меня взгляд и отхлебнул глоток пива из своей кружки.
– Ну, что скажешь, Диего?
– Навигатором?
В один голос спросили мы с Жозе.
– Навигатором. Будешь составлять курс корабля и стоять за штурвалом, – ответил голландец.
– Но я никогда не плавал на больших кораблях! – воскликнул я.
– Я раньше тоже никогда не был помощником капитана. Все когда-то начинают. Лоцию ты знаешь, приборы и карты тоже, штурвал крутить умеешь, а чего не знаешь, я тебе подскажу. Самое главное, ты молодой и толковый моряк, все у тебя получится. Ну что, согласен?
Я взглянул на Жозе, как бы спрашивая его совета.
– И думать нечего. Соглашайся, Диего.
В знак поддержки Жозе потрепал меня за плечо.
– А сколько Диего будет получать на вашем судне в год? – поинтересовался он у Ван Хайдена.
Голландец, не задумываясь, назвал сумму в пять раз большую, чем мне было предложено на английском судне. Он опять расхохотался, потому что наши с Жозе лица, как по команде, снова превратились в маски удивленных дебилов.
– Неудобно как-то получается, ведь я уже подписал договор с помощником капитана «Дианы», – промямлил я.
– Выбрось его в помойку, – твердо посоветовал Жозе.
– Дело говорит твой товарищ. Я сейчас схожу к хозяину кабачка за бумагой и чернилами, и мы с тобой составим новый договор.
Голландец встал из-за стола. Секунду подумав, он запустил руку в свой карман, и тут же на стол прямо передо мною с металлическим стуком упал туго набитый кошелек из тонкой, искусно выделанной кожи.
– Компания у нас серьезная. Это тебе аванс.
Ван Хайден ушел.
Я потянул за шнурок, кошелек раскрылся, и показалось содержимое. Это были реалы, самые настоящие. Их было так много, что на них, наверное, можно было купить баркас, ну, или большую лодку с парусом.
– Повезло тебе, Диего! Испанцы, они богатые. Представляешь, сколько ты огребешь через год, – мечтательно произнес Жозе. – И зачем тебе рыбу ловить? Служи у них навигатором. Сходил с ними в рейс, заработал мешок денег и отдыхай до следующего рейса.
– Скажешь тоже, мешок.
Я налил из кувшина в кружки вино.
– Вот это правильно. Давай отметим твою удачу.
Мы чокнулись и выпили.
Подошел Ван Хайден с бумагой, пером и чернильницей. Сев за стол, он принялся писать договор. Мы с Жозе, как загипнотизированные, следили за тем, как на бумаге появлялись ровные синие строчки, от которых зависело мое благосостояние. Закончив писать, голландец подвинул ко мне лист.
– Прочти и распишись.
Я прочитал и поставил свою роспись. Если бы я тогда знал, что этот мой росчерк пера перечеркнет всю мою жизнь!
– Пора, Диего. Через час уходит судно до Азорских Островов.
Ван Хайден допил пиво и встал.
– А зачем нам Азорские Острова? – удивился я.
– Там на ремонте стоит наше судно. Потрепало нас немного на прошлой неделе. Ничего особенного. Уже, наверное, закончили ремонт.
– Питер, можно я письмо домой напишу? Жозе его отвезет.
– Пиши, только быстро. Я тебя на улице подожду. Покурю на свежем воздухе.
Голландец достал трубку, кисет и, не торопясь, пошел к выходу.
Я подвинул к себе лист бумаги, чернильницу и на секунду задумался.
– Здравствуй, моя единственная, любимая Исабель!
Я не видел тебя целый день и уже соскучился. Как я буду без тебя и Игнасио целый год? У меня все хорошо, даже отлично. В порту Лиссабона я познакомился с очень порядочным человеком, помощником капитана на испанском судне. Он берет меня на свой корабль навигатором. Представляешь? Я об этом даже мечтать не мог. Навигатором! Буду прокладывать курс кораблю и стоять за штурвалом, ведя судно к новым берегам. Они предложили мне большое жалованье и даже выплатили аванс. Невероятно! Деньги и это письмо тебе передаст наш сосед Жозе. Я вернусь примерно через год, и заживем мы с тобой так хорошо и чудесно, как никто до нас не жил.
Ну все, любимая, мне нужно торопиться на корабль. При случае напишу еще.
До свидания, дорогая моя Исабель.
Я очень люблю тебя и нашего маленького Игнасио.
Поцелуй его за меня. Храни вас Господь.
Я люблю тебя, Исабель! И буду вечно любить тебя.
Твой Диего.
Окончив писать, я сложил вчетверо письмо и протянул его Жозе.
– Передай это моей жене. И деньги тоже передай.
Я отдал письмо и кошелек своему другу, и мы встали из-за стола.
На улице нас ждал Ван Хайден. Он стоял, прислонившись к дереву, и задумчиво смотрел вдаль. Жозе на прощанье пожал руку голландцу, крепко обнял меня и быстро пошел к причалу, где стояла его лодка. А мы с голландцем отправились в порт.
Вскоре мы с Питером были на борту старенькой португальской шхуны, следующей в Южную Америку через Азорские Острова. Я стоял на корме судна и смотрел, как исчезает, растворяясь в дымке, ставший родным мне Лиссабон, как превращается в узкую темную полоску берег Пиренейского полуострова, на котором раскинулась моя родина, прекрасная Португалия, и где есть маленькая деревушка близ города Сетубал, где навеки осталось мое сердце.
На пятый день эта старая посудина вошла в порт Понта-Делгада. Я и Ван Хайден сошли на берег Острова Сан-Мигел, самого крупного из Азорских Островов. Понта-Делгада – маленький, пыльный городок, располагался на нескольких холмах. Окружен он был невысокой, местами полуразрушенной, крепостной стеной.
Мы шли по грунтовой дороге, ведущей от порта в город. Пройдя через ворота, мы оказались на широкой площади. По обе стороны стояли одно– и двухэтажные дома. Вдали – обшарпанный католический храм и небольшая часовня. Слева от нас располагались торговые ряды, но сейчас они были пусты. Солнце, желтым масляным блином повисшее у нас над головой, палило нещадно. В полдень у местных жителей начинается сиеста – отдых и спасение от раскаленного добела солнца.
От площади начинались три улицы. Ван Хайден уверенно свернул на левую, я поплелся за ним. На улице не было ни одного человека. Город словно вымер. Вдруг я услышал стук копыт и скрип колес, это из переулка, поднимая пыль с дороги, выезжала телега, груженная сеном. В этой дремотной тишине шум, производимый этой колымагой, был похож на канонаду. Бродячая собака, дремавшая в тени забора, лениво подняла голову, для порядка тявкнула на повозку и снова опустила голову на землю.
Управлял повозкой старик с худым, морщинистым, высушенным зноем и ветрами, лицом. Ван Хайден взмахом руки поприветствовал старика, тот в ответ приподнял свою соломенную шляпу. Голландец подошел к повозке и, коротко поговорив со стариком, махнул мне рукой. Я подошел к телеге.
– Располагайся, что ноги зря бить.
Он запрыгнул в телегу и растянулся на душистом сене. За ним последовал и я. Мы долго ехали по узким петляющим улочкам Понта-Делгада. Мимо лениво проплывали разноцветные обшарпанные дома. Я обратил внимание, что дома островитян стоят плотно друг к другу и имеют прочные ворота, двери и ставни. Я спросил у старика, почему так у них устроено.
– Пираты пошаливают, – скрипучим голосом произнес он.
Мы продолжали путь среди унылых в своем однообразии домов. Лишь церкви да часовни как-то разнообразили вид города. Их было много, во время пути я насчитал их больше десятка. Наконец мы выехали из Понта-Делгада и поехали по укатанной колее, терявшейся среди высокой душистой травы. Сколько мы ехали, не знаю, потому что от неспешной, валкой езды меня укачало, как младенца в колыбели, и я задремал.
– Приехали, – раздался скрипучий, как и его телега, голос возницы.