Твой выход, детка! (СИ)

— А завтракать?
— Нет. Только кофе.
Головная боль накатывала волнами, и любая мысль о еде вызывала легкую тошноту. Он поставил передо мной тарелку с яичницей. Я бросила не нее подозрительный взгляд. От запаха у меня потекли слюнки.
— Ешь.
Я подчинилась, понимая, что умираю с голода. Он стоял напротив с чашкой в руках и сигаретой в зубах, пристально рассматривая меня. Да, он не слишком любезен, но яичница вкусная. Время от времени я поднимала глаза от тарелки. Ни угадать, о чем он думает, ни выдержать его взгляд у меня не получалось.
— Вадим, я должна тебе объяснить, что произошло вчера.
— Не надо.
— Я просто хочу, чтобы ты знал: я не привыкла устраивать подобные спектакли.
— Хм, что-то верится с трудом.
Он направился к входной двери.
— Что бы ты знала: в следующий раз помогать не буду.
Он с силой хлопнул дверью.
Бли-и-ин, ну почему он такой урод!
Я прошла в комнату и огляделась: всюду последствия пьянки и похмелья. Чтобы привести дом в порядок, мне пришлось сделать генеральную уборку. Пережив очередной кризис, я все еще оставалась на ногах и собиралась предпринять новую попытку излечения. Итак, первое: срочно выкинуть сигареты и спиртное; второе: начать по утрам бегать.
За прошедший год я очень ослабла физически и поэтому любая нагрузка давалась мне с неимоверным трудом. Вот и сейчас, после получасовой пробежки по пляжу, мне казалось, что легкие сейчас разорвутся. Опустив голову и опершись руками о колени, я старалась восстановить дыхание, потом не спеша пошла к дому. Оказалось — у меня гости. На крыльце, перекрывая вход, лежала большая рыжая собака.
— Привет, ты чья? — я с опаской посмотрела на нее.
С собаками у меня получалось не очень. Я их боялась, а они это чувствовали. Но сейчас не было никакой агрессии. Собака устало поднялась и грустно посмотрела мне в глаза. «Какая же ты худая. Может у кого-то из местных сбежала. Надо спросить у Валентины Ивановны, она-то наверняка знает, чей это пес». Я налила в миску суп и вынесла на крыльцо. Собака была там.
— Вот, ешь, — я поставила перед ней еду. — Я пойду в душ, а потом, если ты не уйдешь — будем решать, что с тобой делать.
Собака внимательно слушала меня, слабо виляя хвостом. Она не притронулась к еде, хотя было видно, что она очень голодная.
После душа я выпила чашку чая, высушила волосы и позвонила Валентине Ивановне, затем, вышла на крыльцо. Собака была там. Миска — пустая.
— Ага, значит, супчик понравился, — перебарывая страх, я протянула руку, чтобы ее погладить.
Она отшатнулась в сторону и настороженно посмотрела на меня. «Да ты тоже боишься». Я сделала еще одну попытку. Она покорно позволила к себе прикоснуться. Кожа да кости. Шерсть грязная и местами свалялась. «Да, вид у тебя жалкий. С тобою что, плохо обращались? Или ты потерялась?». Прерывая мои раздумья, подошла Валентина Ивановна с мужем.
— Вот, взяла на подмогу. Он здесь каждую собаку знает, — засмеялась она.
— Ну-ка, ну-ка, покажись, — он присел на корточки.
Пес недоверчиво жался к ограждению веранды.
— Нет, точно не местный. Наверное, городские где-то отдыхали, он и потерялся. Хороший, хороший пес, — он попыталась его погладить.
— Так это — мальчик?
— Ну, да. Кобель. Не слишком старый: лет пять-семь, сказать трудно, очень уж он изможденный и грязный. Но глаза добрые, умные. Хорошая собака. — повторил он, вставая.
Пес внимательно следил за нашим разговором, потом обошел Егорыча и лег у моих ног.
— Ты смотри, признал тебя, — удивилась Валентина Ивановна. — Ну, что делать будешь? Оставишь?
— Не знаю, — растерялась я, — с собаками я не умею.
— А что здесь уметь? Любить надо, заботиться (кормить, мыть). Вот и все умение. Смотри, смотри.
Пес положил морду на мои ноги.
— Ты ему определенно нравишься.
— Его помыть, наверное, надо, — неуверенно сказала я. — Вы мне поможете?
— Конечно помогу, — заулыбалась она.
— И еще поводок, ошейник…
— Это, я думаю, ни к чему, — Егорыч внимательно посмотрел собаке в глаза. — Он так намаялся, что теперь от тебя ни на шаг не отойдет.
 
Уже вечером, когда мы вдвоем с моим чисто вымытым новым другом смотрели телевизор, я подумала: «а имя? У него же должно быть имя. Нет. Правильно говорить — кличка». Перебрав мысленно все клички собак, всплывающие у меня в голове из книг и фильмов, я решила:
— Норд?
Он вскинул голову, посмотрел на меня и тихонько гавкнул.
— Норд, — еще раз повторила я.
Он опять гавкнул. Отлично. Значит, будешь Нордом.
Надо было устраиваться на ночлег. Порывшись в шкафу, я нашла старое байковое одеяло и постелила в углу гостиной.
— Место, — я показала Норду на подстилку, — это теперь твое место.
Он послушно подошел и лег, туда, куда я показала рукой.
— Хороший, мальчик, — похвалила я.
Ночью я проснулась от того, что кто-то крутился и сопел у моей кровати.
— Норд, зачем ты пришел? Иди на место.
Я встала и отвела его в гостиную.
— Спать надо здесь.
Он покорно лег на одеяло.
Я вернулась в кровать. Через несколько минут он опять тихонько подошел к кровати и положил морду рядом с моей подушкой. Глядя мне в глаза, тихонько вилял хвостом. Я молча смотрела на него.
— Ладно, уговорил.
Я принесла одеяло и положила рядом.
Пес оказался очень славным. Он повсюду следовал за мной. Я открывала для себя радость присутствия четырехлапого друга. Мне это нравилось. Во время нашей каждодневной утренней пробежки Норд трусил рядом, не отставая ни на шаг. Я чувствовала себя под его защитой. Вот только, чем больше я привязывалась к нему, тем больше росла тревога, что вот-вот появится хозяин и заберет его у меня.
Как то утром, уже собираясь домой, я услышала окрик. Ко мне направлялась незнакомая молодая женщина, примерно моя ровесница. Она была стильно одета. На голове золотисто-каштановая грива. С широкой улыбкой она приблизилась ко мне.
— Привет, Лена, — сказала она и тут же поцеловала меня.
— Добрый день, — удивленно ответила я.
— Мама сказала, что ты бегаешь по пляжу, вот я и пошла на розыски, — весело сказала она, — меня зовут Лиля. Дурацкое имя — знаю, но я смирилась.
— Ты дочь Валентины Ивановны? — пытаюсь прояснить ситуацию.
— Ну. С моим братцем ты уже познакомилась, теперь вот я — , опять засмеявшись, она наклонилась и потрепала за ухо Норда. — Это он к тебе прибился? Мама рассказывала. Как назвала?
— Норд.
— Достойно, — одобрительно кивнула она.
Она шагала рядом со мной по направлению к дому.
Я открыла перед ней дверь, она скинула куртку и кроссовки, и тут же развалилась на диване.
— Хочешь чаю, кофе?
— А чего покрепче «за знакомство» у тебя нет?
— Нет. С этим я покончила.
— Ну, тогда — кофе.
— Только тебе придется немного подождать — мне надо принять душ после пробежки.
— Конечно, иди. Я сама все сделаю, — легко вскочив, она направилась на кухню, — где у тебя здесь что?
Через несколько минут я вышла из ванной и опешила. На столе стояла большая тарелка с горой пирожков.
— Мы вчера с мамой пекли, — перехватив мой удивленный взгляд, пояснила Лиля. — Я глянула, у тебя шаром покати, вот я и сгоняла домой.
Мы сидели, болтали, пили обжигающий крепкий кофе с маленькими вкусными пирожками, которые таяли во рту, и у меня было чувство, что мы знаем друг друга сто лет и что я, наконец-то дома.
— Мама сказала, что ты дом купила и хочешь остаться навсегда, — удивленно спросила она. — Я понимаю, тут красиво и все такое… Но ведь скука смертная. Чем ты здесь будешь заниматься? Сейчас же ты не работаешь?
— Сейчас нет.
— А живешь на что? Поди папик какой-нибудь содержит?
 
— Никто меня не содержит, пока живу на свои сбережения. С работой потом что-нибудь решу. А ты здесь надолго?
— Нет. Несколько дней от отпуска осталось, вот и решила заскочить к родителям. Ты знаешь, кстати, что живешь в нашем доме? Ну, в нашем, с Вадимом?