Чайный мастер и детектив (ЛП)

Добравшись до своей каюты, Лун Чау обнаружила там столик, кресло и чашечку дымящегося чая. Пассажирка подняла глаза, будто ожидая увидеть Дочь Теней перед собой. Бессмысленно: корабль – всё вокруг. На этом помещении достаточно сфокусировать лишь верхние слои внимания, а боты и всё остальное самостоятельно работает в фоновом режиме, в корпус бьётся солнечный ветер, а она сама вращается вокруг орбитальных станций − знакомые ощущения, которые почти не мешают.
Лун Чау без видимой нервозности опустилась в кресло, двигаясь с неспешной размеренностью. Вот скрипнуло сиденье; в пол впились все четыре ножки; вес Лун Чау сместился, слегка надавив на спинку. Дочь Теней всё это почувствовала.
− Тут довольно мило, − одобрила пассажирка.
От любого другого это прозвучало бы как комплимент. Но от женщины, которая говорит с абсолютно непроницаемым лицом? Сомнительно. Впрочем, какая разница, если это не влияет на отношения с клиентом.
− Ваша смесь на столе.
Поднятая бровь.
− Я заметила.
Лун Чау некоторое время рассматривала чашку. По приказу Дочери Теней боты опять взобрались клиентке на лицо и волосы. Та позволила им это, даже виду не подав. Дочь Теней получила доступ к спутанным и бурным паттернам мозговой активности. Теперь у неё было достаточно времени, чтобы построить модель того, что Лун Чау считает нормальным, и никаких сюрпризов там не обнаружилось.
− Чай не отравлен.
Аромат медовосонь на мгновение пробудил воспоминания о первой провальной попытке их приготовить: боты тогда не сняли с них панцири, и те взорвались от жара, а осколки разлетелись по всей лаборатории.
− Конечно же нет, − ответила Лун Чау с легким раздражением. Она подняла чашку на свет и, чуть разомкнув губы, ещё некоторое время смотрела на неё. − Не правда ли, удивительно, что травы и химические компоненты могут произвести такой эффект?
Дочь Теней провела много часов за изучением метаболизма и мозговых структур Лун Чау, реконструировала препараты в её организме, пытаясь найти сочетание компонентов, которое будет поддерживать её работоспособность. Интересно, что клиентка имела в виду под «медленно соображаю»? Не подействует ли смесь напрямую на её нейроны, подталкивая к самоубийству или, что более вероятно, к большей безрассудности и самоуверенности, заставляя подвергнуть свою жизнь опасности ради каприза...
− Вы насмехаетесь над моей работой?
− Нет, напротив. − На лице Лун Чау появилось странное выражение, которое Дочь Теней не смогла понять. − Просто оцениваю маленькие чудеса.
Она говорила так... абсолютно искренне, что это обезоружило Дочь Теней,  удержав от сердитого ответа.
Повисло долгое, неловкое молчание. Дочь Теней вернула сознание в центральный отсек, к равномерному биению пульсирующих мускулов, оптики и мозгового вещества, удерживающих её коннекторы в нерасторжимых объятиях. Раз-два, раз-два...
Лун Чау в каюте сохраняла полное спокойствие. Спустя некоторое время она просто поднесла чашку к губам, выпила одним долгим медленным глотком − казалось, она в это время даже не дышала − и поставила на стол.
− Отправляемся?
Дочерь Теней могла нырнуть в глубокие пространства и не двигаясь с места. Она уже спросила разрешения у «Гармоничного траффика», а в глубоких пространствах неважно, если ее курс пересечется с чужим. Она присматривает за Лун Чау, потому что это её работа.
Спустя сантидень после того, как клиентка приняла смесь, − пятнадцать минут по исчислению чужаков − видимого эффекта ещё не было. Чай, который получила Лун Чау, представлял смесь нежных белых «Драконьих Перьев» с более крепким и насыщенным «Процветающим Полумесяцем», с жареным корнем звёздной лозы и молотыми медовосонями, рассыпанными среди воздушных листьев. В жизненных показателях Лун Чау появились мельчайшие изменения дыхания и сердцебиения. Руки клиентки задвигались чуть быстрее. Она поднялась и уставилась на стены − сквозь стены.
− Я не здесь, − сказала Дочь Теней.
− Вы в центральном отсеке. Знаю. − Лун Чау говорила слегка раздраженно. − Разумные корабли мне не в новинку, хотя возможность попасть в глубокие пространства выпадала редко.
Пока она говорила, Дочь Теней погрузилась в глубокие пространства − недалеко, на самый его край, чтобы увидеть реакцию Лун Чау.
− Расскажите о трупе, − попросила она.
Коридоры вокруг смещались и менялись. По стенам расползались слабые, дрожащие радужные разводы, будто от масла, − всегда на краю зрения. Снаружи такие же разводы расплывались на орбитальных станциях, на солнце и далеких звёздах − искажённая радуга, медленно стирающая их. Корпус Дочери Теней чуть холодило. Оживлённый поток звёздного ветра сменился слабым, непрерывным давлением. Это должно было напоминать возвращение домой, как если бы рыбу, которая долго задыхалась на берегу, опустили в воду, но Дочь Теней чувствовала только напряжение и быстрое биение из центрального отсека, всё бесконтрольно пульсировало и сокращалось.
Всё будет хорошо. Она не там, где это случилось. Не глубоко − на самом краю, только чтобы проверить Лун Чау. Всё будет хорошо.
− Вы говорили, подойдет любой труп.
− Конечно. − Похоже, глубокие пространства ничуть не нарушили спокойствия Лун Чау, Дочери Теней хотелось бы, чтобы невозмутимость оказалась всего лишь видимостью, но сердцебиение Лун Чау, ровное и медленное, это опровергало. − Я пишу трактат о разложении. Особенности изменения человеческого тела в глубоких пространствах − постыдно недооцененный предмет исследования.
− Думаю, вы имели бы успех в местных поэтических клубах, − сухо сказала Дочь Теней.
Похоже, Лун Чау это не задело.
− Без сомнения, но мне там нечего делать.
Она огляделась. Стены рушились, уходя в длинную глубокую пучину. Стол сворачивался в собственное прошлое: показался металл, из которого его сделали; боты, трудившиеся над ним; и обломки, в которые он превратится, когда сломается. Все моменты существования плотно накладывались один на другой.
− Насколько мы глубоко?
Прошло два сантидня как клиентка приняла смесь. На вид с Лун Чау всё было хорошо. Нечестно. Сердцебиение нормальное, вены слегка расширены, но в пределах допустимого, суженные зрачки медленно приходят в норму − картина активности почти такая же, как тогда в офисе.
Дочь Теней старалась успокоиться. Она медленно и осторожно потянулась у себя в центральном отсеке, вдали от любопытных глаз Лун Чау. Хорошо, что та не дает воли высокомерию: самый легкий способ поддерживать работоспособность в глубоких пространствах − это иметь достаточно самоуверенности, но вряд ли Лун Чау смогла бы долго выстоять.
− Не очень глубоко, − ответила Дочь Теней. − Я предпочитаю держать вас на безопасной территории.
Маленькая ложь.
− А себя − подальше от неприятных воспоминаний. Это логично, − добавила Лун Чау и затем произнесла со странным выражением: − Вы не восстановились. Даже здесь вам становится дурно.
− Разумным кораблям не бывает дурно, − возразила Дочь Теней.
Это была ложь − особенно сейчас, когда тело и сознание не разделялись расстоянием, она чувствовала попеременно приливы тепла и холода, её ядро в центральном отсеке разрывалось на десять тысяч частей. Она заставила себя успокоиться.
− Вы понятия не имеете, о чём говорите. Это ваши домыслы.
− Не домыслы, − резко ответила Лун Чау. − Вы попали в аварию во время восстания. Боевое задание провалилось из-за недостатка информации. Вы получили сильные повреждения и на какое-то время застряли в глубоких пространствах.
Она... Она зависла в месте, где больше ничего не имело смысла, на борту не осталось живых. Экипаж погиб, капитан Вин лежала, свернувшись, прямо у входа в центральный отсек. Её руки медленно разжимались по мере того, как смерть вступала в свои права. Никаких звуков, кроме панических ударов собственного сердца, гулко расходящихся по пустым коридорам и каютам, пока окружающее не стало казаться всем оставшимся миром. Она была маленькой и ничтожной, и она могла остаться там навечно, сломанная, неспособная двигаться, навсегда забытая, а её действующие системы никогда не подпустят смерть...