Синица в руках

Она призналась, что чувствует себя виноватой, отказавшись поехать с Патриком в клуб ради того, чтобы провести вечер со Стэном. Сказала, что отложила свой ответ на предложение обручиться. Выслушав все, Шерон нахмурилась.
— Ты встречаешься с Олдерсоном не один год, а он только вчера сделал тебе предложение?
Анет показалось, что в вопросе прозвучало неодобрение.
— Да, — несмело ответила она, — но я… я не приняла его. Патрик еще не знает всей правды.
Шерон, нахмурив брови, стала барабанить пальцами по столу.
— Так, так, так, — сказала она минуту спустя. — Следовало бы кое-что знать, милая. Но боюсь, что тебе это не понравится.
Анет вдруг почувствовала, как ее охватил озноб. Может, дело касается Стэна? У него, наверное, какой-то серьезный роман, и Шерон считает, что следует знать об этом, прежде чем окончательно порвать с Патриком. А та протянула руку и положила ладонь на колено Анет.
— Даже не знаю, стоит ли говорить об этом… Ладно, скажу все как есть. Мне позвонил Олдерсон, и мы с ним встречались во вторник. Я спросила его, насколько серьезные отношения между вами, и он ответил, что так, ничего особенного.
Анет показалось, что она плохо расслышала; мысли ее путались, голова была словно в тумане.
— Ничего особенного?
— Он позвонил мне даже сегодня утром и спросил, можем ли мы увидеться в субботу. Черт! — Зеленые глаза Шерон сверкнули гневом. — У меня все не было случая сказать ему, что Стэн мой брат. Олдерсону и в голову не приходило, что мы с тобой можем встретиться.
Постепенно туман в голове Анет рассеялся, и теперь она ощущала только боль и злость. Патрик сделал ей предложение и в то же самое время встречался с другой женщиной. Более того, намерен видеться с ней и дальше. И это после того, как он сказал, что ему никто не нужен, только она, Анет. А ведь позади три года дружбы, взаимного доверия… Даже если бы между ними ничего не было, и то больно… У нее задрожали губы.
— Не знаю, что и сказать, милая. — Шерон с сочувствием смотрела на гостью. — Мне очень жаль.
— Это не твоя вина. — Анет потерла пальцами виски. В ней снова закипела злость. — Можно мне воспользоваться твоим телефоном?
— Разумеется. Хочешь позвонить ему?
— Да.
Дрожащими пальцами Анет набрала номер и попросила позвать доктора Олдерсона. У нее все еще оставались сомнения по поводу того, что ей сказала Шерон. Может, произошла какая-то нелепая ошибка, ужасное недоразумение?
Когда она услышала ровный, хорошо поставленный голос Патрика, то неожиданно для себя выпалила:
— Ты, сукин сын!
— Какого черта, Анет?! — ошарашенно воскликнул он.
Произнеся первые слова, она уже не могла остановиться и теперь выплескивала в телефонную трубку свою горькую обиду:
— Я знаю, что ты сделал и что собираешься делать дальше! Между нами все кончено. Не смей мне больше звонить. И если тебе надо будет сказать мне что-то на работе, обращайся ко мне впредь официально — мисс Салливан.
— Господи, какая муха тебя укусила? — сердито заговорил Патрик. — Ничего ужасного я не совершил. О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Что бы я ни делала, я никогда не врала тебе! Ни разу! И я считала, что ты ведешь себя так же порядочно по отношению ко мне! Да, кстати, моя хорошая подруга Шерон тоже не желает тебя больше видеть! Она находится здесь, рядом со мной. Так что если хочешь, можешь сам спросить ее об этом!
На другом конце провода повисло гробовое молчание. Наконец Патрик произнес:
— Я могу объяснить…
— Что? Объяснишь это своей следующей невесте! — рявкнула Анет и с силой швырнула трубку на рычаг. — Ну вот, — сказала она, дрожа от возмущения, — теперь мне гораздо лучше. — И вслед за этим громко разрыдалась.
Мягкие, заботливые руки Шерон обняли ее за плечи. Отбросив гордость, Анет уткнулась ей в грудь и выплакала все свои слезы. Женщина баюкала ее как малого ребенка, покачиваясь с ней из стороны в сторону и вытирая мокрые от слез щеки, а когда буря наконец миновала, ободряюще улыбнулась:
— Вот и умница. А теперь пойди в ванную и умойся. А я тем временем приготовлю чай. Согласна?
Анет кивнула, шмыгнув носом. Когда ее взгляд случайно упал на часы, стоявшие на холодильнике, она снова чуть не разревелась. От испуга ноги у нее стали ватными.
— О боже, я должна быть в больнице через сорок пять минут, а там Патрик…
— Тебе лучше сегодня воздержаться от работы, — тихо произнесла Шерон. — Пожалей себя, дорогая.
Подумав немного, Анет согласно кивнула. Затем позвонила в больницу и попросила коллегу подменить ее; видя, что хозяйка занялась приготовлением чая, пошла наверх в ванную ополоснуть зареванное лицо и привести себя в порядок.
Стоя перед зеркалом, она слышала, как Шерон разговаривает по телефону. Выйдя из ванной, пошла осмотреть второй этаж. Там находилась большая спальня, комната поменьше, наверное, для гостей, и просторная гостиная, выходившая окнами на улицу. Камин, множество растений в горшках, яркие подушки на диванах и красочные репродукции на стенах придавали комнате нарядный вид и манили уютом.
Почувствовав вдруг усталость, Анет прилегла на большую тахту и свернулась калачиком. Надо было позвонить домой и сказать родным, где она находится, крутилось у нее в голове. Обязательно позвонит, вот только немного полежит и… закрыла глаза, и тут же ее одолел сон.
Она проснулась от звука приглушенных голосов — мужского и женского. Испуганно огляделась, не понимая, где находится, но быстро все вспомнила и закрыла лицо ладонями.
Не думай о Патрике, убеждала она себя. Он недостоин твоего внимания. Ты не увидишь его до завтрашнего дня, а к тому времени что-нибудь придумаешь. Так что нечего раньше времени расстраиваться. Она прислушалась к голосам — женский принадлежал Шерон, а мужской — ее брату.
Взгляд Анет заметался по комнате, скользнул по часам, стоявшим на камине. Было уже половина четвертого. Она проспала больше двух часов. Что здесь делает Стэн?
Осторожно коснулась припухших щек, потрогала кончиками пальцев набухшие веки. Затем провела рукой по волосам — длинный хвост растрепался. Она с трудом поднялась с тахты, тихо прошла в ванную и, посмотрев на себя в зеркало, пришла в ужас. Глаза были красными, лицо помято и испачкано потеками туши. Волосы на голове торчали в разные стороны, как у пугала на огороде. У нее возникло желание залезть в ванну, плотно закрыв дверь.
Может, Стэн заехал к сестре на минуту по делу и скоро уедет? Ей совсем не хотелось предстать перед ним в ужасном виде. Другое дело Шерон. Та уже видела ее зареванной. Анет быстро расчесала волосы, подошла к двери и прислушалась. Внизу было тихо, Стэн, вероятно, уже уехал. Тихонько, на цыпочках вышла из ванной и, едва ступив в коридор, уперлась в широкую грудь мужчины, облаченного в желтовато-коричневую рубашку из вельвета. От него шел знакомый, будоражащий запах лосьона после бритья. Она обомлела, стараясь убрать голову поглубже в плечи.
— Я уже ухожу, — прошептала она, не поднимая глаз.
Стэн обхватил ее за плечи.
— Шерон рассказала мне, что произошло. Очень жаль, что тебе причинили боль.
Он произнес это с таким сочувствием, что у Анет на глаза навернулись слезы.
— Я больше не буду рыдать, — решительно произнесла она и машинально уткнулась лицом Стэну в грудь. — Не вздумай смотреть на меня.
Наступила короткая пауза. Он стал гладить Анет по голове.
— Я уже закрыл глаза.
— Не обманываешь? — спросила она. Острая обида в ее душе стала постепенно вытесняться теплом, идущим от Стэна.
— Нет. — Он приник губами к ее волосам. — Ты не рассердишься, если я выскажу свое мнение?
— Какое? — Она чуть приподняла голову.
— Олдерсон не подходит тебе. Даже если бы он был таким, каким хотел казаться. Он не твой… тип мужчины. — Стэн потерся щекой о ее волосы.
— Откуда ты знаешь, какой мой? И что же это за тип? — Она жадно вдохнула уже ставший привычным мужской запах.
— Тебе подходит тот, кто проводит с тобой все свое свободное время, кто хочет иметь от тебя детей, кто предпочтет, чтобы ты оставила свою работу, если она не приносит тебе удовлетворения, — тихо произнес Стэн. — Тот, кто полюбит твоего старого деда и юного брата и кому совершенно все равно, богата ты, как Крёз, или бедна как церковная мышь. Тот, кто считает тебя прекрасной, даже когда твое лицо заплакано. Кто готов сделать все, чтобы уберечь тебя от слез, и не любит всякие загородные клубы. — Он задумчиво помолчал. — Я думаю, что обладаю всеми этими качествами.