Беспамятный
— Ну не знаю, как для вас, мистер Гиппо, а для меня эти деньги были совсем не лишними. И, как я уже говорил, я не имею ни малейшего желания ими бросаться. Майк должен мне. А значит, Майк должен всей Семье, — последнее слово мафиозо выделил ударением.
— А значит, видимо, раз я вам мешаю, то я вам должен? — расхохотался Гиппо.
— Вы, мистер Гиппо, убили моих мальчиков. Но я готов закрыть на это глаза, если это недоразумение будет компенсировано их семьям, которые остались без отцов, сыновей, братьев. И, разумеется, если наш вопрос с противным мальчишкой Майки мы сможем решить, как деловые люди, — Сахара не то понял, что терять ему нечего, не то решил, что его уж точно не убьют.
— А теперь послушайте меня, синьор, — Джонни, словно издеваясь, выделил слово «синьор» крайне слащавой интонацией. — Даже если Скол вам должен — это не дает вам повода гадить на моей территории. Вы печать клуба на отеле видели? Не говорите «нет», не надо мне врать. Стало быть, вы отдавали себе отчет, к кому в гости наведываетесь, чтобы сделать свои дела. Или вы не знали, что мистер Скол — друг «18-2»? Тоже не поверю, вы не настолько глупы. Однако вы не позвонили ни мне, ни нашему президенту, чтобы обсудить сложный вопрос. Вы явились сюда и позволили себе напасть на моего друга. Стало быть, вы позволили себе оскорбить всех моих братьев и меня лично. Я должен вам это простить, выражаясь вашим языком?
Сахара прищурился, глядя в глаза Джонни. Казалось, что такой аспект наших с ним взаимоотношений он не рассматривал ранее. Или надеялся, что «Rare Bastards» утрутся, и ничего не произойдет? Мог бы и понимать, что мотоклубы — не самые приятные контрагенты, ни терпением, ни человеколюбием не отличаются. На что он рассчитывал? Или, ставя вопрос иначе, чего он не ожидал?
— Давайте договариваться, мистер Гиппо, — выдохнул гангстер. — Мы с вами тут можем долго друг друга обвинять, но так мы к пониманию не придем. А мне этого не хочется, откровенно говоря.
— Давайте, мистер Сахара, — кивнул Джонни, но револьвер в кобуру убирать не спешил. — Давайте мы с вами договоримся вот о чем: смерть этих синтетов на вашей совести, поскольку вы сами так повели дела. Никаких компенсаций «семьям, потерявшим близких» не будет. Деньги, которые вам должен Майк, мы с ним обсудим. Если у него есть для вас пушки — вы получите пушки, если у него нет для вас пушек — мы с вами свяжемся и обсудим сроки и возможности выплат. А сейчас мой prospect вас проводит, прямо до вашей машины. Всего доброго, мистер Сахара.
Гангстер встал, одернул свой пиджак, поправил шляпу, окинул взглядом композицию, сложившуюся в комнате, благоразумно решил никому не протягивать руку для прощания и пошел к двери. Напарник Джонни, так и не представившийся, пошел за ним. У двери Сахара остановился и повернулся обратно к оставшимся в номере.
— Вы, мистер Гиппо, умеете вести дела. Это радует. А тебе, Майки, я теперь не завидую. Если ты решишь кинуть еще и своего покровителя — ты никуда не успеешь улететь, а если вдруг и успеешь — нигде, Майки, глупый мальчишка, нигде ты не будешь в безопасности. И, вот еще что, мистер Гиппо. Я могу передать Семье, что вы и ваши братья теперь гаранты этой сделки?
— Можете, — усмехнулся Джонни. — Можете передать семье, что «18-2» теперь держат руку на пульсе.
— Всего доброго, мистер Гиппо. Приятно иметь с вами дело, я жду вашего звонка, — с этими словами Сахара коснулся кончиками пальцев полы шляпы, салютуя, и вышел из номера. Здоровенный prospect последовал за ним, и мы с Джонни остались в номере одни. С лица Гиппо слетело выражение моего лучшего друга, и я в момент понял, что и перед ним я тоже в чем-то виноват. Черт побери, да кто же я такой, что на этой планете не проведя и дня, я уже попал под замес у мафии и у мотоклуба?
Глава 3
ИНОГДА ЛУЧШЕ НИЧЕГО НЕ ХОТЕТЬ
Говори четко, проси мало, уходи скоро.
Когда шаги Сахары и его провожатого затихли в коридоре, Гиппо посмотрел на меня в упор, убрал оружие, прошел к вмонтированному минибару, налил себе на два пальца скотча, достал сигару, закурил и уселся в кресло, которое недавно занимал Сахара. Пару минут он просто курил, потом сделал глоток виски, глубоко затянулся сигарой и опять уставился на меня.
— Джонни?
— Майк, ты мне ничего рассказать не хочешь? — обманчиво-спокойным тоном поинтересовался он.
— Я бы рад… Но… Джонни, давай поступим так: сначала ты мне расскажешь, на что я перед тобой попал, а потом я тебе расскажу, как оно все на самом деле со мной произошло. И что именно произошло, что немаловажно. Хорошо?
— Я бы сказал, что ты меня удивил, — протянул Гиппо. — Но это бы не в полной мере отразило мое состояние и мое мнение по данному поводу. Хорошо, Майкл. Слушай меня внимательно. Я, прежде всего, хочу пластины, которые ты обещал. И хочу их сейчас, не завтра, не через месяц — сейчас. Три гребаных носителя. За которые тебе выплачены деньги еще месяц назад, и гребаный корабль тебе тоже предоставили. А также я хочу услышать от тебя, а не от кого-то, во что именно ты сам оцениваешь сегодняшнее решение твоих проблем с Сахарой. Итак?
— О'кей, — кивнул я, — Джонни, я не против сегодня отдать тебе носители. Они у меня. Но теперь, бога ради, выслушай меня. Я одуплился пять дней назад на борту корабля «Скаут», в рубке, отметеленный, как в хорошей футбольной драке. Мне отбили все, что можно, и сделали это четыре штурмовика с Триангла. Кто они такие — я не знаю. Вернее, подозреваю, что не помню — поскольку мне отбили башку и у меня травматическая амнезия. Я и себя-то вспомнил потому, что документы свои нашел. Я вспомнил тебя, когда тебя увидел. А вот Сахару я не помню вообще. Наверное, я вспоминаю только близких мне людей, и то, когда их вижу. Поэтому я даже не могу сказать тебе, должен я ему какие-то там пушки, или его глазарики просто увидели, как я менял бабки в обменнике «Гиганта». Ну, и когда я обыскивал свой корабль, я нашел там денег немного и пластины. Еще подумал, что даже за одну пластину можно получить виселицу на ряде милых планет. А у меня там не одна, если честно…
— А сколько? — тут же взял быка за рога Гиппо. Я успел предположить такой вопрос и сознательно, говоря о пластинах, построил фразу именно так.
— Там твои, и небольшой запас. Кстати, все равно рано или поздно вспомню, сколько ты мне за них заплатил? Мне просто так, понимать размер несчастья.
— Ты запросил по двести за каждую. Мы сошлись на четырехстах пятидесяти и корабле. Видимо, ты конкретно собирался соскочить, Майкл, — усмехнулся байкер.
— Нет, ты меня не так понял, — поморщился я, стараясь не переиграть. — Корабль мне был необходим, чтобы за ними слетать. Давай поступим так: я отдам тебе пять пластин. Все, что у меня есть. А ты заплатишь мне еще двести тонн, а? И будем считать, что такая низкая цена за два пласта сверху — это и есть моя благодарность за сегодняшнее избавление от скотов Сахары, а?
— Дружище, а тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы торговаться со мной? — прищурился Джонни.
— А я не торгуюсь, — парировал я, насколько смог. — Я предлагаю тебе чистой воды выгоднейшую сделку. И сто процентов выгоды для тебя, от этой сделки — это моя тебе и твоим парням благодарность. Мне больше не особо есть что тебе предложить, ведь банальные деньги тебя вряд ли интересуют, да и нет у меня столько…
— Мне кажется, или ты пытаешься мне врать, старичок? — совершенно невинным тоном перебил меня Гиппо. — Ты только что упоминал, что в обменнике порта тебя могли срисовать с крупной суммой, и тут же включаешь заднюю и начинаешь прибедняться? Ай-ай-ай, Майкл, так дела с друзьями не ведут!
— Ты меня не так понял, — отмахнулся я. — Бабки у меня есть, но просто не такие суммы. У меня прямо вот сейчас есть примерно полсотни кусков. Ну разве это для тебя деньги? Я же предлагаю тебе заработать минимум полтораста!