Дмитрий Донской 2 (СИ)

Важно отметить - религия в те годы использовалась для маркировки 'свой - чужой', разделяя планету натурально на миры. Христианский мир, мусульманский мир и так далее. Православие и католичество не так сильно противопоставлялось, но и оно в какой-то мере определяло изолированность от западного мира земель восточного обряда.
Надо отметить, что Дмитрий до последнего верил в то, что Триполи не согласятся с его условиями. Ждал массового бегства, которому бы не стал мешать. И боев на баррикадах с непримиримыми смертниками, пожелавшими защищать город. А эти люди взяли и не оправдали надежды Императора. Как они могли? Что так повлияло на их решение? Сокрушительное поражение, нанесенное многократно превосходящим силам мамлюков прямо под стенами города? Или может чудовищные орудия, проломившие без особых усилий городские укрепления? Кто его знает? Но они согласились. И теперь священникам предстояло не только кратковременно освятить Средиземное море, но и заняться мечетями города. Ведь их предстояло превратить в храмы. Парочку мечетей, кстати, Дмитрий по доброте душевной пожертвовал католикам. Не в пустыне же им службу справлять.
Оставалось теперь понять, что делать дальше.
Энрико ходил вне себя от счастья, став не только полноценным графом, но и при крупном городе. Полном людьми городе, хотя имел все шансы получить безжизненный призрак. Даже рыцари-госпитальеры воспрянули духом, увидев в этой победе перелом тяжелой и, казалось бы, бесперспективной борьбы. Радовались даже феодалы-добровольцы, принесшие оммаж Энрико и ставшие его рыцарями. Перед ними открывались реальные перспективы обзавестись не только землей, но и, возможно, возвысится.
- Ты последние дни так задумчив и хмур, - поинтересовался у Дмитрия граф Триполи. - Что-то случилось? Наоборот же нужно радоваться. Такой успех!
- Я не сомневался в нем, - хмуро бросил Дмитрий. - Меня гложет совсем другой вопрос.
- Какой же?
- Ты прекрасно знаешь, что эту авантюру я задумал как акт устрашения. Не только Генуи, но и всех наших врагов. Флот Венеции и армии России вместе способны казалось бы на невозможные вещи. И мы это сделали. Я хотел завоевать этот город и уйти, оставив его на волю Провидения. Не поверишь, но даже крестить жителей, я пытался по дурости, будучи уверенным в том, что они откажутся. Удивительно, но мне все удалось. Теперь можно грузиться на корабли и уплывать обратно. Но я не могу.
- Почему?
- Меня гложет чувство вины. Я.... Мне кажется, что я иногда заигрываюсь, упиваясь могуществом. Вот скажи, зачем я потащил их всех креститься? Что на меня нашло?
- А что не так ты сделал? - Удивленно повел бровью Энрико. - Брось. Не мучай себя дурными вопросами. Всевышний дал тебе победу и подтолкнул на наглый, но очень нужный шаг. Ты освободил от язычества целый город!
- Может быть... - покачал головой Дмитрий. - Что же делать теперь?
- Как что? Пошли на Антиохию! Освободим этот древнейший центр христианства. И также загоним креститься все население. Мне идея понравилась. Куда лучше, чем резать, как в былые времена.
- А тебя не смущает, что они стали схизматиками?
- Смотря на тебя, - усмехнулся Энрико, - я и сам в восточный обряд перейду. И не только я. Тебя, конечно, заносит время от времени. Но Бог однозначно на твоей стороне.
- Хм. Допустим. А кто станет удерживать Триполи?
- Я уже послал в Венецию корабли. Поверь - месяца не пройдет , как сюда начнут прибывать наемники и добровольцы. Те неполные две сотни безземельных рыцарей покажутся каплей в море. В Италии хватает компаний удачи, которые захотят поучаствовать. Им ведь теперь не на пустынный берег высаживаться придется. Если же ты еще и Антиохию захватишь, то.... - махнул рукой Энрико.
- Раз уж сходить с ума, - усмехнулся Дмитрий. - То всеобъемлюще.
- Что ты имеешь в виду?
- Гроб Господен, друг мой. Иерусалим.
- Ты серьезно? - Ахнул Энрико.
- Да. Пошли. Нам пора переговорить с госпитальерами. Да и вообще - нужно посмотреть, какие силы получиться привлечь для этого, безусловно, богоугодного дела.
 Глава 7 
27 сентября 1379 года, Иерусалим
Разгром армии атабека и крещение Триполи радикально усложнили и без того непростую ситуацию в Мамлюкском султанате. Ослабевшая было династия султанов, вновь обрела новое дыхание. Ведь оппозиционно настроенная партия черкесских мамлюков в основной своей массе пала под Триполи. Именно они возглавляли атаку на позицию христиан, попав в самое пекло. Немногие из них вырвались обратно.
Император же решительно развивал свое наступление сразу по двум фронтам.
Первым и наиглавнейшим из них был фронт богословский. Нисколько не стесняясь и не мучаясь вопросами своих полномочий, Дмитрий после крещения жителей Триполи заявил, что отныне любой, кто примет христианство по восточному обряду, очищается духовно от скверны старой жизни. То есть, все его долги списывают, а если он был рабом, то освобождается.
Удар ниже пояса. Конечно, Дмитрий не имел прав такое заявлять. Но кто оспорит его слова? Выходило что-то в духе вот такой ситуации:
- Чем вы аргументируете свои слова?
- Гаубицами.
Возможно, он был не прав. Но и пусть. Ему все эти формальности и ритуалы были в целом до малины. Ибо Император прекрасно осознавал их никчемность. Что в лоб, что по лбу. Плевать. Главное, у кого ружье.
Другим фронтом стало продолжение военной операции. Закрепившись в Триполи и оставив там союзников, Дмитрий выступил на Дамаск. Благо, что его легионеры уже получили все свое походное снаряжение с кораблей. Фургоны, походные кухни и прочее.
Два дня форсированного марша до Баальбека. Осада. Крещение. Отдых. Снова два дня форсированного марша, но уже до Дамаска, откуда заблаговременно эвакуировались все, кто не готов был принимать Христа. С тем имуществом, которое удалось вывести. И вот 20 июля 1379 года жители Дамаска в основном охотно принимали Христа. Стены древнего города не выдержали чугунных ядер и волнений бедноты.
Новость о том, на каких условиях идет принятие христианства распространялось по Ближнему Леванту стремительно. Достигала предела земель и уходило дальше - в Египет, Междуречье и Малую Азию. Вкупе с бессилием мамлюков перед тяжелой пехотой и артиллерией, подобный аргумент стремительно укреплял позиции крестоносцев. Закабаленная беднота и рабы охотно бы освободились, если могли. Потому ждали подхода армии Дмитрия как спасения и избавления. И если в Дамаске Императору еще пришлось немного пострелять, то тот же Бейрут открыл ему ворота без боя. Равно как и прочие города южного побережья Ближнего Леванта. В Яффе так и вообще - встречали чуть ли не овациями. Стихийные восстания черни то и дело вспыхивали по всему Ближнему Востоку, всемерно осложняя сбор мусульманами войск.
Но вот настал черед Иерусалима.
Однако древний город не открыл ворот. И даже более того - не вышел на переговоры. Как оказалось халиф аль Мутавакиль смог собрать довольно внушительную армию по меркам Аравии и посадить ее в городе. За стены. Давать сражение в поле против тяжелой латной пехоты он не решился, зная о печальной судьбе мамлюков. Тем более что его войск было меньше, чем у Баркука.
- Крепкий орешек, - задумчиво произнес Дмитрий, рассматривая укрепления города с массой вооруженных людей на них в подзорную трубу .
- Говорят, что у мамлюков в Египте тоже все утряслось, - задумчиво произнес Джон Хоквуд , один из самых знаменитых кондотьеров Италии XIV века, командир не менее известной 'Белой роты' . Родичи Энрико и его смогли вытащить, обещая титул графа Аскалона после взятия Иерусалима. Джон всю свою жизнь шел к тому, чтобы обрести через войну благородство. Но смог снискать только положение рыцаря, чего ему казалось мало. Очень мало. А тут такой подарок.... Ладно, что граф, так еще и такого райского местечка, как Аскалон. Он не смог отказаться.