Карнавал сомнений (СИ)

— В каком смысле ненастоящий? — Глумливая улыбка исчезает. Лински ‎хмурится и наклоняется вперёд, скрещивая на груди руки.‎
— В прямом, — продолжая натянуто улыбаться, поясняю я. — Мы не ‎состоим с мистером Спенсером в любовной связи. И никогда не состояли. — Рано или ‎поздно они обязательно допросят и его. Не факт, что Ридж солжёт. И не ‎должен. В конце концов теперь, когда речь идёт об убийстве, а его так называемая ‎‎«невеста» объявлена главной подозреваемой, наш глупый обман — не просто невинная ‎ложь во спасение. Уж лучше я признаюсь первой и избавлю его от необходимости лжесвидетельствовать. — Ридж Спенсер — всего лишь мой друг и ‎сосед в Торонто. Я попросила его об одолжении поехать вместе со мной на свадьбу ‎сестры.‎
— Значит, — встревает в разговор щупленький помощник шерифа, — вы признаете, ‎что обманули… — он замолкает, видимо, мысленно подбирая правильную «целевую аудиторию» для ‎моей лжи.‎
‎— Я признаю, что несколько преувеличила нашу с ним связь в глазах своей ‎семьи. Понимаете, — я, не сдержавшись, горько усмехаюсь. Ирония судьбы. Боялась, что пьяный ‎Ридж проговорится Майку, а в итоге рассказываю об этом сама и не где-нибудь, а в ‎полицейском участке на допросе: — В определённом возрасте при определённых обстоятельствах ‎незамужней женщине приходится идти на ухищрения, чтобы избежать ‎дотошных расспросов родственников о своей личной жизни, особенно, если такая женщина присутствует ‎на свадьбе младшей сестры и не собирается замуж в ближайшем будущем.‎
‎— Так. Значит… — Шериф мрачно глазеет на меня. ‎Складывается впечатление, что он изо всех сил старается добавить новый кусочек ‎пазла в общую схему и так, чтобы тот не разрушил общую картину. Но судя по ‎недовольной гримасе у Лински не получается. — Что именно ты пыталась скрыть о ‎своей личной жизни? ‎
‎— Её полное отсутствие.‎
— Кто ещё знал об этом обмане? ‎
— Надеюсь, никто, кроме Эми. Это мо…‎
‎— Я в курсе, кто такая Эми, — перебивает шериф. Переглядывается с помощником. Тот ‎едва заметно кивает и выходит. — Хорошо, — продолжает он, когда ‎мы остаёмся одни в комнате. — Давай вернёмся к сегодняшним событиям, — Лински ‎пробегается глазами по собственным записям от руки на обычном, печатном листе, ‎вложенным в бумажную папку. Пытливо смотрит на меня: — В каких отношениях ты ‎состоишь с мужем убитой — Майком Бэком? ‎
‎— Ни в каких.‎
— Неужели? — саркастически протягивает Лински, и желание отходить его по ‎физиономии вспыхивает с новой силой. — Я слышал, у вас, напротив, очень богатая ‎история.‎
— Мы встречались. Собирались пожениться, но расстались семь лет назад, и я уехала в ‎Торонто, — холодно бросаю я. Не то чтобы не догадывалась, что в конечном ‎итоге придётся обсуждать и это тоже, но удовольствия от процесса не получаю. — Вот ‎и вся наша богатая история. С тех пор мы с Майком ‎не общались и не виделись. Встретились позавчера, когда он привёз с мальчишника ‎Риджа к нам домой.‎
‎— Почему вы расстались? — Тон, каким шериф задаёт вопросы, подсказывает, ‎что эта часть допроса ему определённо доставляет удовольствие. О себе ‎такого я сказать не могу. Как выразился Скотт, сейчас мы топчемся на самой больной моей ‎мозоли.‎
‎— Это не имеет отношения к тому, что случилось с Мишель. Я не…‎
‎— А, по-моему, имеет, и самое прямое, — грубо перебивает Лински. Ударяет по ‎столу кулаком, невольно вынуждая меня вздрогнуть. Его глаза, как совсем ‎недавно в беседке, опять наливаются безумным и плохо контролируемым гневом: — ‎Здесь я решаю! Ты отвечаешь на вопросы! Ясно? Почему вы, чёрт побери, ‎расстались? ‎
У меня получается выдержать его взгляд. Страха нет, зато появляется ‎стойкая уверенность: для шерифа гибель Мишель — не просто жестокое преступление, ‎каких за всю историю Риверстоуна не случалось, не считая убийства Стива. Это что-то ‎очень личное.‎
В памяти всплывает последний разговор с подругой.
— Теперь я люблю другого ‎мужчину и собираюсь развестись, — заявила Мишель.
Следом спокойный, без ‎намёка на раздражение или злость голос Майка:
— Я понимаю твоё горе, Брайан.
А затем ‎язвительный, переполненный болью и ненавистью выпад шерифа:
— Тебе бы ‎хотелось, правда, Майки? ‎Чтобы всё начать сначала, да? Исправить недоразумение ‎под названием «брак»‎!
И пазл складывается.‎
Брайан Лински и есть тот самый мужчина, ради которого Мишель собиралась ‎развестись. А Майк, конечно же, обо всём знает или догадывается и с точки зрения полиции прекрасно ‎подходит на роль мстительного, ревнивого мужа, убедившего любовницу избавиться ‎от назойливой, неверной жены, вместе и разом решить все проблемы. Это объясняет злость, ‎граничащую с ненавистью к нам обоим, потому что в глазах шерифа, ‎заставшего нас в обнимку у тела убитой любимой женщины, виноваты только мы с ‎Майком. А чтобы увидеть всю иррациональность версии, её нелогичность, он ‎должен, как минимум, успокоиться, осмыслить и пережить случившееся.‎
‎— Мы расстались, потому что после гибели брата я была… несколько не в себе.
С кем бы Майк не поделился моими последними ‎откровениями, от меня никто не получит подтверждения. Я буду всё отрицать. Да, ‎я была не в себе. Да, запуталась и слетела с катушек. Именно так, как уже считает ‎добрая половина города и только уверится в этом, услышав, кого задержали за ‎убийство Мишель. В конце концов данные об обращении к психологу, рецепты на ‎сильные антидепрессанты легко подтверждаются. Пусть лучше проверяют, насколько ‎прошлое могло повлиять на настоящее, пусть проводят психическую ‎экспертизу на мою вменяемость. На всё это понадобится время, за которое, вполне ‎возможно, шериф успеет трезво взглянуть на ситуацию. Или же появятся упрямые ‎факты, улики, которые он отрицать не сможет и откажется от идиотской версии.‎
— Что вы делали вместе с мужем погибшей в беседке? ‎
Переживали одно из страшнейших мгновений в жизни — то, что я могла была ответить, и это была бы самая настоящая правда. Стояли, ‎обнявшись, рядом с телом Мишель — другая правда, которую увидел шериф, и ‎которая прекрасно вписывается в его бредовую теорию.‎
‎— В тот момент я плохо соображала, что происходит. Даже не заметила, ‎когда Майк появился. Но, — я встречаюсь взглядом с полицейским, уверенно ‎добавляю: — Ни один из нас её не убивал.‎ Это я помню точно.
— Говори за себя! — озлобленно бросает Лински.‎
— Хорошо. Я не убивала. Когда я пришла в беседку, Мишель ‎уже была ранена. Майка там не было, — твёрдо добавляю: — Значит, он тоже не ‎мог этого сделать.‎
‎— Он мог выйти как раз перед твоим приходом, а затем вернуться.‎
— Зачем?‎
— Чтобы убедиться, что… жертва мертва, — с запинкой произносит шериф. Пожимает ‎плечами, цинично хмыкая: — Или добить. Надеюсь, он сам всё расскажет. Хотя ‎настоятельно рекомендую тебе сделать это первой.‎
‎— То есть… — я решаю озвучить догадку: — Ты считаешь Майка убийцей, но ‎арестовал меня, чтобы я обвинила во всём его? По-твоему, мы — сообщники? ‎
— Мой опыт не раз подтверждал, что влюблённая женщина готова пойти ради ‎любимого на очень и очень большие безумства. Врать, скрывать улики, покрывать ‎преступление — сущая мелочь, — он буравит меня пристальным взглядом.‎
Чёрт, дорого бы я дала сейчас, чтобы знать наверняка, что известно Брайану ‎о нашем с Майком прошлом. Да и о настоящем тоже. Вполне возможно, Майк поделился ‎вчера с Мишель правдой об истинной причине расставания. Почему нет? Она ведь ‎рассказала ему про видео. Может, они и не были идеальными супругами, но врагами ‎‎— вряд ли. В любом случае, мне не стоит показывать, насколько я в курсе событий ‎и жизни Бэков. Тем более упоминать про возможный развод, неисчезнувшие ‎чувства, неизвестно от кого неизвестно почему не родившегося ребёнка Мишель, ‎которого Майк считал своим. Я — чужая в городе. Ничего не знаю и узнавать не ‎планировала. Приехала только на свадьбу и собираюсь вернуться в Торонто. Конец ‎истории. Не хватает, чтобы нелепыми откровениями я только усилила подозрения ‎в адрес Майка.‎