Карнавал сомнений (СИ)

— Я не настолько влюблена и уж точно не безумна. Поверь, сомнения на этот ‎счёт были, но я их ликвидировала. У меня даже справка есть. Для работы. Я ведь ‎тоже адвокат, как и вся моя семья, — говорю я. Уверенно, чётко, холодно ‎добавляю: — Не в моих правилах нарушать закон. Поэтому, если бы я была уверена, что ‎Майк — убийца, я бы не стала его покрывать. Мишель — подруга детства, бывшая ‎невеста брата. Я бы…‎
‎— Поверь, я наслышан о вашей нежной дружбе, — зло хмыкнув, перебивает шериф. — ‎Напомни, по какому поводу вы поругались позавчера? ‎
‎— А… — испуганно начинаю я, но затем вспоминаю, что сама ляпнула о ссоре в беседке. ‎Было бы странно, если бы Лински пропустил такое немаловажное признание мимо ‎ушей. — Мы обе были пьяны. Слово за слово, всплыли старые обиды… — Про видео я не скажу ни слова. По крайней мере, до тех пор, пока не буду ‎уверена, что шерифу известно и про него тоже. — Мишель считала, что я её предала, ‎когда уехала из города и начала новую жизнь. Я думала иначе.‎
‎— Поэтому она залепила тебе пощёчину? — с неприкрытым злорадством ‎интересуется шериф. Кажется, у него неплохо получается направлять горе ‎мужчины, только что потерявшего возлюбленную, в русло едва сдерживаемого гнева ‎и едких насмешек.‎
— Она влепила мне пощёчину, потому что я назвала её шлюхой, — теперь уже ‎я злорадно смотрю на побледневшего шерифа. — В тот момент, когда Мишель ‎пыталась уверить меня, что всегда любила только моего брата, это единственное, что ‎пришло мне в голову. Впрочем, теперь я сожалею, что не поверила, ведь Мишель ‎умерла с его именем на губах… Так что она действительно любила одного Стива, — ‎последнее предложение проговориваю совершенно искренне. Что бы ни происходило ‎в жизни бывшей подруги, но, умирая, она думала только о двух мужчинах, и имени ‎Брайана Лински среди них не прозвучало. — Я признаю, что между нами ‎существовали некоторые разногласия. Именно их мы и собирались обсудить, для ‎этого договорились встретиться. Жаль, что слишком поздно…‎
‎— Майк Бэк тоже собирался присутствовать при вашем разговоре? — с ‎ощутимым презрением спрашивает шериф.‎
— Нет, насколько я знаю.
— Тогда как ты объяснишь, что он тоже пришёл и так… кстати… Может быть, ‎даже принёс с собой нож? ‎
‎— Майк не… — я замолкаю на полуслове. Не важно, как и почему там оказался Майк. Я ‎видела его глаза в тот момент. Я уверена: он — не убийца. Но не только Майк появился в ‎беседке очень «кстати». Однако готовый сорваться с губ вопрос-подозрение не успеваю озвучить шерифу.‎
В комнату без стука входит белобрысый помощник. ‎Бросает на меня хмурый взгляд, жестом подзывает шерифа. Лински нехотя встаёт, и они ‎вместе исчезают за дверью. Правда, буквально через несколько секунд возвращается Брайан. Раздражённо швыряет на стол новую ‎папку, падает обратно на стул, скрестив на груди руки, и откидывается на неудобную ‎спинку. Выдержав паузу, встречается со мной взглядом: ‎
— Только что пришли результаты экспертизы. На ноже, которым, по всей ‎видимости, убили Мишель, нашли кое-что ещё… — шериф замолкает.‎
‎— Отпечатки пальцев?! — вырывается у меня. — Вы уже знаете, кто — убийца? ‎
‎— К сожалению, нет, — качает головой Лински. — Но у нас есть повод считать, ‎что тем же самым оружием был убит твой брат.‎
— Что?..
Только сейчас осознаю, что всё это ‎время с момента появления шерифа в беседке я думала об одном — Майк не ‎мог убить Мишель, — и совершенно не задумывалась… По-настоящему не ‎задумывалась, кто же мог. И почему. Было ли убийство Мишель связано с ‎гибелью Стива или даже должно быть связано, ведь так больше никто не погибал в родном ‎городе. Оказалось, что да. У полиции есть веские доказательства — его ‎кровь на воткнутом в грудь Мишель охотничьем ноже. Это единственное, что они ‎могли обнаружить за такой короткий срок.‎
‎— В связи с новыми уликами… — Тон шерифа меняется. Теперь в нём не ‎слышатся нотки злобы или ненависти. Обычный, ровный, бесстрастный голос ‎полицейского. — Я должен возобновить дело об убийстве твоего брата. Конечно, я ‎официально сообщу об этом твоим родителям. Позже. Мне необходимо ещё кое-что ‎проверить. В данный момент ты свободна, но тебе запрещено покидать пределы ‎Риверстоуна. Так что с возвращением в Торонто придётся повременить. Твоему другу ‎мистеру Спенсеру — тоже. Конечно, он получит официальное уведомление после ‎допроса. Ещё нам понадобятся твои вещи.‎
— Какие вещи?
‎— Платье и туфли. Для экспертизы, — объясняет шериф. — Я попросил привезти тебе ‎другую одежду, чтобы ты переоделась. Потом ты можешь возвращаться домой. ‎Завтра будут готовы результаты вскрытия, и нам снова придётся тебя допросить.‎
Я машинально киваю, почти не слушая дальнейшие разглагольствования ‎Брайана. Меня больше не считают убийцей, но сейчас это почему-то совсем не имеет ‎значения.
«Майк хочет возобновить дело об убийстве твоего брата. Но ты же знаешь, ‎так просто это не ‎сделать. Нужны веские основания. С точки зрения старого шерифа ‎оно отправлено в ‎архив и закрыто за неимением улик… Новому нужны причины», — ‎проносятся в голове недавние слова Скотта.
Что ж, теперь причин ‎предостаточно.‎
Приходится чуть ли не силой заставлять себя перечитывать собственные ‎показания, раз за разом возвращаясь к одному и тому же предложению и вникая в ‎смысл написанного. Как в тумане слушать объяснения, послушно брести за тучной полицейской ‎по длинному коридору в душевую кабинку, где можно, наконец, смыть с себя кровь ‎Мишель и переодеться.
Всё происходящее здесь и сейчас будто утрачивает смысл. Даже не спрашиваю, кто привёз мне чистое белье, носки, джинсы, ‎футболку, кроссовки. Память ‎беспощадно выдаёт вырванные куски из прошлого, когда я ещё верила, что полиция ‎сможет выйти на след убийцы Стива. И снова я отчаянно ‎пытаюсь найти ответ, чем и кому могли помешать мой брат и его бывшая девушка. ‎Почему оба, умирая, говорили о Майке? Словно о чём-то предупреждали. Его или меня? ‎Правильно ли я поступила, ни тогда, ни сегодня ни слова не сказав об этом полиции? ‎
Пелена спадает, когда за мной захлопывается массивная дверь участка. Я с удивлением обнаруживаю, что на улице уже вечер и давно стемнело. Растерянно останавливаюсь на ступеньках, пытаясь ‎сообразить, куда идти. Почему-то я была уверена, что снаружи меня встретят родители или кто-нибудь из сестёр. В тот же миг ‎чувствую, как сильные мужские руки подхватывают сзади за плечи, а знакомый, ‎обычно насмешливый и ехидный, но иногда, как сейчас, безумно заботливый и ‎ласковый голос Логана шепчет: ‎
— Всё, всё, родная… Не плачь. Всё закончилось.‎
Я вытираю слёзы‎ и прикусываю нижнюю губу, чтобы окончательно не разрыдаться. Закончилось? Вряд ли… Слышу тихий голос Майка:
— Пойдём.
Оборачиваюсь и вижу его улыбку. Нежно, но крепко ‎он обнимает меня за талию и осторожно ведёт через дорогу к припаркованному на ‎стоянке чёрному форду.‎ Я не сопротивляюсь. Позволяю, как ребёнка, довести себя до машины и ‎усадить на переднее сидение, рядом с Логаном. Майк садится сзади. Они оба всё ещё в ‎свадебных фраках.‎
‎— Куда? — спрашивает Майк, обращаясь к другу.‎
— Предлагаю ко мне. Придёте в себя, всё спокойно обсудим и… — Логана мельком смотрит на экран зажатого в руке телефона и протягивает сотовый мне: — Это Ридж. Уже пятый звонок за полчаса. Ответишь? ‎
— Нет, — я мотаю головой. — Сможешь скинуть смску, что я с тобой и в ‎порядке? Что потом всё объясню, когда вернусь?
‎— Я лучше отвечу. Отшивать по смс как-то не в моём стиле, — Логан ‎торопливо вылезает из джипа. Захлопнув дверцу, удаляется от машины. — ‎Ридж, старина… Прости, что не отвечал. Тут такое дело… — его голос стихает, и я уже не ‎могу разобрать ни слова из того, что он говорит.‎
‎— Хочешь, отвезём тебя к родителям? — Майк дотрагивается до моего плеча. — ‎Поговорим потом.‎
Я представляю, как придётся объяснять семье, что произошло. Как я оказалась в беседке с Мишель, почему пришла туда… Рассказывать и о ‎том, что только что узнала о деле Стива. Признаваться или снова отмалчиваться, ‎потом обсуждать случившееся с Риджем, сообщать ему про допрос, про Майка, что завтра мы с ним не сможем вернуться в Торонто, как планировали… И понимаю, что я не ‎готова. Пока — не готова.