Phantom (СИ)

Пальцы на запястье расслабляются, и он понимает, что Ким уснул. Мин аккуратно выбирается из-под подушек и подползает к Намджуну, нависает сверху, вглядывается впервые так близко в такое любимое лицо и только собирается лечь рядом, как Ким резко переворачивается и подминает его под себя.
— Мне играть надоело. Хочу тебя до судорог просто.
Ким не дает Юнги открыть рот и впивается в губы поцелуем: сперва грубым и жёстким, словно ломает все барьеры, будто готов к сопротивлению, но поняв, что младший даже не думает оттолкнуть, переходит на долгий, глубокий. Юнги отвечает, проводит пальцами по обнажённому торсу, притягивает ближе, позволяет языку Намджуна хозяйничать у себя во рту. Ким второпях стаскивает с него футболку, припадает к ключицам. Водит по ним языком, легонько покусывает, опускается ниже, обхватывает губами сосок, всасывает, играет языком. Юнги зарывается ладонью в платиновые волосы, давит на затылок, скрещивает на пояснице парня свои ноги, заставляя того быть ближе. Юнги даже не замечает, когда и как Намджун стаскивает с него оставшуюся одежду, чувствует это только по чужой разгоряченной коже, под которой собственная плавится.
— Не бойся, — шепчет Ким, и Мин старается.
Юнги храбрится, вспоминает Чимина, которому вроде сильно больно не было, потом вновь опускает взгляд на возбужденный орган Намджуна и понимает, что сравнение в корне не верно. Плевать. Он прикрывает веки и отдается сильным рукам, доверяет ему, знает, что Намджун больно не сделает. Намджун целует каждый сантиметр кожи, всему уделяет внимание, смакует на языке дурманящий вкус чужой плоти с ноткой арбузного запаха.
Юнги уже мечется по постели, комкает под собой простыню, дотягивается ладонью до своего члена, но Намджун его руки перехватывает, соединяет над головой, не даёт ему унять сладкую боль. Ким опускается ниже, выцеловывает ребра, задерживается на животе, оставляет мокрую дорожку из поцелуев на внутренней стороне бедер, сильнее прижимает дергающегося от интимных ласк парня к кровати.
Юнги прикрывает лицо ладонями, поскуливает, просит уже сделать что-то, унять этот огонь, в который Намджун пока только бензин подливает. Но тот его мольбам не внемлет. Проводит ладонями по позвоночнику, царапает лопатки, бока, пускает врассыпную мурашки по всему телу, заставляет Юнги выгибаться, тянуться за очередной дозой ласки.
Намджун отправляет в рай одними руками, ловит каждый вдох, каждый взгляд из-под опущенных ресниц, каждую дрожь, вылизывает младшего, как самое вкусное лакомство, не пропускает ни сантиметра. Юнги своё тело не контролирует, а разум ещё в самом начале его покинул. Мин столько ласки в жизни не получал, не тонул в ней. Она впитывается в него, втирается пальцами Кима, и Юнги её в самые холодные ночи вспоминать будет. Он пришел сегодня сюда за теплом, а в результате сгорел в огне. Языки этого пламени лижут его обнажённое тело, касаются самых потайных мест, а Юнги и сам не против в пепел превратиться. Вот оно значит, каково это, когда ты любим, вот как бывает. От такой страсти и нежности умереть можно, да и смерть такая была бы лучшей. Намджун продолжает водить ладонью по его члену, но как только Юнги близок к разрядке, зажимает член у основания и замирает.
— Изверг, — рвано шепчет Мин и откидывается на подушки.
— Это ты изверг, — Ким нависает сверху, смотрит прямо в душу. — Я захотел тебя ещё в полицейском участке. Меня заклинило будто, было на всех плевать и на всё, даже на малышку, ты понятия не имеешь, что творишь со мной, — Намджун целует его скулы. — Я трогал тебя на гонках, целовал на парковке и сгорал изнутри, я даже запах дыма чувствовал. Так, кто из нас изверг? — Ким легонько кусает нижнюю губу парня, мстит словно.
Целует рьяно, неистово, водит языком по самым желанным во вселенной губам, чувствует привкус железа во рту, смешивает его со слюной — всё равно не отстраняется, не насыщается. Юнги мстит по-своему, царапает ноготками подтянутый живот, нарочно трётся о член, всё ещё пытается подтолкнуть к конкретным действиям и своего добивается. Намджун с трудом отлипает от губ и идёт в ванную. Возвращается через минуту, бросает на простыни тюбик и вновь придавливает Мина к постели.
Намджуна от такого соблазнительного Юнги, лежащего в его постели, кроет. Юнги голым только рядом держать, постоянно любоваться и касаться с осторожностью. Он фарфоровая куколка: самая прекрасная из всех, и даже на пике своей страсти он похож на ангела — разврат в нём гармонирует с чистотой, да так, что от этого больно даже. Юнги - совершенство, предел мечтаний, идеал, которого ждать еще лет сто можно. Намджун - любимчик судьбы, он получил лучшую награду, упустить его или потерять — смерти равно. Ким с трудом удерживает в себе зверя, который эту алебастровую кожу когтями бы исполосовал, зубами бы вгрызся, до плоти бы добрался и всё равно не насытился бы. Намджун еле удерживается, чтобы без подготовки не ворваться, на грани балансирует; это изысканная пытка, инквизиция отдыхает. Такой Юнги под ним - это яблоко в райском саду. Намджуну надо повторять себе, что он у него первый, сотню раз — лишь бы не сорваться, не испортить всё. Ким отрывается от тела, аккуратно переворачивает парня на живот, вновь шепчет «не бойся», просит расслабиться, уверяет, что боли не будет.
Проводит пальцами по ложбинке между ягодиц, чувствует, как мелкий дергается, вновь покрывает поцелуями острые лопатки, целует каждый сантиметр, нежно поглаживает, успокаивает и одновременно надавливает на колечко мышц. Намджун не остановится. Он уже решил. Юнги доверился ему, позволяет ему быть первым, а Намджун его отпускать и не собирается, он забрал его себе ещё тогда, в участке, а после этой ночи это как штамп в паспорт. Юнги принадлежит Намджуну.
Мин чувствует прохладную жидкость между ног, чувствует, как Ким размазывает смазку и давит на мышцы, жмурится, боится, трусит, но не издает и звука. Намджун действует нежно, настолько, насколько может — отвлекает поцелуями, ласками, и Юнги уже чувствует два пальца. Больно, некомфортно, но терпит. Приподнимается, пытается удобнее расположиться, хочет уменьшить раздирающую его боль. Прикусывает тыльную сторону ладони, когда Намджун пальцы добавляет, продолжает растягивать. Ким припадает губами к тонкой шее, вдыхает, дуреет от его запаха, зарывается пальцами свободной руки в волосы, пропускает между ними голубой шелк. Юнги понемногу привыкает, сам насаживается на пальцы, рассчитывает перетерпеть, и тогда, может, отпустит. Продолжает кусать губы, теряется в ощущениях и сам не понимает, почему, если так больно, то всё равно хочется. Боль отступает понемногу, заменяется желанием, Юнги уже сам себя его пальцами трахает.
— Хочу, — обрывисто, по несколько раз подряд, как в припадке. — Хочу… Тебя хочу.
— Рано.
Намджун дышит с трудом, продолжает растягивать, методично трахает его пальцами, рычит, кажется, он на грани безумия. Желание выбивает воздух из легких, скручивает, но сделать больно сахарному мальчику последнее, чего хочет Намджун, пусть сам он уже на грани. Задевает пальцами простату, вырывает громкий стон из чужой груди, который услада для его ушей. Спина Юнги блестит, капли пота скатываются на белоснежную простыню, он в его руках горячий, гладкий, податливый. Намджун больше не может — это выше его сил, вынимает пальцы, нажимает на поясницу, заставляя максимально выгнуться, и приставляет головку. Входит медленно, сантиметр за сантиметром, чувствует, как нежные стенки плотно обхватывают его член, дуреет от узости, стискивает зубы. Чуть не срывается, топит желание загнать сразу и до упора, продолжает погружаться. Юнги не дышит почти, каждый вдох очередная боль, его нанизывают на стоящий колом член, он шевельнуться боится — балансирует на грани жизни и смерти, и сейчас ему не выбрать, что лучше. Сладко одинаково. Намджун замирает на половине, выходит почти до конца и снова толкается, Юнги до хруста в позвонках выгибается, сам толкается назад, требуя старшего целиком и полностью. Намджун не сдерживается, игнорирует мигающий в голове красным знак «стоп», погружается целиком и не двигается, даёт привыкнуть. Юнги ёрзает под ним, пару раз неразборчиво что-то шепчет: то ли просит прекратить, то ли молит продолжить. Ким начинает двигаться, сперва с трудом и медленно, но тихо-тихо набирает темп, толкается до конца, выходит и повторяет; Юнги словно от долгого сна просыпается, комкает в руке простыню, выгибается как кошка и даже подмахивает. Намджун спускает зверя с поводка, вбивается и выбивает уже крики. Юнги чуть ли не рвёт на части, размазывает по постели, он связь с реальностью теряет, поскуливает только и продолжает цепляться за простыни.