Сон Смерти (ЛП)

То, как Софи практически устроила засаду Дафни, чтобы пожать ей руку, теперь имеет полный смысл.
— Что ты видела?
— Они обе думали об одном и том же. Итак, вероятно о том, что произошло сегодня ранее.
Когда она замолкает, я оглядываюсь, и брови Софи вздрагивают, словно она очень сильно фокусируется на чём-то.
— Что это было? — спрашиваю я, трепет нервов скручивается в животе, пока я снова смотрю на дорогу.
— У меня есть только фрагмент, но миссис Уэлш толкнула Дафни в шкаф. Вероятно, толкая её она сильно ударила её головой по задней стенке. И затем заперла её.
Всё, что я могу сделать, так это не свернуть с дороги.
— Ты что шутишь?
Софи только качает головой.
— Было то же самое с обеих точек зрения. Я упоминаю это, потому что воспоминания являются субъективными. Можно увидеть одно и то же воспоминание у двух людей, и иногда они почти не похожи друг на друга.
Я киваю, думая о многих моментах в моей жизни, когда я сводила свою маму или Сиерру с ума, даже не осознавая этого. Как говорится, две стороны каждой истории. Две или более.
— Вот почему я так надавила на девочку. После того, как я увидела это воспоминание с точки зрения матери, я должна был знать, насколько оно было точным. Потому что родительская вина — серьёзная вещь. Однако это может быть преувеличением. Но воспоминание Дафни были идентичны. Так вот что случилось. — Софи поднимает колени, прижимая их к груди. — После того, как дверь шкафа закрывается, очевидно они разделяются, потому что находятся в разных местах. Дафни заперта в тёмном шкафу, кричит и стучит по запертой двери. А миссис Уэлш сидит за столом и выпивает чашечку кофе. Это всё, что у меня есть.
Софи руками протирает свои голени, как будто замерзает, и я тянусь к подогреву, чтобы обнаружить, что он уже настолько высок, насколько это возможно.
— Это всё меняет, — тихо сказала Софи.
— И всё же, ничего не меняет, — мрачным голосом отвечаю я.
— И мы даже не дошли до отца. Ну, до мужчины. Думаю, мы не знаем, отец ли он. Мы наткнулись на какое-то… разногласие об опеке или что-то в этом роде? — спрашивает Софи.
— Я не знаю. Я даже не знаю, как даже начать попытки понять всё это.
— Я думаю, что развод будет открытым для общественности, это может быть что-то. Но я бы никогда не могла подумать о жестокости мисс Уэлш, глядя на неё. А ты?
Я качаю головой. Всё кажется таким неправильным.
— Ни за что. Я едва могу поверить в это сейчас. Не то, чтобы я тебе не верю, — говорю я поспешно. — Только вот...
— Нет, я понимаю, — говорит Софи. — Я с трудом верю в это. Если бы я не считала одно и то же из обоих источников…— Её голос затихает. Мы приближаемся к Мейн Стрит, прежде чем она снова говорит: — Что, чёрт возьми, мы должны сделать сейчас?
Глава 11
Я снова в видении. Было облегчением обнаружить, что я могу вернуться. Я имею в виду, я думаю, это имеет смысл, что я могу пересмотреть видения, пока ... ну, пока они уже не будут будущим.
Всякий раз, когда это возможно.
Прошло всего несколько дней с тех пор, как у меня было первое видение, но я до сих пор не понимаю, когда могут произойти убийства. Прогноз погоды говорит, о почти пятидесяти процентах вероятности снега почти каждую ночь, всю неделю. Софи предложила мне искать газету или календарь, или что-то в этом роде, но люди, которые живут в хороших домах, всегда, похоже, хранят подобные вещи на телефонах или планшетах. Я быстро просматриваю кухню, но iPad, который я нахожу, не реагирует на моё прикосновение. По-видимому, это слишком — просить видение содержать полностью функционирующую электронику.
Но я буду искать. У меня осталась большая часть дома для поиска.
Софи не знает, что я делаю. Я не могла сказать ей. Высадив её за квартал до дома, я обещала, что завтра у меня будет больше что рассказать ей, но я не раскрыла ничего, кроме этого. Она предательски посмотрела на меня, и я не виню её. Она знает, что я что-то не говорю ей, и, после того по сути, как она раскрыла все свои секреты, я чувствую, что обязана ей.
Я просто не могу двигаться так быстро, как она. Сегодня после обеда мой старый страх, что она может быть вовлечена в убийства, кажется ... глупым. Она не похожа на Смита. Но всё это ещё слишком неестественно, слишком ново. Я нужно привыкнуть к новому образу жизни. Надеюсь, Софи будет оставаться поблизости достаточно долго, чтобы я привыкла ко всему. И я думаю, что так и будет. Надеюсь, она это сделает. Уехав от нее, я поняла, что отчаянно не хочу терять это.
Дома было ещё хуже — попытки всё скрыть от мамы и Сиерры. Когда я сказала им, что у меня есть домашнее задание, это не было ложью. Я просто не могла сконцентрироваться на каких-либо заданиях, пока я не переосмыслила видение. Быть Оракулом иногда сложно. Но ни одна из них не моргнула, когда я удалилась в свою комнату, закрыла и заперла дверь. Думаю, я много лет делала так...
По крайней мере, в моей спальне я могу облокотиться на мягкое. Я серьёзно не хочу снова использовать фокус-камень в школьном туалете. Я сделала гнездо из подушек на кровати, а остальное было легко. Едва ли больше вспышки в подвеске, и я стою в фойе дома Уэлш, в третий раз за сегодня. Дважды в моём видении и однажды в реальной жизни. Оно всегда выглядит одинаково.
И всё же, на этот раз всё по-другому. Не просто потому, что я знаю, что Дафна существует, но из-за того, что Софи увидела в своём считывании. Я должна выяснить, что происходит в этом доме, который выглядит настолько совершенным снаружи, и, очевидно, что-то не так внутри.
Не найдя ничего полезного на кухне, я снова ступаю по лестнице, но на этот раз я полностью пропускаю кровавую сцену преступления. Я видела достаточно. Я направляюсь в другую сторону, вниз по широкой, украшенной портретами прихожей.
Софи сказала, что заглянет в государственный архив, но, если мертвец в главной спальне — отчим Дафни, он был на картинке с момента её рождения, я имею в виду, буквально, есть фотография, в которой он держит Дафни новорожденную, завернутого в полосатые больничные одеяла. Это определенно его лицо. Тогда это не спор об опеке или, по крайней мере, возможно, что нет.
Комната, расположенная рядом с главной спальней, частично открыта, и на ней висит пушистый розовый знак, который говорит Дафни. Я заглядываю внутрь, скрестив пальцы, но, несмотря на то, что я чувствую облегчение не найдя маленькое, мёртвое тело, я так же разочарована, что не нашла маленькое спящее тело.
Кровать пуста.
Комната пуста.
И не только человеческой жизни. Здесь есть кровать и розовая роспись природы и бабочек, которая охватывает две стены, но всё не совсем так. Я прохожу через дверной проем, всматриваясь в тёмное пространство. В дополнение к кровати — двуспальное одеяло, растянутое по ковру, и подушка, которая лежит в открытом шкафу.
Может быть... но нет, в шкафу тоже ничего нет. Всего лишь пустая вешалка.
Ничего в комнате, кроме кровати.
Вся эта обстановка кажется жуткой, и, обводя взглядом комнату, я выхожу и снова смотрю на дверь.
Стоп.
Там крючок. Не как рыболовный крючок — толстый крюк, который можно использовать, чтобы закрыть дверь.
Снаружи.
Мои глаза скользят на том же горизонтальном уровне, что и дверная рама, и у стены рядом с литьем отсутствует кусок. На земле я нахожу винт с круглой петлей на конце — другую половину защёлки. Есть куски гипсокартона, цепляющиеся за резьбу, и довольно ясно, что здесь произошло. Дверь была закрыта и заперта, и кто-то заставил её открыться, не отрывая её, а вырывая петлю. Может быть, они не знали, что это было? В темноте было бы легко упустить всё из виду. Я пытаюсь перемотать сцену, но я достигаю пределов своего видения, прежде чем в коридоре произойдут какие-то изменения.
Может, убийца вошёл через окно Дафни? Это также объясняет сломанную защёлку, если кто-то вырвался из комнаты Дафни. Но разве её родители не слышали бы этого? И зачем приходить через окно второго этажа, когда входная дверь открыта? Я заглядываю в комнату Дафни — за набором белых жалюзи её окно не только заперто, но и зарешечено. Я не думаю, что раньше я видела зарешеченные окна, кроме, может быть, по телевизору. Очень хорошая мысль.