Тиран моей мечты (СИ)

На пятом таком движении я ощутила странную тяжесть в груди, а от самых пяток до плеча побежали мурашки. Я прерывисто вздохнула, на секунду прикрыла глаза… а когда открыла их, лицо Черного оказалось ближе, и смотрел он на мои губы.
— Хотите честно? — он вдруг поднял руку, оставив платок лежать на плече, и двумя пальцами коснулся моих губ. — Я поначалу думал, что вы любовница Жукова.
От возмущения я открыла рот, и пальцы Назара Миролюбовича проникли чуть глубже. Внизу живота затянуло, закрутило… давно я ничего подобного не ощущала… Но я не должна. Не должна! — Не зря же он так вас продвигал… Но я быстро понял, что ошибся. Я до сих пор не знаю, кто вы ему, но точно не любовница. Я прав? Я кивнула, и Черный наконец убрал ладонь с моих губ. Ну как, убрал… Он положил ее мне на живот. Ничего не делал, просто положил, но кожа в этом месте будто загорелась.
— Кристина, вы молодец. Вы делали ошибки, много ошибок, но они неизбежны. Так всегда в начале карьеры. Да и у меня характер не сахар, сегодня вы это особенно хорошо поняли, правда? — Правда, — ответила я хрипло. Что происходит? Неужели он… хвалит меня? Но Назар Миролюбович замолчал, задумчиво глядя мне в глаза, и я решила спросить сама: — Вы… уволите меня? За эту… Титову? Он вздохнул.
— Нет.
— Правда?! — я так обрадовалась, что не заметила, как подалась вперед и положила обе руки ему на грудь. — Я… ох… Вспышка смущения — и я попыталась отнять руки, но Назар Миролюбович не дал. Перехватил их, прижимая к себе крепче, и ответил практически мне в губы: — Правда.
Внизу живота уже целый узел скрутился… Что же это… Нет, я знаю, что… Но что с этим делать? Его дыхание щекотало губы и щеку, сильные ладони сжимали мои руки, и все, чего мне хотелось — закрыть глаза и прижаться к этому человеку еще крепче. Невероятно приятно… — Тина… ложитесь, — прошептал Назар Миролюбович, опуская меня обратно на диван, и иллюзия рассеялась. — Скоро уже врачи приедут. И не волнуйтесь, не уволю я вас. Просто в следующий раз, во-первых, обедайте, а во-вторых, перепроверяйте все. Договорились? — Да, — ответила я, вздыхая. — Я буду очень стараться. Честно.
— Я знаю. Вы старались все эти месяцы.
— Вы… заметили? — Конечно.
— Поэтому выписали мне премию? — А, — едва заметная усмешка, — Лера донесла? Ну да, кто же еще… Да, Тина, именно поэтому я выписал вам премию.
— Спасибо, — поблагодарила я тихо, закрывая глаза — голова кружилась.
Как жаль, что Черный такой хороший только сейчас, после моего обморока. А завтра вновь превратится в тирана и сволоча… Но я постараюсь запомнить его таким.
Может быть, тогда мне будет легче смириться с ним — тираном? Скорая приехала минут через пять, я как раз успела задремать на этом диване. Меня посмотрели-пощупали, померяли давление и сказали ровно то же самое, что я говорила Назару Миролюбовичу: не долеченная простуда, усталость, нервный стресс. Так что «лекарство» простое — простуду долечить, отдохнуть, не нервничать. Даже смешно, и как я это буду осуществлять? Потом скорая уехала, и Черный, вновь присев рядом со мной на диван, заявил: — Выбирайте. Либо сначала вы ужинаете, а потом я вас отвожу домой, либо я сейчас вас отвожу, и вы ужинаете дома сами.
Я испуганно заморгала.
— Ужинать?.. Я дома, конечно. И не надо отвозить, я сама! — В метро после обморока? Отличная идея, Кристина. Я бы даже сказал — гениальная.
Да, он уже начинает превращаться обратно в знакомого мне тирана.
— Я могу на такси доехать. Только платить сама буду, а не как в прошлый раз.
— Кристина! — проревел Черный, я вздрогнула, и он понизил голос. — Я не собираюсь с вами спорить. Я вас отвезу. И это не обсуждается.
Ну да, тиран и диктатор.
И проще согласиться, чем спорить с этим бараном.
— Хорошо. Тогда ужинать буду дома.
— Бога ради. Вставайте, одевайтесь, поедем, а то рабочий день уже закончен.
Я похолодела. Черт! Надо немедленно позвонить маме! Я резко вскочила с дивана, пошатнулась… и непременно повалилась бы в лучшем случае обратно на диван, а в худшем — на пол, но мне не дали. Назар Миролюбович бросился вперед и подхватил меня, не дав упасть. Прижал к себе и, заглянув мне в глаза, процедил: — Кристина, вы способны сначала думать, а потом делать? Я сказал «вставайте», а не «вскакивайте». Это большая разница! — Извините, — прошептала я, не в силах отвести взгляд. Какой же он… крепкий, горячий, уверенный в себе. И руки на моей талии… Хотелось, что бы он сжал их сильнее, прижал к себе крепче, чтобы коснуться грудью груди.
Сумасшедшая.
— Да при чем тут «извините»! — возмутился Черный. — Вы так себя угробите за неделю! Прекращайте уже. Не съем я вас.
Завтра дома побудете, если станет легче — в среду выйдете.
Нет — вызовите врача. Хватит геройствовать! Назар Миролюбович говорил, а я рассматривала его губы.
Тонкие, но решительные, и под нижней — небольшая морщинка, которая становилась четче и резче каждый раз, когда он сердился, делая его лицо еще недовольнее.
И эта ямочка на подбородке… Так и хотелось поднять руку и нажать на нее пальцем.
А щетина на щеках, наверное, колется.
Тина… ты точно свихнулась.
— Кристина! — Черный чуть тряхнул меня, возвращая с небес на землю. — Что с вами? Я хотела сказать «вами любуюсь», но прикусила язык.
— Простите, задумалась.
— Идите, одевайтесь, — вздохнул он так, словно мечтал придушить меня вместо того, чтобы отвозить домой. — Только осторожнее, пожалуйста. Если будет нужна помощь — зовите.
Назар Миролюбович выпустил меня из объятий, и я послушно посеменила в приемную.
Минут через пять, когда Черный вышел из кабинета, уже одетый в свое дорогущее черное пальто, я по- прежнему сидела в Лерином кресле и с грустью глядела в пространство.
— Кристина? Вы еще не готовы? — Нет, — вздохнула я и честно призналась: — Я никак не могу надеть сапог. Один надела, а второй… — Ясно.
Назар Миролюбович обогнул секретарскую стойку, встал передо мной на колени — я испуганно вытаращила глаза — взял одной рукой мою ногу, другой — сапог, и нацепил сапог мне на ногу.
Пальцы пробежались по щиколотке, и меня так сильно бросило в жар, что показалось — сейчас макушка задымится.
А Черный между тем как — от чертовски медленно застегивал молнию… — Знаете, Кристина, — сказал он вдруг, усмехнувшись, — при вашей стеснительности я удивляюсь, как у вас вообще ребенок появился.
Удивление от того, что начальник знает про Юльку, погасило возмущением от сказанного про стеснительность.
Много он понимает! Никогда я так не стеснялась, когда со сверстниками в институте общалась. Но сейчас же совсем другая ситуация! И сидящий передо мной на коленях Назар Миролюбович никак не вписывался в мои понятия о том, что есть «нормально».
— Я сама удивляюсь, — ответила я тихо, вкладывая в эти слова совершенно другой смысл, а не тот, который уловил там Черный. Удивляюсь, как я решилась рожать Юльку, удивляюсь, как до сих пор не уволилась отсюда. Удивляюсь, что вы, Назар Миролюбович, стоите тут передо мной на коленях. И уже не занимаетесь сапогом — он давно надет. Вы гладите мою ногу… Все выше и выше… Спасибо, что я в брюках.
Но от дрожи это не спасало.
— Вам, кстати, очень идут платья. Вы были очень женственны в пятницу, Кристина. Зря опять переключились на костюмы.
Ответить я не успела — Черный наконец отпустил мою ногу, встал и протянул мне ладонь.
— Поднимайтесь. Сейчас я принесу ваше пальто. Пора уже заканчивать этот ужасный день, правда? — Разве он был ужасным… для вас? — удивилась я, послушно принимая его руку и поднимаясь.
— Был, — тяжело уронил Назар Миролюбович, поворачиваясь к шкафу с одеждой. — И еще неизвестно, чей день был ужаснее: мой или ваш.
Я улыбнулась, опуская голову.
С учетом того, что мой день был ужасен из-за вас, начальник, то да, конечно… Ваши страдания не могут быть соизмеримы с моими. Ни при каких условиях.
Мне всегда нравились джипы, с детства. У дяди Сережи как раз джип, черный такой. А у Черного, наоборот, темно-синий.