Наезд

Я постоянно чувствую пустоту. Настоящие переживания исчерпаны, они заменены химическими реакциями. Хорошего качества наркотики можно принимать долго. Практически – всю жизнь. Надо только знать меру и подходить к процессу, как говорит знакомый дилер, без фанатизма. Вопрос лишь в том, зачем все это надо, если на самом деле ничего этого нет? Пустота.
Постоянная усталость от жизни. Каждый день происходит одно и то же. Тот же рассвет, и тот же закат. Утренний туман. Отсутствие аппетита. Сытый рык спортивного автомобиля. Блеклые лица сотрудников. Обед в моднейшем ресторане, кроме отрыжки, вызывающий патологическое желание задушить всех на нем присутствовавших. Всех этих партнеров, клиентов и поставщиков. Нескончаемая вереница, монотонный караван, частенько превращающийся в ураганную круговерть, постоянная каша телефонных звонков, встреч, предложений и визитов. Легкий флирт со всеми встречающимися по пути самками. Кокаиновые дороги, длиной в мили и сотни миль. Ощущение того, что не вставляет. И не только кокос, сама жизнь. Не цепляет. Нет прихода. Есть усталость.
Однако я все же умудрился взять себя в руки. В конце концов я заставил себя обратить внимание на спутников. И девушки, и юноша были одеты довольно стремно, видимо, никто из них не знал на самом деле, что такое мода. Они были похожи на молодежь из Подмосковья, впрочем, скорее всего так оно и было. Интересно, слышали ли когда-нибудь Таня и ее подруга Оля о существовании антверпенской шестерки? Знает ли мальчик Леша, что помимо Versace и Chanel существует Вальтер Ван Бейрендонк, называющий свои коллекции Wild& Lethal Trash или Aesthetic terrorist. (Кстати, «эстетический терроризм» – не мое ли жизненное кредо?) Имеют ли эти дети окраин представление о том, что, например, Мартин Маржела вместо собственного лейбла пришивает к одежде пустые этикетки, а самые крутые показы бельгийцев происходили на заброшенных складах и в ночлежках?
Тем временем машина подъехала к станции метро «Тимирязевская». «Здесь прямо, в сторону Дмитровского шоссе, здесь направо, на Ховринскую улицу», – уверенно командовала Таня. Ее подруга, тем временем, постоянно смеялась, что-то говорила, но все, что она несла, было настолько невразумительно и банально, что вспомнить и малую толику ее высказываний представляется невозможным. Молодой человек Леша большей частью отмалчивался.
Квартирка, куда мы пришли, была съемной, но подозрительно чистой. Одна комната и кухня, довольно просторная, позволяющая спокойно разместиться за столом четырем сотрапезникам. В квартире было прохладно, наверное, окна не были заклеены на зиму. Таня достала рюмки и какие-то скудные закуски.
Меня вдруг как током ударило. Сколько уже времени я не сиживал вот так на кухне? Тем более в компании малознакомых мне лохов? Да и было ли у меня на самом деле желание знакомиться с ними ближе? Становиться, пусть даже на какой-то момент, частью их обывательского мирка? Как только девушки включили музыку, я понял, что лажанулся по полной! «…Речной трамвайчик! – дурным голосом взвыла Алла Борисовна. – …Мадам Брошкина!»
Раздражение на самого себя. Ну надо ли быть таким полудурком? В который раз, с мазохистским удовольствием, я оглядел компанию, которая постепенно напрягала все сильнее и сильнее. Леше было, наверное, лет двадцать пять. Он не был русским, скорее всего азербайджанцем или тому подобным зверьком. Практически все время он сидел молча. Один раз только сказал, что работает в «силовых структурах». Гордо и значимо. Знаете, как сразу определить отстойность собеседника? Прислушайтесь к его мнению о властных структурах. Если только вы услышите нотки уважения, пиетета, восхищения и, паче чаяния, осознания важности возложенной на них миссии, знайте – перед вами конченый, безнадежный лох! А уж если ваш собеседник кидает заяву (с гордостью, блядь!), что работает там!..
Все эти крутые силовики в детстве и юношестве своем были задроченным отстоем, который чморили все, кому не лень. Девочки не то что не давали таким, даже не смотрели в их сторону. Даже представить себе не могли, что это особи мужского пола. Что оставалось делать закомплексованным изгоям? Талантливейшие ушли в науку и искусство, бездари стали ментами, работают в ФСБ и ЦРУ, Моссаде и ГРУ.
Как-то сам собой зашел разговор о наркотиках. Куда уж без них! То есть для меня это было всего-навсего очередной обычной темой в череде других. Для моих новых друзей это оказалось пугающим, шокирующим и интереснейшим обсуждением проблемы наркозависимостей. Практически – ток-шоу со мной в качестве приглашенного гостя и в формате реального времени! Выяснилось, что никто из них не пробовал ничего сильнее марихуаны. Глядя в их широко раскрытые наивные глаза, я несмотря на раздражение от собственного идиотизма произнес небольшую лекцию. Ощутил себя этаким наркотическим миссионером, проповедующим среди аборигенов. Завершил рассказ словами Мика Джаггера, который на вопрос были ли у него проблемы с наркотиками, ответил: «С наркотиками проблем не было, только с полицией».
– А кто же тебя подсадил? – спросил вдруг Леша. Атмосфера стала до пошлости абсурдной.
– Ты что, советских детективов насмотрелся? Безусловно, стиль там присутствует. Прекрасные образчики неамериканского кино категории В. Но разве можно черпать жизненный опыт из trash movies?
Кажется, молодой ментовской зверек ничего не понял из моих слов. Он помолчал, посмотрел на меня немного обиженно и вдруг сказал:
– Меня всегда учили, что сережки мужчину не украшают.
Я засмеялся. Нет, не то слово. Заржал. Откуда же он приехал, из какого аула?
– Да мне это до пизды, понимаешь? – сказал я сквозь смех.
Леша еще немного обиженно посидел молча, после чего ушел в комнату и лег спать.
Старый раздолбанный магнитофон по пятому разу крутил «Речной трамвайчик».
– Может, послушаем радио, – предложил я, – Monte Carlo, например. Задрала Пугачева.
– Забей ебало, – ответила Оля. Она была полной и категорически простоватой. К тому же мне постоянно хотелось отыскать у нее регулятор громкости. Оля не умолкала ни на секунду. Громким голосом она несла такую околесицу, что, как уже отмечалось, имей я желание повторить, у меня вряд ли бы получилось. В который раз я проклял себя за то, что подмазался на очевидную авантюру и поехал с ними. Впрочем, Таня, та, что сняла меня в клубе и ради которой я, собственно, и поперся, не выглядела столь отстойно. Она вообще выделялась на фоне описанных выше индивидуумов. То есть, конечно, она была лохушкой, манеры, речь и одежда ее оставляли желать лучшего. Но было в ней нечто, слегка зацепившее, затронувшее меня. Такое странное ощущение, особенно когда смотришь в ее глаза. Невнятное, но приятное и интригующее.