Встречай меня в полночь

Баронесса села напротив нее и дала знак дворецкому принести чаю.
— Я бы предпочла, чтобы вы называли меня бабушкой, но чтобы привыкнуть к этому, нам обеим понадобится время.
Виктория улыбнулась, и у нее отлегло от сердца.
— Полагаю, вам интересно, что привело меня сюда.
— Думаю, я догадываюсь. Синклер?
— Да. — Ее сердце снова затрепетало.
— Бабушка, я же ясно сказал, чтобы мне немедленно сообщали, когда какая-либо привлекательная леди входит в наш дом. — Кристофер Графтон шагнул в комнату с пучком торопливо сорванных маргариток, зажатых в руке. — И даже если они пересекают дорогу перед нашим домом, я должен об этом знать.
— Извини, милый, я думала, ты имел в виду только незамужних леди.
— Как правило, да. Но я ведь такой отчаянный. — С располагающей улыбкой младший из братьев Графтон преподнес букетик Виктории. — Для вас, миледи, — провозгласил он и отвесил ей элегантный поклон.
— Пожалуйста, зовите меня Лисичкой, — сказала она, рассмеявшись. — И — спасибо.
— Итак, Лисичка, мой брат с вами? О нет, конечно, нет. Сегодня сессия в парламенте, не так ли? Поскольку сегодня среда, это…
— Кристофер, — перебила леди Друсбери, — ты, похоже, разговариваешь сам с собой, пожалуйста, делай это в другом месте.
— Да, бабушка. — С легкой усмешкой он вышел из комнаты.
— Не пойму, то ли он считает меня слишком молодой, то ли слишком старой, — сказала Августа с улыбкой. — Тафт, пожалуйста, поставьте цветы леди Олторп в воду.
Дворецкий приблизился и взял из рук Виктории маргаритки. Когда он ушел, леди Друсбери налила чаю и принялась с удовольствием прихлебывать из чашки.
— Итак, — продолжила она, — на чем мы остановились? Ах да. Юноша, который определенно старит меня. Синклер.
Виктория положила сахар в свою чашку.
— Я, право, не уверена, — начала Виктория. — Видите ли, у меня есть несколько вопросов, на которые Синклер или не может, или не хочет отвечать, и я подумала, что, возможно, вы могли бы помочь мне.
— Сначала надо услышать вопросы, но боюсь, я уже не знаю Синклера так хорошо, как знала прежде. — В голосе баронессы были слышны горечь и сожаление. И все же это показалось Виктории наилучшим приглашением к беседе.
— Во-первых, я… вынуждена просить вас дать слово, что этот разговор останется между нами.
Августа нахмурилась.
— Синклер — в беде? Или лучше спросить, не находится ли он в большей беде, чем обычно?
— Нет, это не беда — во всяком случае, не то, о чем вы думаете.
Две женщины посмотрели друг на друга. По крайней мере Виктории было небезразлично, что увидела в ее глазах вдовствующая баронесса.
— Даю вам слово, — наконец сказала Августа.
— Благодарю. Когда Синклер уезжал в Европу, они с Томасом поссорились?
— Они постоянно ссорились, — кивнула Августа. — Это неудивительно, принимая во внимание, что Томас всегда был весьма консервативным, а Синклер даже более необузданным, чем сейчас Кристофер.
— Вы потеряли Синклера?
— На этот вопрос, моя дорогая, я не намерена отвечать.
— Извините, я не хотела вторгаться в вашу жизнь
— Тем не менее вы делаете это. Любопытно, почему он выбрал вас, а вы его?
— Я не уверена, что это выбор, скорее ошибка, — Виктория покраснела, — и у меня не было намерения оскорбить вас. Я просто в замешательстве…
Леди Друсбери улыбнулась, и Виктория почувствовала облегчение.
— Тогда задавайте ваши вопросы, и посмотрим, что мы сможем исправить.
— Скажите, Синклер когда-нибудь служил в армии?
— Господи, конечно, нет. Томас даже предлагал купить ему звание капитана, но Син категорически отказался.
Что-то не сходилось. Виктория потягивала чай, вспоминая, как быстро и по-деловому ее муж направил дуло пистолета на одного из мужчин в конюшне и как он не сделал этого прошлой ночью, когда она застала его врасплох в кабинете.
— Не знаю, как мне спросить об этом, — медленно произнесла она, — но вы имеете представление о том, что удерживало его в Европе последние два года, хотя, похоже, он очень стремился вернуться в Лондон?
— Если бы он очень стремился вернуться, то непременно вернулся бы. — Августа вздохнула. — Просто не знаю, в чем дело. Синклер и Томас, несмотря на разницу в возрасте, были очень близки.
— Видимо, что-то помешало ему.
— Не могу придумать, что его держало там, — во всяком случае, не Бонапарт и не война.
— Он рассказал мне, что наслаждался пари, вином и женщинами. — Виктория нахмурилась. Она не ревновала — просто пыталась понять, что он собой представляет, и его личность казалась ей чем-то неопределенным. — Поскольку он постоянно притворяется выпившим, я не очень-то верю…
Леди Друсбери выпрямилась.
— Что вы имеете в виду?
— Синклер и трое его друзей делают это, чтобы побудить людей высказываться более свободно. Постепенно это вошло у них в привычку, как и почему, я не знаю.
— Он ведет расследование?
Виктория кивнула:
— Син очень серьезно относится к этому, он просто одержим.
Какое-то время обе женщины молчали, потом Августа снова заговорила:
— Вы думаете, Синклер был замешан в войне? Он никогда не говорил мне о расследовании…
— Может быть, я ошибаюсь, но…
Виктория отставила чашку в сторону.
— Муж говорил, что переписывался с Томасом. У вас сохранились их письма?
— Они все у меня. — Леди Друсбери встала. Сейчас она выглядела более крепкой, чем в начале беседы. — Пойдемте со мной, дорогая.
Возвращаясь в Графтон-Хаус, Виктория захватила с собой старые рисунки Томаса и несколько очень интересных писем Синклера брату. Она сама отнесла большой сверток в гостиную, отказавшись даже от помощи Дженни.
Она была уверена, что обнаружила правду, и теперь ей оставалось решить, как сообщить Синклеру о том, что его бабушка и брат отобедают с ними.
Предвкушение заставило ее сердце бешено забиться. Теперь она уже не думала, что вышла замуж за мерзавца. Синклер Графтон в действительности оказался героем — даже больше, специальным агентом, и ей с трудом удавалось подавить желание броситься к нему на шею, как только он вернется домой.
Неожиданно дверь распахнулась.
— Лисичка, ты слышала?
Виктория вздрогнула и засунула сверток за стул.
— Люси? В чем дело?
— Не обращай внимания! — С глазами, широко раскрытыми от возбуждения, Люси Хейверс направилась через комнату к Виктории и схватила ее за руку. — Так ты ничего не слышала? — Она захихикала, щеки ее горели.
Это был первый раз, когда Виктория предпочла бы одиночество. Люси не вписывалась в ее грезы о новом Сине.
— Нет же, нет. А в чем дело?
— Твой муж нокаутировал лорда Уильяма.
Лисичка нахмурилась. Это не соответствовало тому образу лорда Олторпа, который только что сложился у нее в голове.
— Уильяма Лэндри?
— Да! Подумай только! По словам Лайонела, минут двадцать у него из носа шла кровь!
— Но с какой стати Синклеру драться с лордом Уильямом? Он знает, что мы друзья.
Щеки Люси стали пунцовыми.
— Думаю, Уильям сказал кое-что, — прошептала она, хотя единственным, кто мог их услышать, был Лорд Бэгглс, спокойно спавший на подоконнике.
— Что сказал? — Виктория смотрела на свою подругу, которая вдруг начала заикаться. — Что-то насчет меня, да?..
Девушка кивнула.
— И Синклер ударил его?
— Несколько раз. Огромный блондин оттащил его от Уильяма, иначе Син убил бы его.
Несомненно, это тот самый хорошо сложенный человек из конюшни. Возможно, Уильям помешал их секретной — или не такой уж секретной — встрече.
— Когда это случилось?
— Прошлым вечером, в клубе «Будлс». Лайонел сказал, что лорд Уильям как следует напился, зато лорд Син был трезв как стеклышко.
Итак, Синклер вступил в драку, защищая ее честь. А когда он придет, она вновь поссорится с ним, черт побери!
— Послушай, Син вернется домой с минуты на минуту. Я не хочу, чтобы он знал…