Шулер (ЛП)

Четверо мужчин приближаются ко мне. Солдаты. Я узнаю цвет и пошив их униформы и то, что это означает. В моем мире они символизируют почти карикатурное зло, худшие побуждения человечества, но здесь одежда кажется обыденной, обычной.
Они говорят на немецком, как и радио.
- Речь Фюрера не закончена, - говорит светловолосый паренёк лет семнадцати. Он сдвигает фуражку на затылок, потирает лоб. - Нам не стоило уходить.
Мужчина рядом с ним закидывает руку ему на плечо.
- О, прочтёшь текст в газетах. Мне нужно выпить кое-что покрепче... и посмотреть на что-нибудь покрасивее. В этой конуре одни собаки, - будучи уже пьяным, он улыбается, его глаза смотрят осоловело. - ...Ну хотя бы я могу гавкать без риска быть подстреленным! - он смеётся и хлопает светловолосого по затылку. - Собаки! Ха!
Третий косится - гигант с темными волосами и полными губами. Его рука, подносящая флягу к губам, размером с моё бедро.
- Бог мой! У тебя не было того вида, который получил я. Ты видел жену Рольфа? Господи Иисусе.
- Какая у неё задница! - произносит светловолосый, улыбаясь. - И эти титьки!
- И у неё такой взгляд... - невнятно бормочет пьяный.
- ...Что ты хочешь её удивить, - говорит гигант. - Да, я видел. Везучий ублюдок.
Четвёртый напряжённо слушает. Из всех них его глаза сияют яснее всего - синим, который кажется сталью на его подвижном как у хорька лице. Его униформа меньше всего помялась, на ней меньше всего пятен от пота. Он также носит немного другой значок на воротнике.
- Ему не стоило приводить её сюда, - только и говорит он в тишине.
Светловолосый берет флягу от своего гигантского друга.
- Он влюблён. Это романтично, не так ли?
Немецкий говор мужчины с лицом хорька продолжает звучать отрывисто.
- Это не оправдание для глупости. Бловелт не деликатничал со знаками внимания. Не хотел бы я получить задания, которые Рольф раздаст после этого собрания, - он бормочет, но уже тише. - ... Особенно с его происхождением.
- Что? - спрашивает гигант. - Что ты сказал?
- Оо, да какая разница? - говорит пьяный. - Он нам яйца отрежет, если мы на неё хоть подышим. Давайте найдём себе другую «дырку». Ту, к которой не приставлен Люгер [5].
Они проходят через меня и мимо меня по коридору, из которого я пришла - словно я клуб дыма. Я смотрю, как они выходят за другую дверь, но мои ноги тянет в другом направлении.
Звуки вечеринки становятся громче. Я следую на звон бокалов, тихое бормотание голосов, но поверх всего этого доминирует нарастающая и стихающая эмоциональная речь. Время от времени слова прерываются безумными аплодисментами - и от тех, кто в комнате передо мной, и от куда большей толпы, доносящейся через громкоговорители.
 «-... Выучка наших солдат - превосходна и несравнима. Высокие стандарты эффективности наших солдат, превосходство нашего снаряжения, качество наших боеприпасов и непоколебимая храбрость наших рядов соединились, чтобы такими малыми жертвами привести к успеху поистине исторической важности. К чему нам нужны homo fervens? К чему нам Сайримн? Стоит ли нам и дальше ослаблять наше человечество зависимостью от чужаков и полукровок...?» 
Очередной всплеск громовых аплодисментов заглушает его слова.
Я вхожу в комнату, потолки которой в два или три раза выше, чем в коридоре. Гигантское знамя свисает над камином из шлифованных речных камней. Я смотрю на чёрную свастику, занимающую центр белого круга на кроваво-красном фоне.
Её вид должен шокировать меня, но здесь это тоже почему-то обычное дело.
В стороне от толпы, собравшейся под металлическими динамиками, мужчины в униформе разговаривают небольшими группами, едят и пьют с женщинами в вечерней одежде, которая заставляет их походить на костлявых длинношеих птиц. Моё внимание привлекает группа, стоящая в стороне.
Пожилой мужчина в увешанной медалями униформе улыбается, слушая красивую женщину с густыми темными волосами и широко раскрытыми глазами. Она кажется смущённой, когда тихим голосом отвечает на его вопрос. Её фигуристое тело облачено в блестящее синее платье и прижимается к жёсткому телу рядом с ней. Её почти черные волосы собраны в искусные кудри на макушке, заколоты похожими на бриллианты шпильками, которые сочетаются с висячими серёжками и камушками на темно-синих туфлях.
Она стискивает руку мужчины, стоящего рядом с ней - он высокий, одет в униформу немецкой пехоты, которая свидетельствует, что он поднялся как минимум на несколько чинов.
Сосредотачиваясь на этих троих, я слышу их слова.
- ...Мы в два счета обратим этих английских мерзавцев в бегство, разве ты не согласен, Рольф? - пожилой мужчина отводит глаза от темноволосой женщины, глядя на высокого мужчину рядом с ней. - Что ты можешь доложить с фронта из последнего?
Высокий мужчина отпивает глоток из стакана, наполовину наполненного льдом и янтарной жидкостью.
В этом пространстве я не могу нормально вздрогнуть или ощутить настоящее удивление.
И все ещё я останавливаюсь, когда вижу профиль Ревика. За исключением одежды и стрижки, нюансов в выражении лица и позе, он выглядит точно так же, как при нашей последней встрече - за минусом синяков, и его длинное тело чуть менее худое.
Он косится на женщину, его светлые глаза неподвижны как стекло. Он крепче привлекает её к себе перед тем, как посмотреть на хмурящегося мужчину перед ними.
Голос Ревика звучит тихо, знакомо во всем, кроме тона, который не совсем высокомерен, но близок к скуке. Хоть он выглядит точно так же, он почему-то кажется моложе.
- При всем уважении, капитан Бловелт, - говорит он. - Эти британцы упрямы. Пройдут месяцы, прежде чем они падут. А если вмешаются американцы...
Мужчина раздражённо взмахивает рукой.
- Они этого не сделают.
- Ладно, - невозмутимо отзывается Ревик на немецком. - Но Черчилль прозорливо завязал дружбу с американским президентом. Было бы глупо с нашей стороны принижать его очарование, - он улыбается, качнув стаканом в сторону динамиков. - Особенно когда наш Фюрер этого не делает.
Бловелт хмурится в неверии.
Взгляд Ревика окидывает остальную комнату, светлые глаза прищуриваются.
- Пристрастие американцев к изоляционистской политике может закончиться, - говорит он задумчиво. - Или закончится способность их оружейных предприятий подавлять протесты из-за бедственного положения в Европе. Если они почувствуют угрозу из-за нашего вторжения на море, или если мы позволим нашим взглядам зайти слишком далеко на восток...
Он умолкает, когда темноволосая женщина резко дёргает его за руку. Её глаза выражают предупреждение, когда встречаются с его взглядом. Пожав плечами, Ревик останавливается, но я вижу суровость в его поджавшихся губах.
Бловелт не замечает ничего из этого.
Он взмахивает рукой в перчатке, решив отбросить альтернативный взгляд и не удостаивать его злостью.
- Ты говоришь, что я должен дрожать в страхе из-за жирного старика на крошечном острове и его друга-калеки? Вот ещё! Они также предупреждали нас о могучих французских армиях! И легионе видящих, предположительно под командованием англичан.
Бловелт улыбается темноволосой женщине, которая обеспокоенно косится на Ревика.
- А в следующий раз ваш муж заставит нас страшиться цыган, фрау Шенк! Что вы думаете об этой жалкой демонстрации? Или вы просто поражаетесь, как мы с ним можем быть такими кошмарно скучными в вашем очаровательном обществе... когда вы одеты в такое милое платье?
Фрау Шенк улыбается, все ещё стискивая руку Ревика. В одно мгновение муж и жена смотрят друг на друга, и я невольно вижу интенсивность, которая мельком проступает в его светлых глазах, и то, как смягчается выражение её лица.
Бловелт, глядя, как они смотрят друг на друга, хмурится.
***
... И я моргаю, сильно вздрагивая от порыва ледяного ветра.