Золушка на миллион (ЛП)

– Какое вино тебе нравится? – послышался из гостиной голос Армитиджа.
Марк глубоко вздохнул и постарался не мямлить:
– Я не очень разбираюсь в вине. Так что на ваш вкус.
Да что же это происходит? Что этот человек задумал? Марк взял последние тарелки и решительно вошел в гостиную, как раз когда Армитидж наливал что-то подозрительно похожее на шампанское в два бокала. Не то чтобы Марк часто пил его, зато часто наливал. Он взглянул на красивую бутылку с рисунком цветков анемона, которой всегда восхищался, когда ему приходилось открывать такую для гостей. Это было не просто шампанское, а очень дорогое шампанское.
Армитидж сел за стол, а Марк все еще стоял истуканом и думал о том, что никогда в жизни не чувствовал себя более неловко.
Армитидж поднял на него взгляд.
– Извини, – пробормотал он.
И тут случилось что-то совсем из ряда вон выходящее. Эштон Армитидж, красавчик-мультимиллиардер, вскочил, обошел стол и отодвинул стул для Марка. При этом на лице его не было ни капли издевки или сарказма, а читалась только забота. Марк от неожиданности сел.
Армитидж протянул ему бокал. Ладно, будь что будет. Марк взял бокал, Армитидж поднял свой и легонько стукнул им о край бокала Марка.
– За свободу от страха.
Что ж, хорошо.
– За свободу от страха, – эхом повторил Марк и поднес бокал к губам.
Боже милостивый. Пару раз Марк покупал шампанское по десять долларов в супермаркете около дома. Маме оно нравилось, так что он покупал его на сэкономленные деньги, чтобы ее порадовать. Но этот вкус перевернул его мир. Пузырьки лопались на языке и в горле, растекаясь свежим, сухим, немного фруктовым вкусом.
– Тебе нравится? – улыбнулся Армитидж. Марк кивнул. – Хорошо. – Армитидж показал на тарелку Марка: – Ешь.
Марк боялся даже пробовать. Еда пахла так вкусно, что текли слюнки – и вовсе не в образном смысле. Несколько раз он ел блюда, приготовленные для гостей, – когда их оставалось слишком много. Правда, обычно повара и официанты добирались до них первыми. Так вот, это было… Можно ли про еду сказать «божественно»?
Он подцепил вилкой небольшой кусочек рыбы. Она была такой нежной, что к ней было страшно прикоснуться. Собравшись с духом, он поднес вилку, открыл рот и попробовал. От восторга он даже прикрыл глаза. Да, люди недаром платят целое состояние, чтобы отдохнуть в их отеле. Можно было бы заплатить целое состояние только за эту еду.
Медленно, с наслаждением прожевав, Марк открыл глаза и поймал взгляд Эштона. Выражение его глаз было… странным. Как будто он испытывал удовольствие и боль одновременно.
Но вдруг, как по щелчку, на лице появилась его обычная чересчур очаровательная улыбка.
– Понимаю тебя.
– Да, сэр.
Армитидж склонил голову набок.
– Марк, сколько тебе лет?
– Двадцать два.
– Мне почти двадцать пять. Не думаю, что это настолько солидный возраст, чтобы называть меня «сэр», не находишь?
– Нет, сэр, – Марк еле сдержал смешок и даже прикрыл рот рукой для верности.
Армитидж звонко рассмеялся.
– И все-таки давай без этого, – сказал он и приступил к еде.
Марк сначала колебался, но потом решил, что раз уж ему выпала такая возможность, нужно ею воспользоваться и хорошенько поесть. Неизвестно, когда такое повторится. И повторится ли. Несколько минут они молча ели. Нельзя сказать, что Марку было комфортно, но еда была настолько вкусной, что это было хорошим оправданием их молчанию.
Армитидж сделал глоток шампанского.
– Где твой дом? Откуда ты родом?
– О, я из Нью-Йорка.
– И как же ты оказался здесь, в глуши, городской мальчик?
Что Марк мог рассказать?
– Я услышал об этой работе от приятеля. Мне нужны деньги, а жить в городе слишком дорого, поэтому я приехал сюда на сезон. Здесь мне не приходится много тратиться. – Он собрал остатки еды с тарелки и аккуратно отодвинул ее. Нет, это просто чудесно.
– Хочешь еще? – улыбнулся Армитидж.
– Нет. Благодарю, но нет. Кстати, там еще десерт. Вы обязательно должны его попробовать.
– Да, я видел. Крем-брюле?
– С кокосом.
– Звучит многообещающе. Еще посидим, а потом будем пить кофе.
– Хорошо. – Марк откинулся на спинку стула и отпил немного шампанского. Казалось, оно пузырится прямо в голове, даря восхитительную легкость. Марк с удивлением понял, что чувствует себя хорошо и расслабленно.
– Итак. На что же ты хочешь накопить денег, раз столько работаешь?
– На колледж.
– И что ты хочешь изучать?
Марк запнулся. Слишком много информации.
– Я пока не уверен.
– Разве? Обычно тот, кто так мотивирован, одержим определенной мечтой.
– Мне просто нравится учиться.
– А твоя семья не может оплатить учебу?
Этот разговор становился похож на прогулку по минному полю. Вот почему он так не любил говорить о себе.
– У меня нет семьи.
– Ох, извини. Но ты ведь итальянец? Из Нью-Йорка? Я думал, у вас там миллион родственников.
Марк уставился на свои руки.
– Родственники, которые у меня были, не слишком-то обрадовались, когда узнали, что я гей, поэтому у меня их больше нет.
Как тебе такое, богатенький мальчик?
Армитидж с сочувствием посмотрел на него.
– Ты ушел из дома?
– Типа того. Это не то, о чем мне нравится говорить. – Марк сделал еще один глоток и решил, что может себе позволить сменить тему: – А у вас какая мечта, мистер…
– Эш.
– Эш, – неуверенно повторил Марк.
Армитидж поставил бокал на стол.
– Думаю, у меня ее нет. Это проблема тех, кто родился в состоятельной семье, – трудно отыскать в себе мотивацию.
– Чушь, – выпалил Марк и в испуге снова зажал рот рукой.
На секунду Эштон выглядел шокированным, а затем так расхохотался, что Марк стал невольно переживать за только что съеденный ужин.
– Слушай, парень, мне все время кажется, что ты слишком застенчивый, но потом я понимаю, что на самом деле ты можешь быть таким искренним. И это просто круто!
– Извините меня, пожалуйста.
Эштон вздохнул и посмотрел прямо ему в глаза.
– Я видел, как ты стараешься выполнять свою работу, за которую, я уверен, получаешь не так много денег и еще меньше – благодарности, но все же ты не останавливаешься и идешь вперед к своей мечте. Тебе не за что извиняться перед таким, как я, который в жизни не заработал ни цента.
Марк покачал головой и открыл рот, чтобы возразить, но Эштон остановил его, подняв руку.
– Единственное, что мешало тебе, – это тот мудак. Знаю, тебе неприятно вспоминать об этом. И… Ты не обязан отвечать, но все же я спрошу. Почему ты поцеловал меня?
Это был слишком прямой вопрос. Не увернуться. Сердце Марка забилось о ребра с силой молота. Может, удастся сказать только половину правды?
– Я был благодарен… и растерялся. Меня никто никогда так не защищал.
– Было вполне достаточно пожать мне руку.
– Как я уже сказал, я просто растерялся.
– Ты поцеловал меня. И это был поцелуй не «большое спасибо, что спас меня», а «как далеко тебе в горло я могу засунуть свой язык?».
Кровь бросилась Марку в голову. Он вскочил, с грохотом отодвинув стул, и отошел. Ладно, пусть будет правда.
– Я же извинился. Что мне нужно еще сказать? Я гей, а ты великолепен. В такой ситуации легко слететь с катушек. Ты обнимал меня, и от тебя так хорошо пахло, а я был напуган, поэтому адреналин взял верх, и… Дальше ты знаешь.
Эштон посмотрел на него поверх сцепленных перед лицом пальцев.
– А ты бы поцеловал меня при других обстоятельствах?
– При каких, например? В палатке для благотворительных поцелуев?
Господи, Синторелла, контролируй свой сарказм, пока тебя не уволили. Марк глубоко вздохнул.
– Нет. Например, если бы мы ужинали вдвоем в номере отеля.
– Конечно нет.
Ему срочно нужно выбираться отсюда.
– Даже если бы ты узнал, что я этого хочу?
Марк замер.
– А ты этого хочешь?
Эштон поднялся, подошел к бару и плеснул себе в бокал шампанского. Потом протянул бутылку Марку, но тот покачал головой.