Золушка на миллион (ЛП)

– Почему бы тебе не спросить еще раз, о чем я мечтаю?
Надо держаться.
– Я должен идти.
– Нет. Нас еще ждет крем-брюле. Спроси меня.
– О чем ты мечтаешь?
– Ни о чем, потому что я слишком занят, притворяясь тем, кем я не являюсь. Что я действительно должен был тебе сразу сказать, так это то, что я лжец. И человек, которому я лгу больше всего, – это я сам. Когда я встречаю кого-то вроде тебя, мне становится стыдно за свое существование.
Марк не мог отвести от него взгляд. Это было либо моментом истины, либо змеиной подлостью. Но в обоих случаях он ничего не мог с собой поделать.
– И о чем ты лжешь?
– Почти обо всем. Ты ведь уже знаешь ответ.
– Ты гей.
– Да.
========== Глава 7 ==========
Эштон застыл в ожидании. Марк покачал головой.
– Нет-нет. Ни за что, нет, – сказал он и шагнул в сторону двери.
Эштон нахмурился:
– Что «нет»?
– За кого ты меня принимаешь? Я не приложение к ужину, который ты можешь заказать. Извини. Да, ты очень привлекательный. Но ты не можешь купить меня, каким бы бедным я ни был.
Эштон подошел к нему ближе.
– С чего вдруг ты взял, что я принимаю тебя за шлюху?
– Разве речь не об этом? Мальчик в номер для богатого гостя.
– Конечно нет!
– Тогда что это?
Эштон и сам хотел бы узнать, что это.
– Я не знаю. Но позволь тебе объяснить кое-что. Никто не знает обо мне, кроме моей помощницы и нескольких парней, которым много лет платят, чтобы они держали язык за зубами. Не знают ни мои родители, ни лучшие друзья. И вот теперь у тебя на руках все козыри. Все, что тебе нужно сделать, – взять телефон и позвонить в прессу.
Марк с мрачным видом скрестил руки на груди.
– Мне никто не поверит.
– Не будет иметь значение, поверит кто-то или нет. Зато эту новость подхватят все мировые таблоиды и успеют пройтись по мне раз двадцать, прежде чем поступит опровержение. К тому времени обязательно найдется куча мужчин, которые будут готовы рассказывать о том, что спали со мной, на всех ток-шоу. Так что ты легко можешь погубить меня, если захочешь.
– Я не захочу.
– Вот и я так подумал. Поэтому и рассказал тебе. Иди сюда, пожалуйста. Давай съедим десерт.
– Я не из тех парней, которым ты платишь, чтобы хранить свой секрет.
Эштон посмотрел на его красивое лицо. Это точно. Он вообще не «один из».
– Верно. Может быть, я просто хочу поговорить. Знаешь, быть лжецом – это так одиноко.
Марк смотрел на него, прищурившись за стеклами своих смешных очков. Черная шапка была надвинута по самые брови, и Эштону захотелось снять ее. Но он не смел – Марк мог расценить это как вторжение в свое личное пространство.
Марк постоял на месте, а потом, глубоко вздохнув, медленно подошел и сел на диван.
Эштоном вдруг овладело какое-то веселье. Он поднял вверх руки:
– Просто оставайся там, ладно?
Кокосовое крем-брюле определенно должно спасти ситуацию. Эштон поспешил на кухню, вытащил из холодильника две тарелки и поставил их на поднос, которым пользовался Марк. Потом налил кофе в две чашки и добавил немного сливок, не спросив, какой кофе пьет Марк – сейчас ему все казалось неважным. От охватившей его легкости хотелось смеяться, и Эштон даже прикрыл рот рукой.
Когда он вернулся с подносом, Марк сидел на диване – он не ушел, но и счастливым не выглядел. Эштон поставил на столик перед ним тарелку с десертом и чашку с кофе.
Складка между бровями Марка стала еще глубже.
– Ты не должен мне прислуживать.
– Ты поэтому хмуришься?
– В том числе.
– И все-таки давай поедим. Выглядит неплохо.
Эштон зачерпнул ложкой немного сливочной массы и лизнул. Вкусовые сосочки языка немедленно пришли в восторг. Он упал в кресло, приложив руку к груди:
– Вкуснотища…
Марк невольно улыбнулся:
– Я же говорил тебе.
– Почему ты не ешь? – Марк повертел в руке ложку. – Эй, давай, сделай это. Сам сказал, что это вкусно.
– Я никогда не пробовал. Просто слышал, как гости хвалили.
От этого невеселого признания у Эштона сдавило горло.
– Продолжай.
Марк поднял на него взгляд.
– Боюсь, мне понравится.
Эштон поднялся, обошел журнальный столик, сел рядом с Марком и, набрав полную ложку восхитительного десерта, поднес ее к его губам.
– Открывай. Ты заслуживаешь иметь все, что тебе понравится.
Глаза Марка странно блеснули, и он медленно открыл рот. Эштон смотрел, как он пробует крем-брюле языком, и не мог не думать о том, что этот язык мог бы лизать его.
Марк вздрогнул от наслаждения:
– О да.
– Еще?
– Если можно.
Эштон отправил еще ложку десерта в его прекрасный рот. Он вдруг вспомнил, как это было. Влажно, горячо. Требовательно. В этом парне удивительным образом сочеталась скромность и смелость.
Марк прикрыл глаза, смакуя сладкую массу, прежде чем проглотить.
– Эш?
– М?
– Как ты можешь скрывать себя?
Эштон набрал еще одну ложку и поднес ее ко рту Марка.
– Я начал делать это так рано, что просто привык. А ты, наверное, никогда не скрывал?
Марк облизал ложку и покачал головой.
– Нет. Я понял, что мне нравятся парни, в четырнадцать и сразу сказал своей семье. – Взгляд его больших глаз стал серьезным. – Меня приняла только мама, остальные возненавидели. Она умерла. Они меня выгнали.
– Сколько тебе было?
– Шестнадцать.
– И с тех пор ты сам по себе?
– Да.
Вот это сила духа. Эштон застыл на диване, все еще держа ложку.
– Думаю, этого я и боялся. Что потеряю свою семью. Знаешь, я вырос в условиях предопределенности: мои родные возлагали на меня, единственного сына, большие надежды. Я не мог решиться разрушить все это одним своим заявлением. И с каждым годом признаться становилось все труднее.
Он взял еще немного десерта, но Марк покачал головой. Эштон отложил ложку.
– Вместо этого я заставил их разочароваться во мне всеми другими способами. Нет, они не плохие люди. Отец успевает не только заниматься работой, но и заботиться о нас.
Он глубоко вздохнул и, взглянув в лицо Марка, с облегчением не увидел ни капли осуждения – только понимание.
– Моя мать занимается тем, что тратит деньги. Иногда я думаю, что так она пытается компенсировать ту радость, которую не получила от меня.
В глазах защипало. Желая скрыть свою слабость, он подхватил тарелки и торопливо унес их на кухню. Там он кое-как пристроил их на сервировочную тележку и, упершись руками в столешницу, застыл, глядя в раковину. Нужно просто подышать. За спиной он услышал шаги и через пару секунд почувствовал нежное прикосновение к руке.
– Я уверен, она гордится тобой. Они оба гордятся.
Эштон повернулся. Свет, проникающий из гостиной, падал на это красивое лицо. Так близко.
– И что же мне делать?
Марк покачал головой.
– Я не знаю. Я не знаю, что бы сделал, если бы мог потерять столько, сколько ты. Мне было легко. Я был ребенком, и мне не пришло в голову скрываться. Да, этот поступок принес мне много боли, но я не могу даже представить, что было бы, если бы я решил иначе.
Эштон несмело протянул руку и коснулся щеки Марка. Атласная кожа. Всего лишь намек на щетину.
– Ты удивляешь меня. В тебе столько мужества.
– Ох, нет. Ты же помнишь, как я вел себя там, когда…
– Тем более. Я знаю, в твоей жизни было много плохого, и все же ты продолжаешь идти вперед. Наверное, так могут только красивые парни в вязаных шапках. – Он потянулся к шапке, но Марк отстранился, хоть и всего на дюйм. Эштон убрал руку. Нет, надо решиться. – Можно мне поцеловать тебя?
– Да.
– О… Спасибо.
Он бережно взял лицо Марка в ладони, чувствуя, как сердце захлебывается в груди. Губы Марка пахли кокосом и выглядели аппетитнее, чем самое вкусное крем-брюле. Нужно быть нежным. Нужно не напугать. Эштон мягко прижался своими губами к его. Секунда. Как сладко. Две. Три. Жарко! Жар от губ стремительно ринулся прямо вниз живота. Стоп. Не так сразу. Он должен контролировать себя.