Мужчина моих грез (Мужчина моей мечты) (Другой перевод)

— Хорошо, Тайлер, я тебя прощаю.
— Спасибо.
  
Глава 2
 
— Ты опять ешь? — спросила Тифани, влетая в столовую.
Дворецкий Пенуорзи — Кребс — появился следом, чтобы закрыть дверь. Вид у него был раздраженный. Кребс никогда не успевал распахнуть перед Тифани дверь и уже давно должен был бы с этим смириться, но не мог. Впрочем, протокол никогда не соблюдался там, где появлялась Тифани.
Девушка всегда входила в дом через самые разные двери, для нее было развлечением заставать Кребса врасплох. Если Кребсу везло и он замечал, как мисс Робертс подъезжает к дому, то и тогда девушка умудрялась его обмануть. Она обходила вокруг особняка, подходила со стороны конюшен, а если Кребс бросался к кухонным дверям, Тифани могла войти прямо через французские окна в гостиной. Если дворецкий поджидал ее в гостиной, то вскоре слышал дразнящий голос: «Кто-нибудь дома?» Это Тифани вошла в заднюю дверь и теперь поднималась наверх. Однажды, узнав о ее приезде, Креб составил распахнутыми все три двери, ведущие в холл на первом этаже. Тифани никак не удалось бы миновать одну из них — сам Кребс поджидал ее в холле. Тогда девушка просто залезла в дом через окно в столовой. После этого поражения Кребс не разговаривал с ней в течение двух недель.
Меган надеялась, что дворецкий Робертсов тоже составит ей партию в этой забавной игре. Но он был любезным милым стариком и простосердечно приветствовал девушку, когда она появлялась совершенно неожиданно. Так что в доме подруги никакого удовольствия Меган от своих проказ не получала.
Меган зевнула, прикрыв рот салфеткой, и бросила ее на стол.
— Сегодня я еще не ела, и при этом совершенно не голодна.
— Хорошо, заканчивай свой чай, — сказала Тифани, усаживаясь рядом. — Я выпила бы с удовольствием еще чашечку, так что составлю тебе компанию. — А потом беспечно добавила, как будто и не удивленная замечанием Меган: — Ешь первый раз за день? А ты знаешь, который сейчас час?
Меган пожала плечами, налила чаю и передала чашку Тифани. Она положила в чашку сахар. Сама Меган пила чай без сахара, но для Тифани всегда была наготове сахарница. После одиннадцати лет дружбы девушки знали все слабости друг друга.
Кребс был достаточно наблюдателен и умел предвосхищать некоторые события. Поэтому он пошел на кухню и попросил Кору принести в столовую еще одну чашку.
Кора была дочерью повара. Ее главной заботой была ее пышная фигура, которую необходимо было подчеркивать всеми возможными способами. Именно поэтому она всегда говорила, как будто задыхалась из-за слишком тугих корсетов. Ее платье было сама простота — с турнюром и шлейфом. Такова была мода: она пришла на смену всем давно надоевшим кринолинам. Некоторые леди любили, чтобы их прислуга ходила в таких же нарядах, как и они, но подешевле, чем их собственные. Даже уборщицы, и те ходили убирать комнаты в платьях с шлейфами. Они, правда, завязывали шлейфы узлом на время уборки, а потом вновь распускали их.
Кора сделала неуклюжий реверанс и покинула комнату. Только после этого Меган призналась:
— Я слишком долго спала.
Это было более чем удивительно, потому что Меган никогда не была соней и вставала рано.
— Что это с тобой? Проспать второй раз в жизни! Первый раз я понимаю — мы полночи ждали появления призрака лорда Бекона в том разрушенном особняке, где он якобы обитает. Что за разочарование нас постигло… — Тифани оборвала себя на полуслове и не стала углубляться в воспоминания, потом сочувственно спросила: — Плохо спала ночью?
— Плохо.
— Черт, я знала, что мне следовало заночевать у тебя. Но я думала, что ты уже оправилась от переживаний, злишься, но не станешь изводить себя ненужными размышлениями.
Меган улыбнулась:
— Ты полагаешь, злость — лучшее успокоительное для ночного сна?
— Лучше, по крайней мере, чем никчемные страдания.
— Я не могу с тобой согласиться, Тифани.
— Хорошо, — вынужденно кивнула Тифани. — Тебе, наверное, стало хуже после моего отъезда.
— Немного.
Уже вчера, к тому моменту, когда Тифани выпрыгнула из повозки, слезы Меган высохли. Подруги долго гуляли по аллеям парка, Тайлер сопровождал их, но держался на расстоянии, поэтому девушки смогли спокойно и откровенно побеседовать. Тифани еще не осознала, что Меган отбросила прочь жалость к себе и теперь была объята здоровой злостью. Чтобы подбодрить ее и развеселить, Тифани предложила поехать обратно и ударить леди Офелию по носу. Меган подумала над этим, потом отказалась, потому что это не было бы достаточным возмездием. Так как предложение Тифани не было серьезно, она охотно согласилась, что графиня и не стоит того скандала, который неизбежно разразится вслед за подобной местью.
Тифани была довольна, что Меган больше не жалеет себя и полна злости на все случившееся. Это был явный признак здоровья. Больше всего Меган злило, что она потратила время и энергию на предприятие, обреченное на провал с самого начала. Девушка чувствовала себя круглой дурой. Тифани тоже считала себя дурой, так как не разгадала обман с самого начала. Но нельзя было подумать, что в этой костлявой негодяйке столько злости и что она способна нанести подобный удар.
— Я знала, что незачем было тебя слушать! — воскликнула Тифани. — «Возвращайся домой, — сказала ты мне. — У меня все в порядке. Можно подумать, меня раньше не унижали!»
Меган усмехнулась.
— Да, ты права.
— Как можно смеяться над этим?
До сих пор Тифани выходила из себя, вспоминая, как в юности их общие подружки одна за другой переставали приходить к Меган, по мере того, как она превращалась в красавицу. Все объяснялось просто — другие девочки чувствовали себя рядом с Меган непривлекательными простушками, а допустить такого невыгодного для себя сравнения они не могли. Некоторые же были настолько мелки, что оскорбляли Меган и на людях. Можно было подумать, что Меган стала красавицей, чтобы всем им покрепче насолить.
— Ведь это боль, которая никогда не проходит, — говорила об этом Меган. — Она уходит куда-то глубоко и ждет подходящего случая, чтобы напомнить о себе. Ну, а то, что сделала вчера графиня Уэдвиджвуд, всколыхнуло прежние воспоминания. — Лучше уж смеяться, чем плакать, дорогая! — заметила она, рассматривая остаток разрезанной на мелкие кусочки сосиски.
— Боже мой, да! Ты совершенно права. Ты хочешь поговорить об этом?
Обе подруги знали, что теперь разговор переключится с недавнего происшествия на старые раны.
— Знаешь, когда я думаю о радости, в которой мы жили все прошлые годы, мне жаль тех девочек, которые не смогли разделить ее с нами.
— Да, я согласна, ты нашла правильные слова. В конце концов, они стали такими скучными и невыносимыми созданиями, так им и надо. Самое главное, мне их ничуть не жаль.
Меган улыбнулась.
— Мне их тоже не жаль, но хорошо, что мы обе подумали одинаково.
Она рассмеялась, хотя на самом деле это была мало приятная тема для разговора. Тифани поспешила сменить ее.
— Видимо, ты не только поздно завтракаешь, но и наверняка не покаталась с утра на лошади. Следовательно, весь день ты будешь в плохом настроении.
Обычно Меган завтракала на заре, а потом в течение нескольких часов совершала прогулку верхом на своей любимой кобыле сэре Эмброзе. После прогулки девушка сама чистила свою лошадь. Конюху не дозволялось приближаться к сэру Эмброзу, хотя тот и ухаживал за тремя другими лошадьми. Он мог лишь задать кобыле корма, но и это Меган любила делать сама. Для любого, кто знал, что Меган проводила часы на конюшне, становилось совершенно ясно, что она была без ума от лошадей.
— Ты знаешь, я каталась на лошади почти всю ночь, — вздохнула Меган, не отрывая глаз от сосиски.
— Не может быть!
— До двух часов ночи.
— Не может быть!!!
Меган взглянула на подругу и объявила:
— Мне это было крайне необходимо, Тифани. Клянусь тебе. Я почти сходила с ума.
— И ты никого не взяла с собой?