Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля
Часть 6 из 15 Информация о книге
«Голубь бился в моё окно…»
Голубь бился в моё окноИ, казалось, кричал о том,Как там холодно и темно,Как опасливо за окном.Но лишь створку я отворил,Приглашая его под кров,Голубь взмахом светящих крылВзвился в небо до облаков.А я, мучаясь, не пойму,Нет вины моей иль грехаВ том, что нужно было емуДобиваться вот так стиха.«Гопота тоскует об империи!..»
Гопота тоскует об империи!Впрочем, приспособившись вполнеК воровству, бесправью и безверию,Как Махно, гуляющим в стране.Хочется царя по типу Грозного,И его опричниных затей,Иль генералиссимуса звездного –Друга всех спортсменов и детей.Пусть давно прошло то время, олухамНе понять, в молении гундя,Как их слепота политтехнологамПомогает вылепить вождя.Чьи шестёрки в слюнях до истерикиНа экранах родины моейПресекают происки АмерикиИ зовут сплотиться поплотней,Чтоб под визг резиновых шпицрутенов,Под задорный колокольный звонБенкендорфы, плеве и РаспутиныОкружали президентский трон.Чтоб царила всюду имитация.Встать с колен. Во всем достичь побед.Минус вымирающая нация.Плюс Газпром, Транснефть и Петромед.Потому – да здравствует империя!И плевать, что бьёмся в западнеВоровства, бесправья и безверия,Как Махно, гуляющих в стране.Где подвалы в шприцах одноразовых,Где в углах – не то, так это в рот.Господи, прости и не наказывайВ плебс переродившийся народ.«Гости, я их ждал, и вот без стука…»
Гости, я их ждал, и вот без стукаВ предрассветной сонной тишинеВходят постепенно друг за другомВ маленькую комнатку ко мне.Эльфы – невесомые созданья,Гномы – горных недр бородачи,Что остались за лазурной граньюВ Гагой убаюканной ночи.Феи в электрических коронах,Ангелы из бабушкиных книг,Жившие по сказочным законам,Жаль, к которым так и не привык.Принцы – благородные красавцы,Королевы – злы и хороши,К ним мне приходилось прикасатьсяКраешками зреющей души.Колдуны – соседи непростые,Добрые волшебники – не в счёт,Не встречались в жизни мне вторые,Первые – совсем наоборот.Людоеды – рост обыкновенный,Великаны – эти на виду,Что тут спорить, каждый, непременно,Принесёт обиду и беду.Это так. Но я лежу счастливый,Пусть каких-то несколько минут:Главное, что папа с мамой живы,И сестра попала в институт.А когда сквозь солнечные нитиРазбредутся гости, кто куда,Я скажу им: «Снова приходите,И как можно чаще, господа!».«Грузовые вагоны мчат сквозь тьму и сугробы…»
Грузовые вагоны мчат сквозь тьму и сугробы,Набивая карманы дорогих москвичей,Для которых опять арестантские робыМужики примеряют на Отчизне моей.Сколько здесь их лежит поседевших и юных,Безымянных и тех, кого помним пока –От Дудинки к Норильску рельсов гибкие струныПри содействии вохры натянули зэка.Выбивают вагоны дробь на стыках со свистом,И кричат тепловозы, как от пули шальной,Где народа враги, кулаки и троцкисты,От души намахались на природе киркой.Сколько здесь их лежит осторожных и прытких,Безымянных и тех, кого помним пока –От Норильска к Дудинке рельсов чёрные ниткиПри содействии вохры размотали зэка.Снова мутное солнце опускается низко,Как тогда заблудившись в беспредельной пурге,И не видно крестов или звёзд обелисковНад могилами тысяч, привыкших к кирке.Сколько здесь их лежит трусоватых и смелых,Безымянных и тех, кого помним пока –От Дудинки к Норильску рельсов острые стрелыПри содействии вохры прочертили зэка.А над ними вагоны мчат железной оравойМеж озёр и речушек, сквозь туманы и гнус,По отмытым дождями позвонкам и суставам,Чьи владельцы ковали Советский Союз.«Гуси-лебеди! Чайки-вороны…»
Гуси-лебеди! Чайки-вороны,Ну и прочие, кто не прочь,Если слух прошёл во все стороны,Как товарищу не помочь.Солнца луч ещё искрой острою,Малым пятнышком зыркнул чуть,Сторожей ночных стая пёстраяТак и бросилась мне на грудьЯ лежал во мху и помалкивал,Без сомнения, что добьют,Коли коршунов клёст расталкивал,Да и горлицы тут как тут.Солнца луч ещё даже венчикомНе сумел в траве рассиять,По делам своим к малым птенчикамРазлетелась пернатая рать.Гуси-лебеди! Чайки-вороны,Ну и прочие, кто не прочь,Если слух прошёл во все стороны,Как товарищу не помочь.