Семейные обязательства (СИ)

За время короткой, но кровавой междуусобицы слишком много образованных мужчин полегло в сражениях, а империю нужно было восстанавливать.
Проще говоря, если у женщины хватает мозгов работать, например, письмоводителем - добро пожаловать в имперские канцелярии. Пять лет назад на это смотрели с удивлением, а сейчас уже множество дам и барышень служат в гражданских, а некоторые - даже в военных чинах.
На службе нужен мундир. Какой может быть корсет под мундиром? Вот и получилось, что служащие дамы от корсетов отказались.
Следом за ними, поначалу осторожно, а после - с большим энтузиазмом, стали менять свой гардероб и остальные женщины.
Элиза не могла не признать, что тот самый "короткий лиф", придуманный, между прочим, вообще в Рогене, намного удобнее. Она только после замужества позволила себе такую вольность в одежде, и теперь жалела, что раньше у нее не хватало на это смелости.
Удобство не мода, а необходимость.
Но к выходным и бальным платьям корсет обязателен даже в Империи.
Элиза еще раз фыркнула, на этот раз смущенно.
Может быть, автор статьи все-таки прав, зря я его - "дилетантом"...
Тем более что дальше в журнале были иллюстрации с изображениями нарядов прошедшего летнего бального сезона, и Элиза забыла обо всех неточностях в тексте.
Нужно будет заказать что-нибудь этакое... по последней моде. Не ударить в грязь лицом перед кошицкими дамами.
Звякнул колокольчик над входной дверью. Элиза встала и вышла в холл, встретить мужа - ему давно пора вернуться, ночь на дворе, кухарки не могут вечно подогревать ужин.
- Елизавета Павловна, к вам посетитель, - пробасил дворецкий, шедший ей навстречу, - кавалергард.
- Просите, - удивленно произнесла Элиза.
Сердце пропустило пару ударов. Ее сначала бросило в жар, потом в ледяной холод, но Елизавета Павловна Румянцева, солидная дама и хозяйка дома, вышла навстречу позднему гостю, не потеряв ни толики самообладания.
Она ожидала увидеть человека, сделавшего ей лучший подарок на свадьбу. Но вместо невысокого быстрого господина перед ней стояла печальная дама средних лет в черном мундире с серебряным аксельбантом.
"Она-то точно корсет не носит", - невпопад подумала Элиза.
- Здравствуйте, Елизавета Павловна, - поклонилась она. - Я Виктория Александровна Бельская, кавалергард Его Величества. Прошу вас поехать со мной. Петр Васильевич ранен и очень плох.
Элиза не глядя приняла из рук горничной шляпку и подождала несколько секунд, пока ей на плечи накинули плащ.
- Едем.
В карете Элиза пристально посмотрела на спутницу совершенно сухими глазами.
- Это была дуэль, Елизавета Павловна, - мягко сказала дама-кавалергард, - Вечером ваш муж отправился с сослуживцами в ресторан, все довольно много выпили. Там он повздорил с лейтенантом Николаевым, из рейтаров. Слово за слово... Петр Васильевич сделал вызов, они решили не ждать, вышли во двор и обнажили шпаги. Ваш муж получил колющее ранение в брюшную полость.
- Пьер почти не пьет, - ровно, без эмоций проговорила Элиза, - он не мог ввязаться в пьяную дуэль.
- Он-то был трезв, а вот Николаев... что-то сказал о вас. Простите, я не знаю, что именно. Наверняка какую-то глупую бестактность, которую ваш муж счел оскорблением.
- Понятно, - кивнула Элиза. - Почему за мной приехали вы?
- Петр Васильевич работает на Кавалергардский Корпус, так что я в некотором роде его начальник... К тому же мне показалось, что с пожилой дамой вам будет легче, чем с кем-то из мужчин.
- Вы тоже были там?
- Я бы не допустила дуэли, Елизавета Павловна, - вздохнул она. - Простите, но меня там не было, - помолчав немного, она добавила, совсем негромко, - и простите, что не уберегли... Его принесли в лазарет канцелярии, это было ближе всего.
Бельская достала из дорожного кофра флакон и маленькую рюмку. Налила тягучей зеленой жидкости, пахнущей анисом, мятой и чуть-чуть кориандром.
- Выпейте, пожалуйста, - протянула Элизе рюмку дама-кавалергард. - Это успокоительное. Поверьте, оно понадобится.
Элиза послушно поднесла к губам рюмку. Ей показалось, что по поверхности темной жидкости скачут золотистые искорки. Она с сомнением подняла глаза на Бельскую, но та только кивнула.
Элиза послушалась кавалергард-дамы, выпила лекарство одним глотком. Через полминуты на нее как будто навалился огромный ком ваты. Звуки стали суть другими, мир вокруг подернула серая пелена.
Или все дело в шоке от горя?
Элиза не хотела об этом думать - и на этот раз память была милосердна.
Из нескольких часов, проведенных рядом с умирающим Пьером, Элиза запомнила немного. За дверью были какие-то люди, а рядом с раненым - только она, врач и Бельская. Иногда кто-то заходил, и тогда из-за открытой двери Элиза слышала обрывки фраз.
... - Слишком тяжелое ранение. Печень в клочья. Странно, что он все еще жив и в сознании - но счет идет на часы, если не на минуты.
... - Мальчишки. Дурачьё. Один в могилу, второй в крепость, потом - в солдаты и тоже в могилу. Ради чего?
... - Она же ребенок совсем, какая из нее заговорщица? Николаев совсем спьяну умом тронулся...
- Есть же маги! Артефакты! Если наши врачи ничего не могут - найдите колдунов! Вы кавалергарды или прачки?! - Элиза вцепилась в мундир Бельской и кричала в ее грустное, круглое лицо еще что-то, но уже понимала - бесполезно.
- Простите. Такую рану не может исцелить даже маг.
И тихий, обжигающий шепот:
- Элиза, Лизанька, простите меня... И будьте счастливы... Не нужно вам на это смотреть. Дураком жил, дураком и помру. Простите, если сможете...
Она сидела на полу, прижавшись щекой к его руке. Кто-то ходил мимо, даже пытался с ней заговорить. Кажется, дядя Густав... Или кто-то другой?
Какая разница?
Ей пытались предложить стул - она только качала головой.
На рассвете Бельская осторожно прикоснулась к ее плечу.
- Пойдемте, Елизавета Павловна. Пожалуйста. Все закончилось. Не нужно вам здесь. Я отвезу вас домой.
Элиза вышла из кареты перед крыльцом. Подняла глаза на дом, внезапно ставший чужим. Рассветное солнце дробилось в окнах, празднично сверкал витраж над парадной дверью, белое мраморное крыльцо, раньше казавшееся таким красивым, теперь стало пятью ступеньками в одинокий ад.
Слез не было. Не было ничего, кроме пустоты.
- Кыш, скотина, - услышала она негромкий возглас.
Элиза обернулась на голос. На идеально ровной, выметенной дорожке, сидел тощий трехцветный котенок с большими ушами. Садовник шел к нему с метлой - прогнать. Он был глуховат, и, похоже, не заметил приезда барыни, иначе не показался бы.
- Стоять! - рявкнула Элиза. Она сама не ожидала от себя такого резкого, командного голоса.
Садовник вздрогнул, увидел ее, остановился и почтительно поклонился.
- Извиняйте, барыня! Вот, повадился, блохастый. Я его вмиг!
Элиза подошла к котенку. Зверек сжался от ужаса, в последний момент попробовал отчаянно рвануться, но упал, подвернув покалеченную заднюю лапку. Шерсть была свалявшаяся и грязная, но можно различить белые, черные и рыжие пятна. Элиза где-то слышала, что трехцветными бывают только кошки.
И что трехцветка - к счастью.
Наклонилась взять ее на руки. Кошка из последних сил попыталась укусить, но Элиза подхватила ее под тощий живот.
Пришла странная мысль: "Нет никого, кто придет и спасет меня. Пусть хоть божьей твари сегодня повезет..."
Элиза осторожно, стараясь не сделать больно зверьку, положила ее себе на руку. Кошка замерла, то ли от ужаса, то ли смирившись с судьбой.
- Прохор, - громко и четко скомандовала она садовнику, - пусть пошлют за ветеринаром. Это звериный доктор, дворецкий должен знать. Я слыхала, Березин хороший специалист. Живо найти!
Прохор поклонился, закивал и кинулся к входу для слуг, передавать поручение.