Старомодные люди

Он много раз повторил, что она ему нужна. И ни разу не сказал, что любит ее. Эта мысль саднила ей душу.
Прошлое настигает ее опять.
Приключения Биффа Барнетта, частного сыщика
 Сидя за столиком в задрипанной забегаловке, Бифф и Мегги торопливо поедали гамбургеры. Явно волнуясь, Бифф начал разговор: 
 — Знаешь, Мегги, я тут кое о чем думал. 
 Мегги протянула руку за кетчупом. 
 — Неужели? Ну и как, мозги не перегрелись? 
 Пропустив насмешку мимо ушей, Бифф сунул руку в карман. 
 — Я подумал, не пора ли покончить с холостяцкой жизнью. Что ты на это скажешь, Мегги? 
 Он вытащил из кармана лист бумаги, озаглавленный «Анкета претендентки на должность жены», и принялся оглашать пункт за пунктом: 
 — Хорошо ли вы готовите? Есть ли у вас пылесос? Вы уже полностью внесли плату за свою машину? Ваша мать живет с вами или отдельно? 
 Бифф сидел за столиком один. Рот у него был набит скомканной бумагой. «А что я такого сказал?» — молчаливо недоумевал Бифф. 
Отодвинув учебник, Шеннон опустила подбородок на руки. Что толку заниматься, если голова у нее занята другим. Тем, что произошло вчера.
За шесть лет Шеннон научилась до отказа заполнять свою жизнь работой, учебой, общением с друзьями. Наивные детские мечты об уютном доме и дружной, любящей семье постепенно угасли. В сущности, сделать карьеру куда проще, чем создать настоящую семью, говорила она себе. К тому же, пока думаешь только о работе, твоему сердцу ничего не угрожает.
Но вот в ее жизнь вошел Митч Уилер, человек с чуть ироничной, неотразимой улыбкой и янтарными огоньками в глазах. Нет, не вошел — ворвался, не оставив и следа от ее душевного покоя.
История повторяется, твердила про себя Шеннон. Как и Роберт, ее бывший муж, Митч всегда на виду. И его жене не удастся скрыться от назойливого внимания прессы. К тому же, судя по всему, Митч считает, что женитьба на Шеннон разрешит его проблемы. Есть и еще одно важное совпадение — дети.
Но когда Шеннон принималась сравнивать Митча со своим бывшим мужем, ни о каком сходстве уже не было и речи. Роберт — человек равнодушный, черствый эгоист, а Митч — сама мягкость, деликатность и доброта. Больше всего на свете Роберта заботили деньги, он изо всех сил старался пустить окружающим пыль в глаза. А Митч переживает за своих близких, за тех, кто с ним рядом.
И последнее различие — решающее. Спору нет, тогда, много лет назад, Роберту удалось вскружить голову ей, девчонке. Но Митч… Митча она любит.
Закрыв глаза, она с упоением представляла его лицо, голос, руки. Ее губы дрогнули от удовольствия. Ей казалось, она ощущает тепло его тела. Он все ближе и ближе, на его губах играет улыбка, пронзая ей сердце. И вот уже его рот почти касается ее рта.
Она чувствует вкус его губ. Ее дыхание сливается с его дыханием — теплым, благоуханным. «Я люблю тебя, Шеннон, — шепчет он. — Люблю, люблю, люблю». Голос его доносится все тише, словно Митч отдаляется от нее… Шеннон протянула руку, надеясь удержать его, и схватила пустоту. Голос Митча смолк. Вместо него она услышала какое-то треньканье.
Динь, динь, динь.
Шеннон резко подняла голову. Оказывается, она все еще сидит за столом, перед ней — открытый учебник, а в прихожей надрывается дверной звонок. Шеннон потерла глаза, пытаясь отогнать дрему.
Неуверенной походкой она направилась в коридор, заглянула в глазок и открыла дверь.
К Шеннон ураганом влетела Линдзи.
— Что поделываем? — осведомилась она, швыряя на стол свою сумку из дерюжки. — Как всегда, грызем гранит науки? Пустая трата времени, милая моя!
Линдзи бросилась на диван, устроилась поудобнее и лукаво усмехнулась.
— Я-то надеялась, что у тебя есть занятия поинтереснее зубрежки.
— Какие же?
— Ну, сама знаешь. Всякие там игры, в которые играют вдвоем в темной комнате.
Шеннон невольно рассмеялась. Стоит появиться Линдзи, от плохого настроения не остается и следа.
Линдзи сдвинула брови.
— А вид у тебя… оглушенный. Как у боксера, которого только что послали в нокаут.
— Просто я немного вздремнула.
— Нетрудно догадаться, что нагнало на тебя сон. Линдзи бросила красноречивый взгляд на заваленный книгами стол.
Сейчас опять оседлает своего любимого конька, подумала Шеннон и сочла за благо поскорее переменить тему.
— Что привело тебя в мое скромное жилище?
Линдзи пристально взглянула на подругу.
— Знаешь, мне сегодня звонил папочка Фрэнк. Скулил, как потерявшийся щенок.
Шеннон нахмурилась.
— Это что еще за новости?
— Жаловался, что взял напрокат кучу кассет — и хоть бы одна живая душа заглянула к нему скрасить его одиночество. Дело понятное: стоило тебе пропустить одну субботу, и папочка уже чувствует себя заброшенным и никому не нужным.
— Господи Боже! — вздохнула Шеннон. — Никто и не думал его бросать, Линни. Для отца у меня всегда найдется время. Просто семестр кончается, и мне надо приналечь на занятия, потому что…
Шеннон осеклась, и Линдзи закончила за нее:
— Потому что в твоей жизни наконец появилось кое-что поважнее занудных учебников и конспектов, да только время ведь не резиновое. Ты и так загрузилась выше головы. — Линдзи выразительно постучала пальцами по столу. — Чем-то надо пожертвовать.
— Ничего, как-нибудь выкручусь. — Шеннон упрямо вздернула подбородок. — Ты же знаешь, я люблю, когда у меня много дел.
— Не дури, Шеннон! Дела делами, а загонять себя в могилу вовсе ни к чему. Рано или поздно тебе придется выбирать. И, кстати говоря, я считаю, Фрэнк вполне в состоянии сам управляться со стиральной машиной.
Скрестив руки на груди, Шеннон подошла к окну и уставилась на тротуар перед домом.
— Линни, при чем тут стирка! У папы на всем свете нет никого, кроме меня.
— Я знаю, детка. — В голосе Линдзи слышалось неподдельное участие. — Но сейчас, когда ты встретила Митча, вам с отцом нужно отступить на шаг друг от друга.
— Наверное, нужно, — неуверенно вздохнула Шеннон.
Линдзи бросила на нее проницательный взгляд через очки.
— Вижу, сердце у тебя не на месте, — изрекла она. — Тут есть одно хорошее средство — пооткровенничать с лучшей подругой.
Обернувшись, Шеннон встретила сочувственный, понимающий взгляд. Линдзи права, и она не прочь поговорить о том, что у нее на душе, но с чего начать? Как обсуждать свои чувства, если она сама в них еще не разобралась?
Подумать только, какую шутку сыграло с ней ее буйное воображение: вчера ночь напролет она то замирала от дурного предчувствия, что Митч хочет от нее отделаться, то убеждала себя, что он оставит церемонии и приступит к решительным действиям. То, что он попросит ее руки, Шеннон в голову не приходило.
И, как выяснилось, она заблуждалась.
Ему без жены не обойтись — это понятно всякому. А вот ей, Шеннон, вовсе ни к чему, чтобы под предлогом женитьбы ее превращали в няньку. И самый разумный, нет, единственный выход — бежать от Митча со всех ног.
Да, ей это ясно. Больше того, она уже у стартовой черты — сигнальный выстрел уже прозвучал. Но ее ноги словно приросли к земле. Почему?
Потому что она любит Митча. Потому что не может с ним расстаться. Пусть это глупо, неосторожно — ей все равно.
Пусть ее израненное сердце узнает новую муку. Поделом будет ей, раз она такая дура.
И однако внутри у нее тлела искорка — крохотная искорка надежды. Может, все не так плохо…
Линдзи, спасибо ей, женским чутьем поняла, как нелегко подруге, и притаилась, словно мышь, ожидая, когда Шеннон заговорит сама. И вот Шеннон заговорила… Голос ее прерывался и дрожал, но она довела до конца рассказ о том, что случилось за последние дни.
Когда она смолкла, Линдзи, секунду помолчав, тихонько спросила:
— И что же ты теперь думаешь делать?
— Я в полной растерянности. Послушать его — тут и думать нечего, мы просто созданы друг для друга, но…