Старомодные люди

— Шеннон, я давно хочу сказать тебе…
— Я знаю, что ты собираешься сказать, Митч.
Шеннон уставилась в чашку с остывшим кофе, которую держала в руке.
— Вот как?
Избегая его взгляда, она решительно кивнула:
— Да, я вполне тебя понимаю. В конце концов, мы взрослые люди, и нам нет нужды играть друг с другом в прятки, ведь так?
— Так, только…
— Ты удивительный человек, Митч. Добрый, самоотверженный… Я очень… привязалась к тебе, но…
Страх сдавил ей горло, не давая продолжать.
Впервые в жизни она ощущает такое пронзительное желание… и такую сокрушительную растерянность. Да, она хочет быть с ним, хочет, чтобы рухнула последняя преграда. И боится этого. До этой самой минуты она не знала, что скажет, не могла разобраться в сумятице собственных чувств. И сейчас, когда отступать было некуда, ее охватила паника.
Поставив чашку на столик, Шеннон резко поднялась.
— Мне пора.
— Но почему? — Пальцы Митча судорожно сжали ее запястье, пытаясь удержать. — Зачем тебе уходить?
— Так будет лучше для нас обоих.
Не сводя с нее глаз, Митч медленно покачал головой.
— Я в этом не уверен. Вовсе не уверен.
Он коснулся ее лица ладонями, ласково погладил по щеке.
— О такой женщине, как ты, я мечтал всю жизнь. Нет, неправда, о такой я и мечтать не смел… Ты нужна мне, ты нужна детям… И ты будешь… То есть, я хотел спросить, не согласишься ли ты… Ах, черт…
Бормоча что-то себе под нос, он выпустил Шеннон и торопливо сунул руку в карман. Дрожащими пальцами извлек оттуда маленькую коробочку и сунул в ладонь Шеннон.
— Открой сама, — попросил он.
Шеннон уставилась на маленький бархатный футляр, как на диковину. Потом, не в силах вымолвить ни слова, перевела испуганный взгляд на Митча.
— Давай я, — нетерпеливо пробормотал он.
Повозившись с миниатюрным замочком, Митч открыл коробочку и вытащил кольцо с крупным бриллиантом.
— Тебе оно нравится?
— О… очень, — заикаясь, выдавила она.
Митч надел кольцо ей на палец и облегченно вздохнул.
— В самый раз. А я боялся, будет велико. Я им там, в магазине, описал, какие у тебя изящные, тонкие пальцы, и они посоветовали взять этот размер.
Но вдруг он помрачнел, взглянув на бледное лицо Шеннон.
— Так я и знал. Тебе хотелось бы изумруд. Не расстраивайся, радость моя, мы его завтра же обменяем. Ты сама выберешь то, что тебе по вкусу.
До слуха Шеннон долетали, казалось, лишь отдельные слова.
— Да что ты. Кольцо прекрасное. Похоже на обручальное.
У Митча дрогнул подбородок.
— Оно и есть обручальное. Я прошу тебя выйти за меня замуж.
Глаза Шеннон округлились — не то от удивления, не то от испуга. Она взглянула на Митча, как бы силясь что-то понять.
— Замуж?.. И что, у нас будет настоящая свадьба?
— Ну конечно.
— Море белых кружев, цветы и обещания любить друг друга до гроба?
Улыбаясь, Митч кивнул.
— Чтобы после развода было о чем вспомнить?
Улыбка сползла с лица Митча.
— Мысли о разводе мне пока не приходили в голову.
Шеннон смотрела на него во все глаза, чувствуя, что у нее отвисла челюсть. Наверное, сейчас она похожа на рыбу, вынутую из воды, ужаснулась про себя Шеннон. Надо же, как долго она ломала себе голову над тем, к чему приведут их отношения, а о таком и думать не решалась.
Внезапно ее разобрал смех. Митч смотрел на нее так, словно она вдруг сошла с ума. Шеннон пыталась овладеть собой, но — безуспешно.
Ничего тут не поделаешь, она знала. В минуты потрясения кто-то разражается слезами, кто-то падает в обморок. А она, Шеннон, начинает глупо смеяться.
Отвернувшись, она боролась с нервной икотой. Плечи ее беспрестанно вздрагивали.
— Так что же ты ответишь мне? — в замешательстве спросил Митч.
Она чуть не подавилась смехом.
— Ох, извини… А я-то думала… — пробормотала она сквозь приступы икоты.
— Что? Что ты думала?
Закашлявшись, Шеннон вытерла выступившие на глазах слезы и покачала головой. Вдруг она вспомнила о Россе Уилере. И сразу помрачнела.
Ее словно холодом обдало.
— А дети, как они к этому отнесутся?
— Дети тебя обожают. — В глазах Митча вспыхнул теплый свет. — Как здорово, что ты прежде всего вспомнила о детях! Ты всегда, всегда думаешь о них.
Шеннон зарделась. Напрасно Митч вообразил, что она святая. Сейчас она просто боится, что дети не примут ее, как уже было однажды. Шеннон до сих пор помнит, какую гримасу скорчила Труди, когда узнала, что ее обожаемый папочка собирается жениться. В мгновение ока из веселой, приветливой девчушки она превратилась в злючку.
Но Митч не понимал, что на душе у Шеннон беспокойно.
— Подумай только, радость моя, мы теперь будем вместе — все вечера, все выходные. У нас будет настоящая семья, и мы…
— Я… Митч, у меня же по вечерам занятия в университете… Как же я смогу…
Митч слегка нахмурился, заметив растерянное выражение лица Шеннон.
— Ты будешь ездить на занятия по утрам. Рейчел и Дасти до полудня в школе. А за Стефи присмотрит моя сестра.
Митч просиял оттого, что все так просто решается.
Однако Шеннон буквально взяла оторопь.
— А работа? — Шеннон изумленно округлила глаза. — Как быть с моей работой?
— Ну, работать тебе вовсе ни к чему.
— Ни к чему?
Нет, она ослышалась. Наверняка весь этот разговор ей приснился. Сейчас она проснется и посмеется над своими глупыми фантазиями.
— Мой отец положил на эту компанию всю жизнь, Митч. Это наше дело. И я не собираюсь его бросать.
На секунду Митч пришел в замешательство, но вскоре вновь просиял и чмокнул ее в нос.
— Для женщины куда лучше растить детей, чем прочищать засоренные трубы.
Но Шеннон не приняла его шутливого тона. Нельзя, чтобы Митч переделывал всю ее жизнь по собственному усмотрению, в смятении думала она. Нельзя это позволять.
— Сейчас у тебя столько проблем. С опекой и вообще…
— Насчет Гилбертов не волнуйся. С ними все устроится.
Но от Шеннон не ускользнуло, как в глазах его на мгновение мелькнули злобные искорки.
— Гилберты ведь уже подали иск, да?
Митч сжал челюсти.
— Какое это теперь имеет значение? Когда мы поженимся, Гилберты останутся без своего главного козыря.
Шеннон побледнела.
В ушах у нее звучал размеренный голос Росса: «Я вас предупреждал». Господи Боже! Где взять силы вынести это?
А Митч улыбается как ни в чем не бывало. Словно это не он только что нанес ей удар в самое сердце.
Спотыкаясь, Шеннон побрела в кухню.
Охваченный внезапной тревогой, Митч поспешил за Шеннон.
— Что произошло? Ради Бога, Шеннон, что с тобой?
— Наверное, кофе уже готов, — пробормотала она, невидящим взглядом пытаясь отыскать чашки.
— Мы уже выпили кофе, Шеннон. — Митч схватил ее за плечи и мягко повернул к себе. — В чем дело? Ты не хочешь замуж? Или ты не хочешь замуж за меня?
Он произнес это с такой горечью, что Шеннон вышла из оцепенения. Она медленно провела рукой по щеке Митча и наконец решилась сказать правду.
— На всем свете нет другого человека, за которого мне так хотелось бы выйти замуж.
Лицо Митча посветлело. Но улыбка сразу же сползла с его лица, потому что Шеннон сунула ему в руку кольцо.
— Мне надо подумать, Митч. Нам обоим надо подумать.
Взор Митча затуманился. Вид у него был такой убитый, что сердце Шеннон разрывалось. Он растерянно потер себе лоб.
— Я все испортил, да? Я не хотел тебя обидеть, Шеннон. Просто я первый раз в жизни…
— Шшшш. — Шеннон приложила палец к губам Митча. — Только не вздумай извиняться. Твое предложение — большая радость для меня. И большая честь, поверь. Только это слишком серьезно, и мне нужно время…
Кивнув, Митч еле слышно прошептал:
— Конечно. Я все понял. Пожалуй, я пойду взгляну, как там дети.
Он вышел, а Шеннон, закрыв глаза, в полном изнеможении прислонилась к стене. «Когда мы поженимся, Гилберты останутся без своего главного козыря», — вспомнила она его слова.