Василий Тёркин
Часть 15 из 23 Информация о книге
Смерть и воин
За далёкие пригоркиУходил сраженья жар.На снегу Василий ТёркинНеподобранный лежал.Снег под ним, набрякши кровью,Взялся грудой ледяной.Смерть склонилась к изголовью:– Ну, солдат, пойдём со мной.Я теперь твоя подруга,Недалёко провожу,Белой вьюгой, белой вьюгой,Вьюгой след запорошу.Дрогнул Тёркин, замерзаяНа постели снеговой.– Я не звал тебя, Косая,Я солдат ещё живой.Смерть, смеясь, нагнулась ниже:– Полно, полно, молодец,Я-то знаю, я-то вижу:Ты живой, да не – жилец.Мимоходом тенью смертнойЯ твоих коснулась щёк,А тебе и незаметно,Что на них сухой снежок.Моего не бойся мрака,Ночь, поверь, не хуже дня…– А чего тебе, однако,Нужно лично от меня?Смерть как будто бы замялась,Отклонилась от него.– Нужно мне… такую малость,Ну почти что ничего.Нужен знак один согласья,Что устал беречь ты жизнь,Что о смертном молишь часе…– Сам, выходит, подпишись? —Смерть подумала.– Ну что же, —Подпишись, и на покой.– Нет, уволь. Себе дороже.– Не торгуйся, дорогой.Всё равно идёшь на убыль. —Смерть подвинулась к плечу. —Всё равно стянулись губы,Стынут зубы…– Не хочу.– А смотри-ка, дело к ночи,На мороз горит заря.Я к тому, чтоб мне корочеИ тебе не мёрзнуть зря…– Потерплю.– Ну, что ты, глупый!Ведь лежишь, всего свело.Я б тебя тотчас тулупом,Чтоб уже навек тепло.Вижу, веришь. Вот и слёзы,Вот уж я тебе милей.– Врёшь, я плачу от мороза,Не от жалости твоей.– Что от счастья, что от боли —Всё равно. А холод лют.Завилась позёмка в поле.Нет, тебя уж не найдут…И зачем тебе, подумай,Если кто и подберёт.Пожалеешь, что не умерЗдесь, на месте, без хлопот…– Шутишь, Смерть, плетёшь тенёта.Отвернул с трудом плечо. —Мне как раз пожить охота,Я и не жил-то ещё…– А и встанешь, толку мало, —Продолжала Смерть, смеясь. —А и встанешь – всё сначала:Холод, страх, усталость, грязь…Ну-ка, сладко ли, дружище,Рассуди-ка в простоте.– Что судить! С войны не взыщешьНи в каком уже суде.– А тоска, солдат, в придачу;Как там дома, что с семьёй?– Вот уж выполню задачу —Кончу немца – и домой.– Так. Допустим. Но тебе-тоИ домой к чему прийти?Догола земля раздетаИ разграблена, учти.Всё в забросе.– Я работник,Я бы дома в дело вник,– Дом разрушен.– Я и плотник…– Печки нету.– И печник…Я от скуки – на все руки,Буду жив – моё со мной.– Дай ещё сказать старухе:Вдруг придёшь с одной рукой?Иль ещё каким калекой, —Сам себе и то постыл…И со Смертью ЧеловекуСпорить стало свыше сил.Истекал уже он кровью,Коченел. Спускалась ночь…– При одном моём условье,Смерть, послушай… я не прочь…И, томим тоской жестокой,Одинок, и слаб, и мал,Он с мольбой, не то с упрёкомУговариваться стал:– Я не худший и не лучший,Что погибну на войне.Но в конце её, послушай,Дашь ты на день отпуск мне?Дашь ты мне в тот день последний,В праздник славы мировой,Услыхать салют победный,Что раздастся над Москвой?Дашь ты мне в тот день немножкоПогулять среди живых?Дашь ты мне в одно окошкоПостучать в краях родных?И как выйдут на крылечко, —Смерть, а Смерть, ещё мне тамДашь сказать одно словечко?Полсловечка?– Нет. Не дам…Дрогнул Тёркин, замерзаяНа постели снеговой.– Так пошла ты прочь, Косая,Я солдат ещё живой.Буду плакать, выть от боли,Гибнуть в поле без следа,Но тебе по доброй волеЯ не сдамся никогда.– Погоди. Резон почищеЯ найду, – подашь мне знак…– Стой! Идут за мною. Ищут.Из санбата.– Где, чудак?– Вон, по стёжке занесённой…Смерть хохочет во весь рот:– Из команды похоронной.– Всё равно: живой народ.Снег шуршит, подходят двое.Об лопату звякнул лом.– Вот ещё остался воин.К ночи всех не уберём.– А и то устали за день,Доставай кисет, земляк.На покойничке присядемДа покурим натощак.– Кабы, знаешь, до затяжки —Щей горячих котелок.– Кабы капельку из фляжки.– Кабы так – один глоток.– Или два…И тут, хоть слабо,Подал Тёркин голос свой:– Прогоните эту бабу,Я солдат ещё живой.Смотрят люди: вот так штука!Видят: верно, – жив солдат,– Что ты думаешь!– А ну-ка,Понесём его в санбат.– Ну и редкостное дело, —Рассуждают не спеша. —Одно дело – просто тело,А тут – тело и душа.– Еле-еле душа в теле…– Шутки, что ль, зазяб совсем.А уж мы тебя хотели,Понимаешь, в наркомзем…– Не толкуй. Заждался малый.Вырубай шинель во льду.Поднимай.А Смерть сказала:– Я, однако, вслед пойду.Земляки – они к работеПриспособлены к иной.Врёте, мыслит, растрясётеИ ещё он будет мой.Два ремня да две лопаты,Две шинели поперёк.– Береги, солдат, солдата.– Понесли. Терпи, дружок.Норовят, чтоб меньше тряски,Чтоб ровнее как-нибудь,Берегут, несут с опаской:Смерть сторонкой держит путь.А дорога – не дорога, —Целина, по пояс снег.– Отдохнули б вы немного,Хлопцы…– Милый человек, —Говорит земляк толково, —Не тревожься, не жалей.Потому несём живого,Мёртвый вдвое тяжелей.А другой:– Оно известно.А ещё и то учесть,Что живой спешит до места, —Мёртвый дома – где ни есть.– Дело, стало быть, в привычке, —Заключают земляки. —Что ж ты, друг, без рукавички?На-ко тёплую, с руки…И подумала впервыеСмерть, следя со стороны:«До чего они, живые,Меж собой свои – дружны.Потому и с одиночкойСладить надобно суметь,Нехотя даёшь отсрочку».И, вздохнув, отстала Смерть.
