Привет, Джули!

А потом я посмотрела вниз. На Брайса. И вдруг у меня закружилась голова и ослабли колени. Да я уже была в целом километре от земли!
Брайс прокричал:
— Ты точно сможешь?
Я задержала дыхание и постаралась успокоиться:
— Без проблем!
А потом заставила себя сосредоточиться на голубых и желтых полосках, смотреть только на них и лезть, лезть, лезть. Наконец я дотянулась до него, я схватила его, я держала змея в своих руках!
Но веревка так сильно запуталась в ветках, что я никак не могла освободить змея.
Брайс крикнул:
— Порви ее!
И мне каким-то чудом это удалось.
Змей был свободен, но мне необходима была передышка, прежде чем начать спуск. Поэтому вместо того чтобы посмотреть вниз, я покрепче схватилась за ветки и взглянула на открывающийся передо мной вид. Поверх домов.
Именно тогда страх высоты исчез и пришло удивительное чувство полета. Парения над землей, купания в облаках.
Вдруг я начала замечать, как чудесно пахнет воздух. Он пах... солнцем. Солнечным светом, травой, ананасами и дождем! Я не могла надышаться, снова и снова вдыхая аромат, чудеснее которого в мире ничего не было.
Брайс снова закричал:
— Ты застряла?
Его голос вернул меня на землю. Я начала аккуратно спускаться и увидела, как Брайс ходит кругами под деревом, чтобы проверить, все ли со мной в порядке.
Когда я оказалась на земле, дрожь от страха, как высоко я забралась, сменилась дрожью от того, что мы с Брайсом были одни.
Одни!
Мое сердце готово было выскочить из груди, когда я протягивала ему змея. Но еще до того, как Брайс забрал змея, Чэмп ткнулся мне сзади в ногу, и я ощутила его холодный мокрый нос на коже.
На коже?!
Я схватилась за ногу и только сейчас поняла, что все джинсы у меня сзади разорваны.
По тому, как нервно рассмеялся Брайс, я догадалась, что он это знает, и на этот раз пришел мой черед краснеть. Он забрал змея и убежал, а я осталась определять степень катастрофы.
Стыд из-за разорванных джинсов быстро прошел, а вот вид, открывшийся с платана, оставил во мне неизгладимые впечатления. Я не переставала думать об этом. Мне хотелось пережить это еще раз. Я хотела снова взобраться на дерево, увидеть, почувствовать. Еще раз.
Очень скоро я совсем перестала бояться высоты и нашла наверху местечко, ставшее моим. Я могла сидеть там часами, просто глядя на мир. Какие дивные были закаты! Иногда пурпурные и розовые, иногда ослепительно-оранжевые, а порой в облаках на горизонте пылало настоящее пламя.
Папины слова о том, что целое больше суммы своих частей, за один день переместились из моей головы в сердце. С моего дерева я видела не просто крыши, облака и ветер.
Это было волшебство.
И я стала гадать, отчего мне так хорошо? Как такое возможно? Почему я так переполнена счастьем и умиротворением? Как одно простое дерево может подарить такое чудо?
Я влезала на дерево при любом удобном случае. В средней школе я делала это почти каждый день, потому что автобус, отвозивший нас в школу, останавливался прямо перед платаном.
Сначала я просто проверяла, насколько высоко я смогу забраться прежде, чем подойдет автобус. Но вскоре я начала выходить из дома очень рано, влезать на свое место и наблюдать за восходом, порханием птиц и ребятами на автобусной остановке.
Я даже пыталась уговорить ждавших автобус ребят влезть на дерево вместе со мной, но они в один голос ответили, что не хотят испачкаться. Отказались от волшебства из страха испачкаться? Я их не понимала.
Маме я не рассказывала, что лазаю на дерево. Она бы обязательно испугалась и сказала, что это слишком опасно. Братья — это братья, им было наплевать.
Оставался только папа. Единственный человек, который мог понять. Но даже ему я боялась рассказать. Он бы рассказал маме, и мне бы запретили вообще подходить к дереву. Так что я молчала, продолжала взбираться на дерево и испытывать нечто вроде светлой грусти от того, что возвышаюсь над всем миром.
А несколько месяцев назад я заметила, что разговариваю с деревом. Это был настоящий разговор, только я и дерево. А когда я спускалась, мне хотелось плакать. Ну почему у меня нет настоящего друга, с кем можно было бы поговорить? Почему у меня нет лучшего друга, как у всех остальных? Да, в школе были ребята, с которыми я общалась, но близких друзей у меня не было. Никому не хотелось лазить на дерево. Вдыхать солнечный свет.
В тот вечер после ужина папа пошел рисовать. Холодным вечером в свете фонаря на крыльце он завершал работу над восходом солнца.
Я надела куртку и села рядом.
Через несколько минут папа спросил:
— Что у тебя на душе, милая?
Ни разу за все время, что я провела, наблюдая за его работой, папа не задавал мне этот вопрос. Я смотрела на него, не в силах говорить.
Папа нанес очередной оранжевый мазок и очень тихо сказал:
— Поговори со мной.
Я вздохнула так тяжело, что даже сама удивилась.
— Я понимаю, почему ты это делаешь, пап.
Он попытался пошутить.
— Может, ты и маме это объяснишь?
— Правда, пап. Я понимаю теперь, почему целое больше суммы своих частей.
Папа перестал смешивать краски.
— Правда? И что же произошло? Расскажи!
И я рассказала ему про платан. Про вид и про звуки, и про цвета, и про ветер, и на такой высоте кажется, будто летишь. Как это похоже на волшебство.
Папа ни разу не перебил меня, и когда я закончила, я взглянула на него и прошептала:
— Ты залезешь туда со мной?
Он долго раздумывал над этим, потом улыбнулся и сказал:
— Я уже староват для этого, Джулианна, но я обязательно попробую. Как насчет этих выходных?
— Отлично!
Я была так взволнована, что, кажется, за всю ночь не проспала и пяти минут. Суббота была уже совсем близко. Я не могла дождаться!
На следующее утро я побежала к дереву ни свет ни заря. Я видела, как за облаками восходит солнце, посылая огненные стрелы из одного конца мира в другой. Я увлеклась составлением мысленного списка того, что должна показать папе, как вдруг услышала внизу шум.
Под деревом остановились два больших грузовика. Очень больших. У одного из них был пустой прицеп, а у другого такая кабинка, которой пользуются электрики, чтобы устранять аварии на высоко протянутых силовых кабелях.
Четверо мужчин разговаривали и пили из термосов, и я чуть не крикнула им:
— Простите, но здесь нельзя парковаться... Это остановка автобуса!
Но прежде чем я успела это сделать, один из мужчин подошел к грузовику и начал выгружать из него инструменты. Перчатки. Веревки. Наушники. А потом бензопилы. Три бензопилы.
Я все еще ничего не понимала. Я смотрела по сторонам, гадая, что же они собираются спиливать. Кто-то из ребят, уже собравшихся на автобусной остановке, указал вверх и стал разговаривать с этими мужчинами. И через несколько секунд он уже указывал прямо на меня.
Один из мужчин крикнул:
— Эй! Лучше спускайся. Мы должны спилить это дерево.
Я покрепче схватилась за ветки, потому что внезапно мне показалось, что я вот-вот упаду. Я с трудом выговорила:
— Дерево?
— Да, давай, спускайся.
— Но кто приказал вам его спилить?
— Владелец! — ответил мужчина.
— Но почему?
Даже с такой высоты я увидела, как он нахмурился.
— Потому что он будет строить здесь дом, и это дерево ему мешает. Ну же, девочка, нам нужно работать!
К тому времени почти все ребята уже собрались на остановке. Они ничего мне не сказали, просто смотрели вверх и иногда говорили что-то друг другу. Потом появился Брайс, и я поняла, что сейчас подойдет автобус. Я присмотрелась, и точно, вот он, всего в четырех кварталах.
Я запаниковала. Что же делать? Я не могла уйти и позволить им спилить дерево!
Я закричала:
— Вы не можете спилить его! Не можете!
Один из мужчин покачал головой и ответил:
— Я сейчас позвоню в полицию. Мало того, что ты нарушаешь границы частного владения, так еще и не даешь нам делать свою работу. Либо ты спустишься сама, либо тебя снимут насильно.