Переправа

— Возможно. Взять это упоминание о плетеном человеке. Кое-кто полагает, что люди железного века каждую осень совершали человеческие жертвоприношения, чтобы на будущий год весна наступила снова. Сажали жертву в плетеную клетку и сжигали.
— Я видел этот фильм, — говорит Нельсон. — С Кристофером Ли. Картина замечательная.
— Да. Конечно, туда добавили сенсационности, но тема жертвоприношения проходит через все религии. Верховного бога скандинавской мифологии Одина пригвоздили к Мировому древу, чтобы он обрел все знание мира. Христа распяли на кресте. Авраам был готов принести в жертву своего сына Исаака.
— Что означает: «Как Исаак, как Иисус, она несет дерево для собственного распятия»?
— Исаак вез дрова, на которых должен был быть сожжен. Ясно, что отсюда Христос, несущий свой крест.
— Господи.
Наступает молчание. Рут полагает, что Нельсон думает о Люси Дауни, возможно, обреченной нести орудия собственной смерти. Вспоминает останки из железного века. Неужели девочку привязали к кольям и бросили умирать?
— Собственно, — говорит Рут, — в одном из писем есть очень любопытная библейская цитата. Из Иеремии. «Проклят человек, который надеется на человека».
— Я даже не понял, что это из Библии.
— Да, Иеремия один из пророков. Я нашла это место, и вот как там дальше: «Проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа. Он будет как вереск в пустыне и не увидит, когда придет доброе, и поселится в местах знойных в степи, на земле бесплодной, необитаемой».
Нельсон поднимает взгляд.
— На бесплодной?
— Да.
— Солончак, — произносит Нельсон, словно бы размышляя вслух. — Я всегда думал об этом месте…
— Собственно, кое-какие детали действительно могут указывать на Солончак, — соглашается Рут и читает в одном из писем: — «Посмотрите на небо, на звезды, на тропы. Посмотрите, что вырисовывается силуэтом на фоне небосклона. Найдете ее там, где земля соединяется с небом». Эрик — мой знакомый археолог — говорит, что доисторический человек мог строить сооружения на таких ландшафтах, как болота, чтобы они резко вырисовывались на фоне неба. Считает это одной из причин того, что хендж построили на Солончаке.
— Но есть и другие плоские места. Особенно в этом Богом забытом графстве.
— Это так, только… — Как объяснить, что автор писем явно разделяет взгляды Эрика о ритуальных ландшафтах, о болоте, как связи между жизнью и смертью? — Помните, что я говорила о болоте? — наконец произносит она. — Мы часто находим приношения по обету, иногда погребенные там останки. Может быть, автор писем тоже об этом знает.
— Думаете, он археолог?
Рут колеблется.
— Не обязательно, но тут есть слово «курсусы».
— Никогда такого не слышал.
— Вот-вот! Это узкоспециальный термин. Означает параллельные канавы с насыпями с внутренней стороны. Они часто встречаются на ранних ритуальных ландшафтах, но мы не знаем, для чего они предназначены. К примеру в курсусах Максли обнаружили шаманские жезлы.
— Шаманские что?
— Части украшенных оленьих рогов. Их, должно быть, использовал шаман, священник.
— Для чего?
— Мы не знаем — возможно, для ритуальной церемонии. Может, они представляли собой что-то вроде волшебной палочки.
— Этот человек, — указывает на письма Нельсон, — пишет о шамане.
— Да, у мыслителей-ньюэйджеров это очень популярная идея. Святой, действующий природным волшебством.
Нельсон опять смотрит в список.
— А тропы тут при чем? Это слово я слышал.
— Тропы в данном случае — древние дорожки, зачастую ведущие через воду или болото. — Рут делает паузу. — Собственно, я, кажется, нашла на Солончаке одну тропу, ведущую к хенджу. Это скрытая дорожка, обозначенная только ушедшими в землю столбиками. Захватывающее зрелище.
Нельсон явно готов поверить ей на слово.
— Значит, этот человек может быть язычником, может быть ньюэйджером, религиозным психом или археологом.
— Он может быть всеми сразу или просто знать кое-что обо всех. Мне он представляется человеком, обладающим крупицами знаний. К примеру, о блуждающих огоньках.
— А при чем здесь они?
— Блуждающие огоньки часто видят на болотах в ночь летнего солнцестояния. Они ведут путников к опасным местам и смерти. — Говоря это, Рут вспоминает странное фосфоресцирующее свечение над болотом в тот вечер, когда заблудилась. Погибла бы она, если б не Дэвид? — О блуждающих огоньках существует много легенд. В одних огоньки связываются с нечестивым кузнецом, продавшим душу дьяволу за пламя из адских печей. Он блуждает под землей, пытаясь найти выход на поверхность, и освещает свой путь этим пламенем. В других говорится, что это души убитых детей.
— Убитых детей, — мрачно повторяет Нельсон. — Вот к чему все сводится.
Приехав домой, Рут спешит на звонок телефона. Поднимает трубку и с радостью слышит голос своего любимого Викинга.
— Рути! Что нового на тропе?
Рут говорит ему, что никто не знает о ее открытии. Правда, когда она зашла к Дэвиду с благодарственной бутылкой виски, он дал ей карту Солончака с четко обозначенными его рукой столбами.
— Превосходно, — урчит от удовольствия Эрик. — Пока не приеду, ничего не показывай Техно.
Техно — прозвище Фила, увлекающегося всеми видами археологической технологии.
— Когда ты приедешь?
— Вот поэтому я и звоню. Превосходная новость. Мне удалось получить отпуск для научной работы на следующий семестр.
— Замечательно!
— Да, я знаю. Магда очень завидует. Знаешь, во всем виноваты долгие зимние ночи, они прямо-таки выматывают душу. В общем, надеюсь, примерно через неделю увидимся.
— Замечательно! — повторяет Рут. — Где остановишься?
Эрик смеется.
— Не беспокойся — не буду претендовать на твой диван. Не хочется делить его с кошками. Они наверняка меня сглазят. Я помню хороший пансион неподалеку от твоего дома. Закажу там комнату.
— Могу заказать для тебя, если хочешь, — предлагает Рут, удивляясь, почему не возражает против шуток Эрика о ее кошках.
— Не проблема, малышка. Для этого есть Интернет. Техно будет гордиться мной.
— Сомневаюсь. Эрик?
— Что?
— Возможно, тебе позвонит детектив-инспектор Гарри Нельсон…
Нельсон спросил ее, не слонялся ли десять лет назад возле раскопок кто-нибудь увлеченный археологией и мифологией. Рут смогла припомнить одно имя. Человека, именовавшего себя Катбад  [8], лидера группы друидов, хотевших сохранить хендж. Чуть поколебавшись, она назвала его Нельсону, тот презрительно хмыкнул. Знала Рут его настоящее имя? Нет. А кого-нибудь, кто мог его знать? И Рут сказала об Эрике. Она много раз видела их, поглощенных разговором, пурпурный плащ Катбада развевался за его спиной, когда они стояли на болоте, глядя на море. Она помнит, что Катбад был довольно молодым. Сейчас ему плюс-минус сорок.
Рут объясняет ситуацию Эрику, рассказывает об исчезновении Скарлетт Хендерсон и, более давнем, Люси Дауни.
Эрик издает негромкий свист.
— Так. Ты помогаешь полиции в этом деле?
— Очень немного. Видишь ли, имеются кой-какие письма. Они стали приходить, когда исчезла Люси Дауни, и Нельсон думает… Ну, он объяснит, если будет разговаривать с тобой.
— Похоже, ты с ним в весьма дружеских отношениях.
В голосе Эрика звучит странная нотка. Рут вспоминает, что он недолюбливает полицию.
— Не в дружеских, — спешит оправдаться она. — Знаю его мало. — Эрик молчит, поэтому она продолжает: — Он странный, непонятный. Бесцеремонный северянин. Думает, археология — это ерунда, мифология — чушь и всех ньюэйджеров нужно расстрелять, но в нем есть и еще кое-что. Он умный, умнее, чем можно предположить при первом знакомстве. И по-моему, человек интересный.
— Предвкушаю разговор с ним, — вежливо говорит Эрик. — Насколько понимаю, я подозреваемый?