Яник Полукровка (СИ)

В тот же миг в когтистых руках противника появился меч, а сам он вдруг оказался сначала на вершине лестницы, а потом под аркой входа в храм.
— Тогда хотя бы догони, — засмеялся демон, а Огрызок снова рванул к нему, в два шага преодолев разделяющее их расстояние.
Удар. Клинок столкнулся с клинком, с разрывающим тишину звоном и скрежетом высекая искры. Янику оставалось только смотреть, как его воин сражается с демоном. А демон снова отошел на шаг, разрывая расстояние, словно играючи держа в руках длинный меч. И снова Огрызок рванул к нему, нанося сокрушительный удар, который вновь не достиг цели. Сталь звенела о сталь, но противники пока не нанесли друг другу ни одной раны.
Резкий, стремительный стальной росчерк, и вот на плече Огрызка появилась кровавая полоса. Тяжелый удар — и меч демона выпал из отрубленной руки.
— Ах так! — сверкнул глазами разъяренный нечестивец, и сквозь дыру в куполе храма в воина зазмеилась алая молния, от которой Огрызок еле увернулся, а демон в этот момент успел поднять меч здоровой рукой.
Все смешалось в пелене стального мельтешения и звона. Яник никогда не видел, чтобы Джет дрался так. Вокруг него словно мелькали десятки клинков, не давая демону ударить, а из проломленного купола все продолжали бить молнии.
Вспышки алого света, непрерывный звон стали и молчание противников делали бой похожим на сюрреалистическое представление. Удар, блок, уворот, кровавый росчерк на теле, и снова удар. Молнии одна за одной непрерывно били вокруг противников, стараясь угодить в Огрызка, которому все сложнее становилось уворачиваться от них. Яник скорее чувствовал, чем видел, как тяжело дышит воин, как начинают замедляться его движения, а демон будто и не устал.
Одна из молний попала в и так на ладан дышащую крышу, и свод опасно покачнулся. Но ни один из противников этого не замечал — оба были сосредоточены друг на друге. Янику показалось, что демон тоже стал уставать. Он пропустил удар Огрызка, и теперь на его груди кровоточила широкая полоса, но все же стоял и по-прежнему мог драться.
Яник смотрел на них с замиранием сердца, неустанно вознося молитвы Аванде, которые, казалось, бились о купол проклятия, не достигая богини.
Удар, удар, удар, звенела сталь, качался потолок, сражались двое.
— Ты его не получишь, — прохрипел демон и пропустил удар. Клинок Огрызка вошел в грудь, словно насадил бабочку на иглу.
— Ты тем более, — выдохнул воин, выпуская из рук меч и делая шаг назад. Вымотанный, в крови, он держался только на одном упрямстве и смотрел, как когтистые руки демона цеплялись за меч, как непонимающе смотрел он на воина.
Внезапно с треском и грохотом рухнула старая прогнившая крыша храма.
— ДЖЕТ!!! — крик Яника потонул в пыльном грохоте.
Жрец, не понимая, что делает, подбежал ближе, пытаясь рассмотреть сквозь пыльное марево хоть что-нибудь. Взметнувшееся облако рассеивалась медленно, безумно медленно, но вот Яник смог рассмотреть окровавленное тело. Чье оно? Жрец продрался сквозь обломки и увидел лежащего Огрызка.
Казалось, что воин спит. Только из-под головы растекалась невозможно яркая кровь. Яник упал на колени рядом с Огрызком, обнимая его уже мертвое тело, пачкаясь в липкой, отчетливо пахнущей железом крови. Не желая смириться с очевидным, жрец целовал остывающие губы и бормотал целительные молитвы, бессильные возвратить жизнь.
— Верни мне его! — крикнул он небесам, молчаливо взирающим на несчастье смертного. — Верни! Джет, очнись. Живи!
========== 9 ==========
Нахальное летнее солнце, словно издеваясь, играло бликами на слезах Яника, что капали на лицо воина, смешиваясь с кровью и стекая на запыленную землю, отчего казалось, что это не жрец сейчас оплакивает свою потерю, а сам Огрызок оплакивает свою смерть.
— Зачем? — исступленно шептал Яник. — За что? Ты не должен был, не должен… Это я виноват. Прости. Прости меня, Джет.
Жрец не желал отпускать Огрызка, пытался стереть с его лица кровь и грязь, только больше пачкая, но не замечая этого. Было даже не больно — было пусто, словно душу вырвали с корнем, со всеми эмоциями, которые он должен был бы сейчас испытывать. Пустота и одиночество заполнили всего Яника. Жрец готов был просидеть так вечность, сжимая тело любимого.
— Вернись ко мне. Пожалуйста, не оставляй, — даже слезы высохли, и их заменила та же пустота, но Яник попытался собрать все, что осталось от него, от его души и воли, и снова выкрикнул безмолвным небесам: — Верните!
Яник не заметил, уткнувшись в грудь Огрызка, как с небес на них полился яркий чуть зеленоватый свет, окутывая тело воина. Не заметил он, как раны Джета начали затягиваться, оставляя после себя лишь тоненькие полоски розовеющей кожи. Не заметил и первого вздоха Огрызка. Только когда рука воина легла ему на голову, поглаживая волосы, Яник отпрянул, неверяще глядя в серые глаза.
Огрызок неуверенно провел пальцами по щеке замершего над ним Яника, и у жреца, словно прорвав плотину, хлынули эмоции, которые он даже не пытался сдержать. Не сознавая, что плачет, словно ребенок, Яник улыбался, не веря в собственное счастье.
— Ты жив. Жив. Жив! — целитель вцепился в Огрызка, шепча только одно слово, а воину оставалось только обнять его и ждать, пока Яник успокоится.
— Жив я, никуда не делся, — ответил он на причитания своего жреца. — Думал так просто отделаться от меня? — Огрызок усмехнулся, отдирая от себя целителя и поднимаясь. — Только голова болит. Ты, что ли, приложил?
— Я? — не понял Яник. — На тебя свод упал, и ты умер. Джет, понимаешь, ты умер, а теперь жив! Это… это же чудо! Боги снизошли до тебя и воскресили!
— Уймись, а? — попросил Огрызок, прижимая Яника к себе и выводя из руин храма. — Может и боги, а может и ты сам, тебе-то почем знать?
— Но я никогда не слышал о том, чтобы жрецы могли воскрешать, — не хотел униматься Яник, пока они шли обратно к храму Авандры. — Тем более, маг говорил, чтобы снять проклятие, нужно убить демона специально заговоренным клинком, а у тебя такого не было, значит я все еще не могу лечить. — И грустно добавил: — И, наверное, уже никогда не смогу.
— А ты помолись и узнаешь, — резонно заметил Огрызок, стараясь не показывать того, насколько он счастлив даже просто быть рядом с Яником, не то что обнимать его, но не мог сдержать глупую улыбку, блуждающую на его лице.
— В храме, — твердо ответил жрец, счастливо прижимаясь к Огрызку.
Так, в обнимку, они дошли до храма Авандры, где их ждал Амар, который, увидев перемазанную кровью парочку, сбежал по ступеням, уже готовый творить целительные молитвы, но, поняв, что исцеление никому из них не требуется, облегченно вздохнул, не очень успешно натянув на себя маску степенного настоятеля.
— Вижу, вы уладили свои разногласия, но так же вижу, что что-то произошло, о чем я непременно должен знать. Но сначала вас обоих надо отмыть и переодеть.
Огрызок очень удивился, узнав, что в храме есть большая купальня, в которую воина и отправили, выдав сменный комплект одежды. Он уже смыл с себя основную грязь и сидел в большой деревянной бадье возле стены, когда его плеча коснулась теплая, нежная и скользкая ладонь. Джет резко обернулся, но увидел лишь стоящего рядом совершенно обнаженного Яника.
— Ты же не против, если я тебе помогу? — улыбаясь, спросил жрец.
— Конечно, нет, — ответил Огрызок и, потянув Яника на себя, уронил его в бадью.
Целитель вынырнул, засмеялся, отфыркиваясь, и, смущенно глядя на Огрызка, устроился на его бедрах. Воин аккуратно положил руки ему на талию, а в глазах появилась поволока желания. Яник засмущался еще сильнее, но и он хотел близости с Огрызком, что от того не укрылось.
— Джет, я… — хотел что-то сказать Яник.
— Заткнись, — снова посоветовал Огрызок, накрывая губы жреца своими и прижимая к себе податливое тело.
Прогнувшись под рукой воина, Яник прижался грудью к его груди, чувствуя, как наливается член Огрызка, а его губы терзали губы самого целителя. Янику хотелось ласкать своего воина долго и чувственно, покрывая поцелуями каждый участок его тела. Жрец приподнялся, обхватывая Огрызка за шею, коснулся губами его виска, прикусил мочку уха, прижимаясь своим членом к животу воина. Почувствовал, как руки Джета сжали его ягодицы, а член уперся в него, недвусмысленно давая понять, чего именно хочет воин. Но Огрызок тоже не спешил, наслаждаясь почти невесомыми ласками Яник, от которых возбуждением захлестывало все сильнее. Казалось, что именно сейчас у них полно времени друг для друга. Не нужно было никуда торопиться, думать о делах, можно было просто наслаждаться руками, гладящими тело, губами, целующими везде и всюду, куда дотягиваются, и дышать-не надышаться любимым запахом лаванды и полыни, чуть горьковатым, будоражащим кровь. И даже витающее в воздухе возбуждение не срывало крышу, а мягко подталкивало, словно приглашая.