Яник Полукровка (СИ)

Еще один долгий томительный поцелуй, и пальцы Огрызка уже стали хозяйничать внутри Яника, разминая, поглаживая, задевая что-то внутри, от чего жреца словно прошил разряд молнии.
— Хочу… — выдохнул Яник в губы Огрызка, — тебя.
И все же залился краской смущения, пряча глаза и снова целуя воина. Огрызок прижал Яника к себе и встал, держа целителя на весу, а тот обвил ногами воина за талию. Оба дышали тяжело и рвано, со страстью глядя друг на друга, когда Огрызок прижал Яника спиной к стене, рыкнул, снова впиваясь поцелуем в губы любимого, и стал медленно опускать на свой стоящий колом и истекающий соком член. Податливые мышцы легко расходились под напором воина, хотя Яник и поморщился от неприятного жжения, которое очень быстро улетучилось, оставив только ощущение наполненности. Огрызок двинул бедрами, и целителя окатило волной удовольствия, разливающейся откуда-то снизу, жаром поднимающейся к горлу, перехватывая дыхание. Еще толчок Огрызка, и с губ Яника слетел стон наслаждения. Прижатый к стене, жрец мог только цепляться руками за воина и стонать в голос, когда движения Джета становились все сильнее и быстрее. Он не замечал, как в порыве страсти царапает спину любовника, оставляя на ней длинные кровавые полосы и что сам спиной трется о шершавую стену. Огрызок просунул руку между их телам и стал ласкать член Яника, сжимая в своей ладони. Жрец потонул в ощущениях, полностью отдавшись им.
Почувствовав, что выскальзывает из объятий Огрызка, Яник, не задумываясь, шепнул молитву, дарующую силу, и снова ощутил себя в крепких объятиях. Теперь Джет мог спокойно держать его и одной рукой. Но воин этого не заметил, самозабвенно вколачиваясь в жреца, сцеловывая стоны с его губ. Яник шептал что-то, когда предоргазменная судорога сводила тело, терзал губы Огрызка, когда возносился на пик наслаждения и тихо всхлипывал, когда оно накрыло с головой. Яник продолжал цепляться за Огрызка и сжимать его член внутри себя, когда у воина от оргазма подкосились ноги, и он стал оседать в воду, увлекая Яника за собой.
— Я поранил тебя, — обеспокоенно сказал Яник, заметив разводы крови, — сейчас попробую, подожди…
Он зашептал молитву, которая развеялась зеленоватым свечением, заживляя царапины на спине Огрызка. И несказанно удивился, что все получилось.
— Джет! Я снова могу лечить! — радостно воскликнул жрец, обнимая любимого, да так сильно, что Огрызок чуть не задохнулся в неожиданно сильных руках.
— Вот видишь, а ты боялся. — Воин погладил целителя по влажным волоса, щекочущим кожу, нежно поцеловал в висок и прижал к себе. — Кажется, тебе надо поговорить с тем дженази…
— Амар. Его зовут Амар, — встрепенулся Яник. — Да, нужно ему сказать… Ох, Джет…
Жрец снова стиснул Огрызка в объятиях и не спешил отпускать, чему воин был только рад.
— Это все ты, любимый. Спасибо тебе. — Яник уже не пытался скрывать своих чувств к Огрызку, вновь целуя его и прижимаясь к воину. Тот только хмыкнул, не привыкший к подобному, но не пытался отстранить от себя Яника, купаясь в его ласках.
Спустя некоторое время, когда вода совсем остыла, Яник и Огрызок наконец-то вылезли и, одевшись, покинули купальню. Воину было неуютно находиться в храме чужого божества, но Яник уверил, что все нормально, и Авандра принимает под свое крыло всех путешественников, вне зависимости от их веры, даря им отдых и покой. Но Огрызка это не сильно успокоило, хотя он и пытался казаться расслабленным. Яник же, поняв всю бесполезность увещеваний, просто оставил воина в покое, предложив тому посидеть в его келье, пока он будет разговаривать с Эль Кари. Однако Огрызок хотел присутствовать при разговоре двух жрецов, сам не зная, почему, но был уверен, что так будет правильно, так нужно.
Кабинет Аль’Амара встретил пару тишиной и запахом летних трав из распахнутого окна. Настоятель вошел вслед за ними.
— Располагайтесь, — предложил он, сам усевшись в кресло у стола.
Огрызок сел, чувствуя себя не в своей тарелке, а Яник, словно для него это была самая обычная обстановка, уселся на краешек кресла и сразу заговорил.
— Амар, я снова могу лечить. Проклятие спало. Только я не знаю, как, ведь меч Джета не был заговорен. Но это не самое важное, по сравнению с тем, что еще случилось там. Джет умер, а потом воскрес. Я не понимаю, как это произошло.
Эль Кари спокойно выслушал Яника, после чего начал медленно, словно ребенку, объяснять целителю:
— Яник, помнишь, магистр сказал, что или заговоренный клинок, или ты сам разрушишь проклятие? — начал Амар с простого и понятного. — Так что ты сам и разрушил его. Не знаю, что было тому причиной, но я рад за тебя. А вот воскрешение твоего друга…
Эль Кари задумался, подбирая слова, а оба слушателя молча ждали, что скажет настоятель.
— Боги не действуют в мире самостоятельно. Они даруют силы своим жрецам, чтобы те проводили их волю в мир. Но ты это знаешь и без меня. Чудо воскрешения — это не только желание божества вернуть кому-то жизнь, это колоссальное усилие со стороны жреца, который проводит это чудо в мир. Ты второй, кто смог воскресить мертвого. Первым и до сего времени единственным был жрец бога солнца, но так давно, что о подобном говорят как о легенде. Я не знаю, сможешь ли ты повторить подобное, но ты утверждаешь, что Джет умер, а потом воскрес. Я склонен тебе верить. А что думаешь ты сам, Джет? — обратился Амар к Огрызку, отчего тот вздрогнул, не ожидая, что и его втянут в этот разговор.
— Ну… я не знаю. — От прямого вопроса Огрызок тут же стушевался, совершенно не представляя, что говорить. Да он и не думал о том, что с ним произошло. — Да и не помню ничего. Только то, что совсем черно стало, а потом пропало все.
Воин, как мог, описал свои ощущения, понимая, что рассказать может мало, но настоятелю хватило и этого.
— Яник, — снова начал Амар. — Ты не только смог избавиться от проклятия, но и совершил чудо воскрешения. Ты как жрец гораздо сильнее меня и способнее. И я не могу не спросить: хочешь ли ты стать не только настоятелем, но возглавить жреческий совет, который, надо сказать, не так и часто собирается? Никто из них не оспорит твоего главенства.
Но Яник только покачал головой:
— Авандра благословляла меня все то время, что я был в пути. Она не отворачивала от меня своего взора, пока я делился своей удачей с отрядом Корпуса, что стал для меня семьей. И даже одарила меня силой вернуть жизнь не когда бы то ни было, а в момент наибольшей необходимости. Если она захочет, чтобы я остепенился и осел в храме, то подаст мне знак, а пока я должен вернуться в отряд, к тем, кто каждый день вверял мне свои жизни.
— Нам, вообще, ехать надо, если че‏, — напомнил о себе Огрызок. — А то, мало ли…
— Да, Амар, нам пора, — подтвердил слова воина Яник. — Надеюсь, наша встреча была не последней.
— И я, надеюсь, друг мой. Хочешь выехать на закате?
Яник кивнул, и они с Огрызком покинули кабинет Эль Кари.
Сборы были быстрыми, но не суматошными. Оба знали, что необходимо взять в столь недолгую, всего-то в три дня, дорогу, и к вечеру уже были готовы выезжать. Яник тепло попрощался с Аль’Амаром, и они с Огрызком конь о конь покинули город в последних лучах догорающего солнца. Пустив коней шагом, они ехали молча, пока последний лучик заката не исчез в глубокой синеве, а на небе не высыпали мириады звезд.
— Скажешь, кто он тебе? — вдруг нарушил тишину Огрызок, которого обуревали вопросы о прежней жизни Яника, ведь он, кроме того немногого, что услышал от жреца, больше ничего не знал.
— Ты про Амара? — Огрызок кивнул, и Яник ответил: — Он мой наставник и друг. Раньше странствовал один, а после того, как нашел меня, мы стали путешествовать вместе. Это долгая история.
— Ночь тоже не короткая, — заметил воин.
И Яник, кивнув, заговорил о своем ученичестве, о путешествиях и решении вступить в Корпус. Рассказ получился длинный, за ним прошло полночи, и лишь закончив его, Яник остановил свою лошадь.
— Тут должна быть небольшая полянка, на которой можно отдохнуть и с рассветом двинуться дальше.