Царствие костей

Себастьян Бекер выпрямился.
— Вы убили офицера полиции, представителя закона. Нашего коллегу и брата. Однако в отличие от вас, Сэйерс, мы не выродки. Вы предстанете перед судом. Ждать его вам придется здесь. Обращаться с вами будут по-человечески. Надеюсь, вы поймете: слово «закон» означает не «жестокость», а «справедливость».
Сэйерс догадался, что фраза про обращение предназначалась скорее не ему, а сержанту, возвышавшемуся в дверях.
— Сержант, — приказал Бекер, — уведите его в камеру.
  
Глава 14
 
Конвоируя Сэйерса по длинному коридору в одну из камер, расположенных далеко от комнаты для допросов, сержант крепко держал его за руку. Такой захват позволял ему не только подавить сопротивление задержанного в случае необходимости, но и чувствовать его намерения. Любая попытка выдернуть руку или подозрительно пошевелить ею была бы им немедленно пресечена. Сэйерс и не думал вырываться, сознавая бесполезность сопротивления. Отчаянная мысль освободиться от сержанта мелькнула было в его голове на секунду и тут же исчезла.
Ему нужны были друзья за стенами полицейского участка, причем срочно. Надежда на Уитлока испарилась, едва появившись. Он вспомнил, как тот стоял в зале, его удрученное лицо, заплаканные глаза, жалеющий взгляд. Несмотря на годы, проведенные на сцене в роли королей и героев, он не выработал в себе стойкости. Уитлок оставался человеком чувствительным. Он, как, впрочем, и многие другие, безусловно, поверил в виновность Сэйерса. Полагаться на его помощь Сэйерс счел неразумным, тем более что, вступившись за него, Уитлоку пришлось бы выступить против Джеймса Каспара.
Сэйерс и теперь не мог понять, каким образом молодой человек обрел власть над старым актером, хотя результаты его власти видел каждодневно в течение многих месяцев. В присутствии Каспара директор театра, обычно нетерпимый к актерским промахам, делался вдруг снисходительным и мягким, прощал своему протеже ошибки, за которые других отстранял от спектаклей. Такое поведение Уитлока всегда озадачивало Сэйерса. Каспар, казалось, сдавливал Уитлока, как сержант — Сэйерса, парализуя его волю и подавляя любое сопротивление.
Поравнявшись с какой-то дверью, тяжелой, обитой металлом, выкрашенной в серый цвет, сержант приказал Сэйерсу остановиться. Тому подумалось, что ведет она не к камерам. Полицейский дважды постучал по ней, и через несколько секунд в замке послышался скрежет ключа. Дверь открылась, и в глаза Сэйерсу ударил яркий дневной свет. Сержант бесцеремонно втолкнул его внутрь. Том споткнулся о порог, едва не упав, и равновесие обрел только внутри помещения.
Он оказался в клетке, примыкавшей к зданию участка. Она напоминала вольер в зоопарке, только размером намного больше, куда, как представлялось ему, заключенных выводили на прогулку. Наверху была решетка из мощных прутьев, отбрасывавших на землю густую тень. У дальней стены клетки Сэйерса поджидали трое стоявших в ряд полицейских, без шлемов и кителей, с закатанными рукавами рубашек.
Сэйерс повернулся к сержанту, но тот, ничего не объясняя, снимал широкий ремень, опоясывавший его китель. Констебль, впустивший их, закрывал дверь на ключ.
— Понятно, — буркнул Сэйерс.
— Не волнуйтесь, никаких грубостей не будет, — осклабился сержант. — Вы спортсмен, вот мы и подумали, что вы не станете возражать против небольшого дружеского поединка, — сказал он вежливым тоном, сбросив ремень и китель, обнажив мощный торс и громадный отвислый живот. Отвратительный, как у женщины после родов. У мужчины такой свидетельствует о неправильном образе жизни и о том, что большой угрозы он не представляет.
— Вы хотите драться со мной? — спросил Сэйерс.
— Никоим образом. Вы же у нас знаменитый Том Сэйерс, — ответил сержант. — Считайте, что вы дадите нам урок боксерского мастерства.
Справившись с замком, констебль поднял китель и ремень сержанта и отнес к дальней стене. Он прошел мимо остальных трех полицейских. Те были помельче сержанта, но всем своим видом напоминали отчаянных драчунов. Несколько полицейских фургонов подъехали к стене клетки, выходившей на окна полицейского участка, чтобы скрыть происходящее в ней. Подобрав все шлемы, ремни, кители и свалив в кучу в углу, констебль вышел из клетки во двор и стал наблюдать за дверями участка, готовый предупредить товарищей о внезапном появлении начальства.
У Сэйерса тревожно забилось сердце. Повинуясь инстинкту, он принял боксерскую стойку.
— По каким правилам будем вести поединки? — спросил он.
— По правилам Ньютон-стрит, — ответил сержант, отходя от Сэйерса на безопасное расстояние.
Сэйерс попытался было выяснить суть правил, но в эту секунду сержант бросился на него и изо всех сил вонзил острие локтя в его правое плечо. Руку охватила неожиданная и нестерпимая боль. Именно ее повредили ему перед ответственным поединком, ударив почти в то самое место. Шпана окружила его в переулке и толпой набросилась на него. Удары посыпались на него градом. Сэйерс не вскрикнул, лишь из глаз его потекли слезы, а потом он потерял сознание и упал.
Повтори полицейские тот же маневр сейчас, навались на него разом все, он бы не выстоял и двух минут. Однако они не двинулись с места, ухмыляясь наблюдали за действиями сержанта. Сэйерс опустил руку, помахал ею, размял, стараясь не поморщиться, не выказать свою слабость.
— Все ясно, — процедил он. — Основные правила я уяснил.
Ему стали понятны намерения полицейских. С одной стороны, каждому из них хотелось побить знаменитого чемпиона один на один, но с другой — схватиться с ним в одиночку они побаивались. Сэйерс понял, что рано или поздно они пойдут на него все. И даже если они изобьют его до смерти, правда будет на их стороне; начни магистрат проводить расследование, они сразу заявят, что преступник либо начал буянить, либо попытался бежать и им пришлось применить силу. Пять свидетелей есть, а понадобится — их наберется еще больше.
— Найдется в вас смелости драться со мной один на один? — спросил он.
— Давай иди сюда, — ответил сержант и вышел на середину площадки.
Сэйерс поднял руки со сжатыми кулаками, поиграл плечами, расслабляя их.
Боль все еще разрывала правую руку, но он решил, что попытается, насколько возможно, защитить ее. Страха Том не испытывал, хотя шансов на победу у него было очень мало. Настроены полицейские были агрессивно, если он побьет кого-то из них, они разозлятся и кинутся на него.
Сержант присел, тряся уродливым животом, запрыгал, пародируя движения боксера. Сэйерс подумал, что в свое время ему здорово от кого-то доставалось, и он решил найти профессию, чтобы иметь возможность безжалостно мстить за свои прошлые мучения.
Внезапно он поднялся во весь свой громадный рост. Не обращая внимания на защитную стойку Сэйерса, он двинулся на него, намереваясь нанести следующий удар. Сэйерс пригнулся, и кулак сержанта просвистел над его головой. Сэйерс ответил крюком снизу, но он оказался слабым, так как Том одновременно бил и прикрывал правую руку. Ему пришлось тут же отскочить назад. Сержант продолжал напирать. Одной рукой он обхватил Сэйерса, а другой, сжав кулак, нанес костяшками пальцев болезненный, но, к счастью, несильный боковой в голову.
Сэйерс выскользнул из объятий сержанта, забежал ему за спину, но тот, резко повернувшись, снова оказался лицом к лицу с ним.
— Что с тобой, малышок? — усмехнулся верзила-сержант. — Или ты дерешься только со стариками и детьми?
Со стороны их бой напоминал схватку обезьяны и медведя. Случись такое на ринге, сержанта или сразу выдворили бы, или дисквалифицировали. Однако здесь никаких правил не существовало. Шел бой безо всяких правил. Сержант вышел, чтобы победить любой ценой, раздавить пританцовывающего Сэйерса, к вящему удовольствию всех присутствующих.
Сэйерс находился за пределами досягаемости ударов сержанта, пару раз сделал ложные выпады, но тот не поддался на приманку. Сэйерс резко пригнулся, и левый боковой прошел мимо его головы. Он нанес сержанту два прямых в корпус, но тот, казалось, их даже не заметил.