Серый мир
Колонна растянулась метров на пятьдесят, я держался середины строя и причем никого специально не обгонял, держал все время один и тот же ритм, просто постепенно народ выдыхался и начинал замедлять бег.
Сзади раздался громкий крик, колонна как по команде замедлила бег и, перейдя на шаг, совсем остановилась. Все обернулись назад и стали рассматривать, что там происходит. Толстяк, который стоял в строю рядом со мной, отстал от колонны дальше всех. Сейчас он лежал на обочине и пытался подняться, но у него ничего не получалось — ноги разъезжались на скользкой дороге. В итоге он встал на колени и начал громко кричать, только сейчас я понял, почему он кричит. Правая рука висела неподвижно вдоль тела, и по ней на снег стекала кровь. Крови набежала уже целая лужа, и вообще было видно, что кровотечение открылось раньше, по дороге на несколько метров растянулась кровавая дорожка.
— Толстяк не жилец, — проговорил стоящий рядом со мной молодой парень. — Конвоиры специально это сделали. Клеймить стали только в этом году, вот они и решили проверить, насколько клеймо убойно работает.
— Откуда знаешь, что только в этом году клеймить начали? — спросил я, повернувшись в его сторону.
Парень был молодой, лет двадцать — двадцать пять. Смуглая кожа, черные волосы и небольшой шрам на нижней губе. А вот серьги в ухе не было, зато на мочке уха был наклеен лейкопластырь. Видимо, серьгу вырвали из уха и порвали мочку. Жук — контрабандист и свежеиспеченный каторжанин, собственной персоной.
— Люди говорили, — ушел от прямого ответа Жук. — Раньше было проще, можно было сбежать во время перегона каторжан, а сейчас уже никак не сбежишь.
Посмотрев на корчившегося в снегу толстяка с помощью увеличенного магического зрения, я увидел, что вокруг предплечья висит черный ореол. Клеймо высасывает жизненные силы, эдакий паразит. Мне даже удалось рассмотреть узор заклятия. В принципе, ничего сложного, сломать такое — вопрос пары минут, надо только будет проделать тонким шилом или спицей небольшую дырку в руке, и все — магическая энергия клейма сама уйдет из тела жертвы.
— Жук, если поможешь мне, то я сниму с тебя клеймо, — посмотрев прямо в глаза парню, произнес я. — Тебя ведь Жуком кличут?
— Так это ты? Тот, за кого просили? — с усмешкой спросил Жук. — А точно сможешь снять клеймо? Оно ведь с магической подпиткой, верно?
— Смогу, ничего сверхсложного в этом нет, — ответил я ему уже на ходу, конвоиры погнали нас дальше.
Толстяк остался лежать на обочине дороги, его даже никто не убирал. Уже потом я узнал, что по следам колонны каторжан идет похоронная команда, которая и занимается сбором трупов.
— Ну тогда я с тобой, — легкомысленно ответил парень. — Только учти, что у меня есть некоторые, как бы это помягче сказать, недопонимания с местным криминалитетом. Понимаешь? И если ты будешь рядом, то тебя они тоже могут коснуться.
— Ничего страшного. Проблемой больше, проблемой меньше. Нам, татарам, все… по фиг, — переиначил я народную пословицу.
Жук ничего не ответил, и дальше мы с ним шли молча. Колонна каторжан в окружении конных конвоиров медленно шла вперед. Действия конвоиров были для меня непонятны. Зачем надо было гнать колонну бегом? Решили проверить действие заклятия-клейма? Или у них есть своеобразная форма тотализатора: кто первый умрет? Непонятно. Ну, в общем-то, дело-то не мое. Дыхание было ровное, ноги-руки, голова не болели, все было в норме. Даже странно, хотя что странного — ведь внутри меня теперь сидит ангел-хранитель.
Дорога петляла по заснеженным полям, как очень пьяная девка. Колонна двигалась то быстрым шагом, то медленным бегом. Где-то примерно через час от дороги отвернула широко натоптанная тропинка, которая метров через пятьсот уткнулась в дощатые ворота.
Посреди заснеженного поля стояло несколько невысоких длинных сараев, чем-то похожих на коровники в колхозах. Коровники стояли в форме буквы «П», тем самым образуя большой двор. Двор вокруг коровников был обнесен двумя рядами сетчатого забора. По углам стояли вышки, с которых в сторону коровников были обращены прожекторы и пулеметы. За вышками следовало пустое пространство метров в двадцать, а потом еще один забор, на этот раз деревянный частокол, по верху которого были натянуты мотки колючей проволоки. За забором расположились четыре строительных вагончика и вольер с собаками.
С первого взгляда охрана выглядела не слишком надежной, непонятно было, почему первый забор представлял собой сетку. По сетке было легко залезть наверх и, перемахнув через нее, добраться до вышек. Да и количество охранников вызывало смущение, их было не больше двух десятков, и, соответственно, в охране стоит не больше десяти, остальные в это время отдыхают. И это притом, что заключенных должно было скопиться не меньше двух сотен. Неужели весь расчет только на силу клейма? Может, есть еще что-то? Хотя бы вон те шары на вершине каждого столба, который держит металлическую сетку в ограде. Что это за шары? Магические детекторы? Но даже устаревшие системы магической сигнализации «Градус», именуемые в просторечии «градусниками», были меньшего диаметра. Да и на такой забор их за глаза хватило бы трех-четырех штук, а тут на каждом столбе висит по паре. Итого получается больше сорока штук. Зачем так много? А может, это вовсе и не сигнализация. Тогда что? Может, что-то наподобие ограды под электрическим током? Только вместо тока — магия? А что — как вариант.
Тем временем колонна каторжан подошла вплотную к дощатым воротам, которые начали медленно распахиваться. В образовавшийся проход втянулась колонна каторжан. Колонна быстро прошла внутренний периметр лагеря, и каторжане попали в обнесенный сетчатым забором накопитель.
Глава 6
Это наш день, мы узнали его по расположению звезд,Знаки огня и воды, взгляды богов.И вот мы делаем шаг на недостроенный мост,Мы поверили звездам,И каждый кричит: «Я готов!»Попав в обнесенный сетчатым забором двор, вновь прибывшие стали медленно разбредаться в разные стороны, некоторые оставались стоять на месте, явно не зная, куда идти и что дальше делать. Старожилы смотрели на новичков настороженно и с подозрением, но явно агрессивных действий пока не предпринимали. Оно и понятно, внутрилагерные отношения еще не успели сложиться, и будущие каторжане еще не сбились в стаи и шайки.
Стоявший рядом со мной Жук высматривал кого-то среди сидящих на земле людей. Основная масса людей обитала под навесами длинных бараков. Жук увидел кого-то и, схватив меня за рукав куртки, потащил к дальнему бараку.
— Кажись, все пройдет намного легче, чем я ожидал, — довольно улыбаясь, проговорил Жук. — Земелю увидел, он нам поможет.
Я ничего не ответил, молча шагал за ним следом, внимательно оглядываясь на ходу. Народу в лагере было много, никак не меньше двух сотен человек, а может, и больше, неизвестно еще, сколько там народу было в бараках, хотя и сомневаюсь, что кто-то в них сейчас был, все-таки на солнышке было теплее, чем в неотапливаемых дощатых постройках.
— Зровеньки були, пан Хохол, — широко улыбаясь во все тридцать два зуба, проговорил Жук, обращаясь к невысокому пузатому мужику. — Как жизнь? Смотрю, ты все никак не похудеешь?
— Геть звидселя! Пiшов ты к бiсовiй матерi — зло огрызнулся Хохол, — i бiльш не пiдходь до менэ. Зрозумiв?
— Даже так, — зло прошептал Жук. — Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. Сам еще проситься к нам будешь. Вот только поздняк метаться будет! Понял?
Жук развернулся, и я увидел, что его лицо сведено гримасой ярости. Мы отошли метров на двадцать от барака и пристроились возле перевернутых металлических бочек.
Жук молчал, он о чем-то размышлял, весь его внешний вид показывал, что он пытается что-то придумать. Я стоял рядом и молчал, пусть пока Жук думает, а я лучше повнимательней осмотрюсь вокруг. Первые мои выводы о количестве каторжан в лагере были ошибочны, народу скопилось меньше двухсот человек, я бы сказал, что на улице было человек сто двадцать — сто пятьдесят, не больше. Но вот само расположение людей навевало на некие мысли о том, что внутри бараков есть еще кто-то. Причем этот кто-то обладает определенной силой и авторитетом. Возле входа в бараки сидело несколько крепких парней, которые вроде бы и просто сидели на корточках, но при этом они больше были похожи на охранников, караулящих находившихся во дворе каторжан. Как говорится, было бы стадо, а пастух всегда найдется.