Тайные страсти

Если события сегодняшнего вечера скорее напоминали кошмар, то комната, в которой она оказалась, словно являлась продолжением экзотического сна. Марселла робко сделала несколько шагов вперед, и ее ступни тут же погрузились в пушистый ворс турецкого ковра. На неровном деревянном полу, словно заботливо ухоженные клумбы, лежали еще несколько ковров, а струящиеся шелка и вышитые занавеси полностью скрывали стены. Несмотря на то, что единственным естественным источником света была луна, изливавшая с небес свое бледное сияние, комната оказалась ярко освещенной. Повсюду блистали сотни зажженных свечей, закрепленных в канделябрах и подсвечниках на мраморных колоннах, установленных вдоль стен на равном расстоянии одна от другой. Каждая свеча — будь то расплавлявшийся огарок или только что зажженный фитилек — горела ровным золотистым пламенем. Марселле почудилось, будто она попала в некое облагороженное подобие преисподней. Однако, присмотревшись внимательнее, Марселла обнаружила, что сияние исходило не только от канделябров.
«Не может быть… неужели все это действительно золото?!»
Марселла замерла перед небрежно придвинутым к стене обеденным столом, словно издалека услышав подтверждающие ее догадку слова хозяина комнаты… и едва ли осознавая, что рот у нее приоткрылся от удивления, что совсем не подобало настоящей леди.
Изумленный взор девушки медленно скользил по поверхности длинного стола, на котором возвышались груды всевозможных ювелирных изделий из золота и серебра — от кубков и гребней до карманных часов и тростей. С тех пор как они с Кларри побывали на выставке сокровищ королевской короны, Марселла больше ни разу не видела такого количества собранных в одном месте ценностей.
Теперь она решила, что это не преддверие преисподней с ее огнем и серой, а пещера, полная сказок, из «Тысячи и одной ночи».
Но как оказались здесь все эти вещи, по воле случая хранящиеся в столь неподобающем описанию жилище на берегу реки? «Да ведь это краденое!» — догадалась Марселла, бросив обвиняющий взгляд на нынешнего владельца сокровищ, заставляя его отрицать очевидное.
Вольф как ни в чем не бывало подошел к ближайшему нагромождению драгоценностей и извлек оттуда грубый с виду тяжелый золотой браслет, украшенный драгоценными камнями квадратной формы. Лениво повертев в сильных пальцах сверкающую безделушку, он протянул ее Марселле.
— Примерьте, если хотите.
— Нет, не хочу! Если я прощу вам воровской промысел, украсив себя какой-либо вещью, добытой нечестным путем, то буду виновата в той же степени, что и вы.
— Вы наденете его, — небрежно перебил Вольф. — В самом деле, мне хотелось бы посмотреть, как вы будете выглядеть в этих, как вы очаровательно выразились «добытых нечестным путем» украшениях.
— Может вам еще захочется увидеть, как я танцую на столе, увешанная этими захваченными силой и обманом драгоценностями?
Заметив, как угрожающе сузились зеленые глаза Вольфа, Марселла сразу же пожалела об этих безрассудно вырвавшихся у нее едких словах. Судя по всему, она, в конце концов, довела этого человека до бешенства и, лишь услышав его грубый смех, Марселла поняла, что хищные зеленые глаза искрились вовсе не от ярости, а от веселья.
— Весьма интересное предложение, милочка, — признался Вольф, и Марселла почувствовала, как ее щеки вспыхнули огнем. — Нужно непременно попробовать, если останется время. А сейчас дайте мне вашу руку.
Марселла неохотно переложила узел с вещами из одной руки в другую и свободную протянула молодому человеку. Тот снял перчатку с нежной девичьей ручки и, надев на запястье тяжелый браслет, закрыл хитроумную застежку. Марселла вздрогнула при звуке слабого щелчка, словно узник тюрьмы Ньюгейт, за которым захлопнулась дверь темницы.
— Прелестно, — тихо произнес Вольф, неизвестно что имея в виду: девушку или украшение. — Но мне хотелось бы, чтобы на вас остался только браслет…
Помедлив, он направился в противоположный конец комнаты, к кровати. Марселла с удивлением обнаружила, что не в силах отвести взгляд от того, что являлось конечной целью злодея. Кровать, — как с трепетом и в то же время с мрачной иронией отметила про себя Марселла, — оказалась громоздким сооружением, занимавшим весь угол комнаты. Водруженное на позолоченный пьедестал, с пологом из золотой парчи это ложе вполне соответствовало восточной роскоши и пышности покоев. На необъятных размеров постели валялись многочисленные подушки из шелка всех цветов радуги, покрывало золотистого атласа было безжалостно сбито. Создавалось впечатление, будто какой-то рассерженный паша только что поднялся после беспокойного сна со своего роскошного ложа.
Марселла торопливо отвела взгляд от этого живописного зрелища, напоминавшего образцы упаднического искусства. Однако это не помогло ей избавиться от внезапно возникшего в воображении досадного видения: она сама, совершенно обнаженная, со сверкающим на руке краденым браслетом, распростерлась на этом золотистом покрывале, а над ней склонился человек, о котором ей ничего не известно, кроме того, что он знаменитый Вольф…
Теплая волна медленно затопила лоно Марселлы. Затаив дыхание, она прислушивалась к совершенно новым для нее ощущениям, осознавая, что они каким-то образом связаны с постыдными мыслями. Марселла до боли закусила губу, потрясенная открывшейся ей горькой правдой: внутри нее пышно расцветала порочная натура — вторая сторона ее души, желавшая того же, что и мужчина, которого Марселла видела впервые в жизни.
— Чего вы ждете, мисс Ханникат?
Заданный ленивым тоном вопрос заставил Марселлу невольно взглянуть на Вольфа, который уже успел развязать мягкий галстук и теперь неловко расстегивал пуговицы рубашки. «Самое время приступать к выполнению задуманного, пока дело не зашло слишком далеко», — решила Марселла.
— Я подумала, что сначала вам захочется еще выпить, — осмелилась проговорить она, делая шаг вперед и вытаскивая из-под шали бутылку. — Надеюсь, у вас найдется стакан.
— В этом нет необходимости, милочка.
С этими словами Вольф схватил бутылку и, подняв ее в шутливом тосте, сделал порядочный глоток. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он вкрадчиво предложил:
— Ей-Богу, и вам стоит это сделать, чтобы расслабиться.
«Сам он, судя по всему, более чем расслабился», — удовлетворенно отметила Марселла. Действительно, Вольф все больше растягивал слова, а его движения становилась все более замедленными. Если бы удалось продолжить эту игру и заставить разбойника выпить побольше спиртного…
— Если только попробовать, — холодно согласилась Марселла и взяла предложенную бутылку, стараясь при этом держаться подальше от Вольфа и избегать его прикосновений.
Даже от маленького глотка джина на глазах Марселлы выступили слезы и перехватило дыхание. Она не могла понять, как можно добровольно пить то, что по вкусу скорее напоминает масло для заправки фонарей и ламп?!
— В-весьма освежающе, — только и смогла произнести несчастная девушка, возвращая бутылку.
Вольф отхлебнул еще, поставил бутылку на ступеньку, ведущую к монументальной кровати, и кое-как закончил расстегивать рубашку.
Марселла тем временем расправила скомканную шаль, расположив полоску узорчатого шелка на спинке ближайшего кресла, затем повесила рядом с ней сумочку и принялась осматривать шляпку, оценивая, насколько пострадала эта деталь ее наряда. С тем же преувеличенным вниманием Марселла исследовала состояние лент, тщательно разглаживая их, а также по нескольку раз поправляя один и тот же пучок перьев. Решив, наконец, что этот повод для промедления полностью исчерпан, она водрузила шляпу на сиденье кресла и снова взглянула на Вольфа.
Его хищные глаза без всякого выражения смотрели на девушку из-под отяжелевших век. Изрядно захмелевший разбойник, мягко подбадривая свою жертву, невнятным голосом произнес:
— Время не ждет, милая, а я хочу сполна получить за свои деньги. Так что советую побыстрее избавиться от одежды. Скажи-ка мне еще раз, как тебя зовут?