Незапертые чувства (СИ)

Я прохожу в комнату и приглушаю свет ночника.
Пит лежит на постели. Глаза закрыты, дыхание размеренное. Он спит.
Откинув одеяло, я ложусь рядом. Не удержавшись, протягиваю руку и, едва касаясь, провожу пальцами по спутанным светлым волосам.
Пит начинает ворочаться и открывает глаза.
- Привет, - его лицо озаряет улыбка.
- Привет, - я улыбаюсь в ответ и придвигаюсь ближе.
- Прости, я не заходил сегодня.
- Все в порядке, я спала, - вру я.
- Я говорил с Плутархом, - пальца Пита проводят невидимую дорожку от моего лба к подбородку. – Он обещал поговорить с ней еще раз. Они с Крессидой загорелись идеей о свадьбе.
- Не получится, Пит, - вздыхаю я, мягко перехватывая его руку и сжимая её в своей ладони. – Койн не будет менять своего решения. Иначе можно подумать, что она поддается влиянию.
Некоторое время мы молчим. Я жду, когда из-за перегородки раздастся громкое сопение. Но Хеймитч засыпает лишь спустя полчаса, когда глаза уже начинают слипаться.
- Пит, - я легонько касаюсь его щеки. – Ты спишь?
- Нет, - отвечает он, не открывая глаз.
- Глупо надеяться на свадьбу, - тихо произношу я.
- Китнисс, - Пит набирает в грудь побольше воздуха, готовясь к спору.
Но я не даю ему продолжить, приложив пальцы к его губам.
- Вся наша жизнь слишком неправильна, - быстро шепчу я. – Я не хочу терять время впустую, пока мы еще имеем возможность быть вместе.
Пит глубоко вздыхает и, склонившись надо мной, накрывает мои губы своими. Я притягиваю его ближе, зарываясь пальцами в светлые волосы.
Рука Пита тянется к ночнику. Звучит тихий щелчок, и в следующее мгновение мы оказываемся погруженными во мрак.
Я сжимаю коленями бедра Пита. Приятная тяжесть его тела сводит с ума. Он отрывается от моих губ, и я уже чувствую мягкие поцелуи на своей шее, ключице. Под обжигающим дыханием кожа покрывается мурашками.
Хватаюсь за края его футболки и тяну вверх. Пит поддается, поднимая руки. Через две секунды она уже летит на пол.
Я исследую руками тело Пита. Провожу по спине, слегка сжимая кожу пальцами, по плечам. Наконец, прикасаюсь к груди, животу.
Пит слегка прикусывает зубами мое ухо, отчего из груди вырывается тихий стон. Затем он снова возвращается к губам.
Я кладу ладони на его руки и перемещаю их с талии выше, под мою футболку. Как только прохладные пальцы несмело касаются выпуклости моих ребер, тело содрогается от возбуждение, а живот тянет наливается сладкой истомой. Я нуждаюсь в большем, мне нужно, чтобы Пит был ближе, еще ближе.
Он не сдерживает стон, когда я закидываю ноги на его бедра в попытке как можно теснее прижаться к его телу.
- Китнисс, - шепчет Пит мне в губы. – Прошу тебя…
- Что-то не так? – я открываю глаза.
- Нет, - он тяжело дышит. – Просто не сейчас, ладно?
Я разочарованно выдыхаю. Понимаю, что неправа. Сейчас не время и не место. Храп Хеймитча за перегородкой поселяет во мне чувство стыда.
- Прости, - я прижимаю ладони к горящим щекам.
Пит наклоняется ко мне и дарит короткий поцелуй.
- Я обещаю, у нас все получится, но не сегодня.
Пару минут мы возимся, принимая удобную позу для сна. Тесно прижавшись спиной к груди Пита, я засыпаю в надежном кольце его рук.
Утром я просыпаюсь, словно по сигналу - за несколько минут до подъема. Аккуратно выбираюсь из объятий Пита, но он спит крепко и не реагирует на мои движения.
Взглянув на свое отражение в зеркале, быстро поправляю волосы и выскальзываю из отсека.
Захожу к себе. До подъема еще где-то пять минут. Я уже успеваю умыться и почистить зубы, когда раздается этот жуткий сигнал.
- Доброе утро, - в коридоре появляется мама.
За ней выходит Прим, сонно потирая глаза.
- Доброе…
Меня прерывает громкий стук в дверь. Точнее сказать - пинки.
За дверью оказываются три солдата в типичной военной форме Тринадцатого дистрикта. Выражения на их лицах не сулят ничего хорошего.
- Солдат Эвердин, - громогласно произносит один из солдат. – Вы подозреваетесь в совершении предумышленного убийства президента Тринадцатого дистрикта Альмы Койн. Мы обязаны заключить вас под стражу на время судебных разбирательств и до объявления приговора.
Слова солдата звенят в ушах. Я не успеваю ничего сообразить, как меня хватают за руки и вытаскивают из отсека.
Чувствую, как земля уходит из-под ног. В глазах начинает темнеть. Последнее, что я вижу – испуганное лицо Прим. Ее громкие крики еще долго разносятся по коридорам дистрикта.
А как вы думаете, кто убил президента? Пишите свои предположения в отзывах)))
========== Глава 23 ==========
Медленно открываю глаза. Вокруг сплошной серый цвет. Серые стены, потолок, пол. Я приподнимаюсь. Шею пронзает боль. Вероятно, я долго пролежала в одной позе на жесткой кушетке. Тонкий грязный матрас, подушка толщиной сантиметров в пять. Никаких простыней и одеял.
Я оглядываюсь. Небольшая комнатка, хотя правильней будет назвать ее камерой. Она вдвое меньше моей комнаты в нашем отсеке. В углу перегородка. Похоже, за ней располагается санузел. Массивная металлическая дверь с небольшим закрытым отверстием и полочкой под ним. Это для передачи еды.
Воспоминание о еде отзывается неприятным ощущением внутри. Словно, мой желудок пытается сжаться до размера кулака ребенка.
Спускаю ноги на пол, он ледяной. В камере очень холодно. Кажется, если выдохнуть, то изо рта пойдет пар. Я до сих пор одета лишь в пижамные штаны и футболку. Практически не чувствую ног. Сажусь по-турецки и начинаю растирать ступни ладонями. Нет ни обуви, ни хотя бы носков.
Вероятно, тюрьма находится на одном из самых нижних уровнях Дистрикта. Об отоплении здесь, похоже и речи нет.
Обхватываю колени руками. Стараюсь расслабиться, чтобы не колотило от холода.
Вот и все, это конец.
Альма Койн убита. Мне стоило бы радоваться, ведь я сама хотела пустить стрелу ей в сердце, избавив страну от очередного диктатора.
Два плюс два сложены. Я – главная подозреваемая в убийстве. Вспыльчивая Огненная Китнисс, которую держат в неволе, заставляют сниматься в роликах и выдавливать из себя пафосные речи. Девушка, которая не любит подчиняться и не умеет вовремя закрывать рот.
Кто мог совершить это убийство? Нет смысла рассуждать. Слишком заманчива идея обвинить меня. Я сама прилюдно пожелала Койн смерти. Такое не оправдаешь. Такое не простят.
Прислоняюсь затылком к холодной стене. Снова окидываю взглядом свою камеру. Даже от длинной лампы на потолке исходит неприятный холодный яркий свет. Я останавливаю на ней свой взгляд. Не моргаю, пока глаза не начинает щипать от сухости.
Если какое-то время смотреть на свет, перед глазами появляется пятно. Оно вроде бы есть, а вроде и нет. Пятно не исчезает, если прикрыть веки. Оно переливается разными цветами. Синее, красное, зеленое.
Моя семья. Что с ними будет? В памяти всплывают крики Прим. Я с силой зажимаю уши, будто и правда могу слышать их.
Пит. Он сойдет с ума, когда узнает. Проснется, а меня, как всегда, нет рядом. Пит придет ко мне в отсек и застанет моих родных в слезах и отчаянии. Прим кинется к нему. Расскажет, что случилось, давясь слезами. Пит обнимет мою сестренку. Сцепив зубы, пообещает, что все будет хорошо. Ему придется быть сильным ради Прим и мамы. Он позаботится о них. Не сможет иначе.
Хеймитч. Теперь он не сможет утопить свои чувства в вине. Что он будет делать? Мой арест – новый поворот в этой бесконечной игре. Хеймитч – наш ментор. Он не останется не у дел. Будет хитрить, пытаться что-то узнать. Возможно, не для меня. Хотя бы для Пита, которого он уважает и любит, и который не отстанет от него, требуя каких-то действий.
Когда я мысленно перехожу к следующему важному человеку, меня охватывает волна ужаса. Гейл. Он предлагал убить Койн.
Вскакиваю на ноги и начинаю мерить шагами помещение. Не обращаю внимания на голые ноги и ледяной пол.
Нет, он должен был понимать, что я первой окажусь в списке подозреваемых. Или же… Не могу. Я не хочу верить в то, что Гейл захотел отомстить таким образом. Это не мой Гейл. Это не он.