Незапертые чувства (СИ)

Со злостью отметаю эти мысли.
Получается, убийца мог намеренно подставить меня.
Мои размышления прерывает глухой удар о дверь снаружи. Я подхожу ближе и прислоняюсь ухом к холодному металлу. Слышу приглушенные голоса.
Со всей силы начинаю колотить в дверь.
- Эй! Слышите меня? – кричу я. – Мне нужно поговорить с…
Задумываюсь. С кем мне нужно поговорить? С Хеймитчем, Плутархом, Питом?
Снова глухой удар о дверь. Чьи-то крики. Я начинаю колотить в дверь с новой силой.
Успеваю ударить два раза, когда меня отвлекает тихий шипящий звук. Я оглядываюсь. Через отверстия толщиной в мизинец между стенами и потолком начинает просачиваться белая полупрозрачная дымка.
Меня сковывает странное чувство. Это похоже на тот туман, на Арене. Мне страшно. Может, таким образом они хотят меня убить? Заставить чувствовать страх, боль. Не самая легкая смерть.
Я боюсь пошевелиться. Дымка постепенно расползается по камере. Я замираю и задерживаю дыхание, когда прозрачные щупальца окутывают мое тело. Странно, ничего не происходит. Лишь слегка щиплет глаза.
Я резко выдыхаю. Делаю попытку вдохнуть воздух и резко хватаюсь за горло.
Из меня вырывается нечеловеческий крик. Жуткое жжение разливается по носоглотке, легким. Словно кто-то заливает расплавленное железо в мою глотку. Перед глазами все начинает плыть. Слезы стекают по щекам. Все сливается в одно серое пятно.
Я тяжело дышу, хотя от каждого вздоха становится еще хуже. Начинаю кашлять. Хочется выхаркать легкие. Во рту появляется гадкий привкус.
Нащупываю рукой шершавую поверхность стены и начинаю двигаться по ней в сторону перегородки.
Достигнув цели, наощупь пытаюсь найти умывальник. Моя футболка уже мокрая от слез.
Нахожу маленькую раковину и резко дергаю ручку смесителя. Кран начинает дрожать и издавать странные звуки. Наконец, моя рука чувствует очень тоненькую струйку ледяной воды. Я набираю её в ладони и умываю лицо. Пытаюсь прополоскать рот. Глотать не получается, слишком больно. Мерзкий привкус после полоскания становится еще хуже. Руки дрожат от рвущегося наружу кашля. Легкие так саднит, что кажется, будто они лопнут в любую минуту.
Умывание не приносит облегчения. Я опускаюсь на пол и основаниями ладоней зажимаю глаза, хотя хочется их выцарапать.
Через несколько минут я начинаю задыхаться. Кажется, пора прощаться с жизнью.
Я вспоминаю образ Прим, мамы, Пита, Гейла. Мысленно прошу у них прощения.
Я так и не успела испытать в жизни хотя бы короткое счастье. От этого становится горько.
Мысленно усмехаюсь себе. Нет, я была счастлива. Когда был жив отец. А еще в те ночи, когда Пит прижимал меня к своей груди, целуя и шепча на ухо слова любви.
Хочу сохранить эти образы до последнего момента. Хочу умереть с улыбкой на устах. Назло всем. Капитолию и тем, кому я так помешала.
Чувствую, что скоро потеряю сознание от боли и нехватки кислорода. Превозмогая жуткую боль, готовлюсь сделать последний вздох.
Раздается громкий скрежет, словно кто-то отодвигает засов. Что-то падает к моим ногам. Громкий хлопок и шум повторяется, дверь снова закрыта.
Я протягиваю руку вперед и что-то нащупываю на полу. Пытаюсь сквозь слезы сфокусировать свой взгляд, но вижу лишь зеленое пятно. Сдавливаю предмет пальцами и мне в глаз попадают брызги.
Зеленый лимон? Кажется, он называется лайм. Я пробовала такой в Капитолии.
Недолго думая, вгрызаюсь зубами в мякоть. Через несколько секунд жжение начинает утихать. Я делаю вздох, он по-прежнему приносит боль, но я могу дышать. Привкус во рту начинает меняться, становится не таким ужасным. Я высасываю весь сок из дольки и отбрасываю ее от себя. Дыхание потихоньку приходит в норму.
Пытаюсь встать, но попытка оказывается неудачной, и я буквально падаю обратно на пол. Я закрываю глаза и проваливаюсь во тьму.
========== Глава 24 ==========
Я лежу на боку и ковыряю пальцем штукатурку. Проделать дыру в стене я не смогу, но мне больше нечем себя занять.
После того, как меня отравили газом, я очнулась на кушетке. Без сознания я была довольно долго судя по тому, как затекло тело. На руке я обнаружила свежий след от укола. Неизвестно что за дрянь мне ввели.
Не знаю сколько уже нахожусь в этой камере. Я потеряла счет времени. Кажется, прошла вечность с того утра, когда я ускользнула из постели Пита.
Я уже устала размышлять и пытаться строить догадки относительно убийства президента. Легче от этого не становится. Поэтому я просто бездумно смотрю в потолок или ковыряю штукатурку, как сейчас.
Один раз мне приносили поесть. Эта еда даже хуже, чем бывает в столовой. Несоленая каша из смеси круп, черствый кусок хлеба и стакан воды. Я давлюсь, но заставляю себя проглотить все до последней крошки. Мне нужны силы.
Про холод я уже почти забыла. Похоже, даже к этому можно привыкнуть. Лишь кожа приобрела немного болезненный оттенок. Интересно, что сказали бы мои друзья из команды подготовки, взглянув на меня в таком виде. Представляю себе их лица и мысленно усмехаюсь.
Я смотрю на свои ноги. Спускаю пижамные штаны на бедра и натягиваю края на ступни. Получаются своеобразные носки.
Интересно, как долго они собираются меня продержать в таких условиях?
Мертвую тишину нарушает противный лязг. Я резко поворачиваю голову.
Я не удивляюсь, когда вижу Боггса. Он заходит в камеру и быстро окидывают ее взглядом. Наконец он поворачивается ко мне.
- Ну здравствуй, Китнисс, - устало произносит он.
Странный тон. Я думала, Боггс сразу накинется на меня с обвинениями. Он все-таки был правой рукой Койн.
Я ничего не отвечаю ему. Принимаю сидячее положение и, скрестив руки, внимательно смотрю мужчине в глаза.
- Мне жаль, что ты оказалась в этой ситуации, - продолжает Боггс.
- Жаль? – с вызовом переспрашиваю я.
Возможно, мой тон не уместен - я сейчас не в лучшем положении. Но ничего не могу с собой поделать. Я начинаю злиться.
Боггс подходит ко мне ближе, и только сейчас я замечаю в его руках небольшой сверток.
- Прим собрала тебе теплые вещи, - он протягивает сверток мне.
Я дрожащими руками выхватываю его и быстро открываю. Чуть не задыхаюсь от счастья, когда мои пальцы касаются плотной вязаной ткани.
- Расскажи, что было утром? – тихо спрашиваю я, откладывая вещи в сторону.
Боггс присаживается на край моей койки. Я замечаю темные круги у него под глазами. Мужчина выглядит уставшим.
- Поднялся жуткий переполох, - начинает он. – Был собран штаб. Всех заставили подписать приказ о неразглашении.
- О неразглашении? – я хмурюсь. – Как вы скроете смерть президента?
- Нет, - Боггс качает головой. – Имелся ввиду твой арест.
Я подтягиваю колени к груди.
Мой арест хотят скрыть. Люди присоединились к повстанцам по моему призыву. Они не должны знать, что Сойка в тюрьме, иначе начнется паника. Тогда все рухнет, и Капитолий победит.
- Нам нужно время, чтобы во всем разобраться, - продолжает Боггс.
- Ты ведь не веришь, что я это сделала? – тихо спрашиваю я.
- Дело не в том, во что верю я, Китнисс, - вздыхает он. – Моей веры не достаточно. Все обстоятельства указывает на тебя.
Я вопросительно смотрю на него.
- Альму обнаружили утром в ее кабинете. Смерть наступила около часа ночи. В стакан с водой был подсыпан яд, содержимое капсулы морника. Ей хватило одного глотка.
- И каким образом это указывает на меня? - я прикрываю глаза, потирая переносицу указательным пальцем. – У меня есть только одна капсула. Она в моем костюме, можете проверить.
- Проверили, Китнисс, - отвечает Боггс. – Капсулы нет.
Я откидываю голову и прислоняюсь затылком к холодной стене. Просто не верится.
- Этого не достаточно, - произношу я. – Недостаточно для того, чтобы обвинить меня.
- Вчерашняя запись с камер наблюдения обрывается на том моменте, когда ты покидаешь свой отсек перед отбоем.
- Что значит обрывается?