Давным-давно (СИ)

Затем, когда уже казалось, что прошла вечность, мы подошли к двери золотисто кремового цвета
— Это наша комната? — спрашиваю я.
— Вообще-то, комнаты, — говорит Эдвард, открывая дверь. — Добро пожаловать, домой, дорогая.
Я прижимаю руку ко рту, чтобы заглушить возглас. Передо мной открывается великолепная гостиная, которая будет выглядеть уместно в "Рице". Это, в самом деле, настоящий люкс, и когда Эдвард ведет меня по комнатам, действительно ощущаю себя королевской особой.
При виде спальни моя челюсть падает. Потолок настолько высок, что чувствую себя лилипутом. Кровать гораздо грандиознее, чем та, что в Энрилте, с зеленой изголовьем из плюща, вышитой золотой геральдикой и фиолетовым атласным покровом с золотыми кисточками. Меня бросает в жар, когда представляю, что Эдвард ложится на эту кровать вместе со мной, отпускает полог и…
— У нас отдельные спальни, — говорит он, как будто чувствуя мое беспокойство. — Раньше я думал, что буду женат на Катрионе Брэдшоу, и был рад, что мы не должны делить постель. Но сейчас… — он смотрит на меня так, будто я одно из блюд в меню обеда. — Жаль, что не согласился на эту традиционную схему.
Краснею от его слов. Боже, Кэт, тебе уже за двадцать. Ты не неопытная школьница. Нелепо так сильно реагировать на его слова, которые даже не являются чем-то большим, чем намек.
— Это место прекрасно, — говорю я, радуясь, что мой голос ровный и спокойный. — Но это слишком роскошно. Не думаю, что мне будет здесь комфортно. Теряюсь от такого великолепия.
— Возможно, это заставит тебя чувствовать себя как дома.
Он ведет меня в соседнюю комнату. Она меблирована, как кабинет, с письменным столом из вишневого дерева и книжными полками, которые закрывают всю стену. К моему удовольствию, под окнами установлено удобное мягкое сиденье. Снаружи открывается великолепный вид на дворцовые сады. Солнечный свет проникает в комнату, освещая шелковые подушки на подоконнике и пол из розового дерева. Я могла представить, как сижу на этом месте, поджав колени, и листая книгу.
— Ох… — я вздыхаю, чувствуя себя потрясенной. — Посмотри на это окно, и на вид из него — это потрясающе. Могла бы остаться здесь на целый день.
— Ты могла бы остаться здесь навсегда.
Ох, как бы мне хотелось, чтобы он не говорил эти плавящие моё сердце вещи. Они заставляют меня чувствовать себя ужасно бессердечной. Каждый раз, когда он флиртует, когда поднимаю глаза и ловлю его, полный желания взгляд, мне кажется, что если не буду любить его, миру придет конец.
Отворачиваюсь от окна. Независимо от того, насколько захватывающий вид, он принадлежит королевской семье, с которой я до сих пор не хочу иметь ничего общего.
— Ваше Высочество, — четкий голос Амелии проплывает в комнату. — Прошу простить меня, но вам нужно переодеться к обеду.
Смотрю на свой наряд. На мне платье прекрасного яблочно-зеленого цвета с вышитыми белыми розами, на шее нить жемчуга. Моя прическа уже не такая аккуратная, как была утром, когда Амели сделала её, но вряд ли она была неподходящей для обеда.
— Мы будем обедать с моими родителями, — говорит Эдвард, как бы угадывая, о чем я думаю.
— Герцог Сомерсет также будет присутствовать, — добавляет Амели. — Лучше, чтобы вы одели что-то более официальное.
В Энрилте почти всегда ела с Эдвардом, будь то завтрак в спальне, ужин в столовой или пикник в цветочном поле. Но мысли о том, чтобы обедать с родителями и другими представителями знати, когда моих воспоминаний о них не существует, заставляют меня нервничать и волноваться.
Эдвард смотрит на меня с озабоченным выражением лица.
— С тобой все в порядке, Кэт?
У меня возникает внезапное желание сказать, что у меня расстройство желудка или головная боль. Его глаза, похоже, указывают на то, что если бы я была менее склонена присутствовать на обеде, он придумает какое-нибудь оправдание для меня.
Нет. Еще в поезде Эдвард сказал мне, что, обычно, по утрам мы завтракаем с его родителями, так же иногда мы должны принимать иностранных гостей или высокопоставленных лиц. Даже если смогу избежать этого обеда, будет бесчисленное множество других поводов для публичных встреч. Чем раньше пройду через это, тем лучше.
— Прекрасно, — пытаюсь выглядеть уверенной в себе, улыбаясь ему. — Увидимся через минуту. Я не заставлю наших родителей, ждать.
Эдвард выглядит довольным, особенно когда говорю «наши родители».
Амелия ведет меня в гардеробную в спальне, которая выглядит как салон для примерки свадебных платьев. Десятки — нет, сотни платьев висят на полках по трем сторонам комнаты. Платья всех цветов палитры. С кружевами, лентами, оборками и даже пыхтевшими рукавами, которые выглядят большими, как воздушные шары. Платья от простого до сложного, для любой мыслимой цели.
Вау. Могла бы провести свой собственный показ мод, в викторианском стиле.
С присущей Амели деловитостью и профессионализмом она одевает на меня великолепный лиф лавандового цвета с рядом алмазных пуговиц спускающимися спереди и юбок с отделкой из изысканного кружева и ленты. Волосы скручены в элегантный шиньон, удерживаемый многочисленными перламутровыми наконечниками заколки. Ключица и руки в порошке, и сверкающий алмазный кулон, который соответствует моим пуговицам, завязывается на шее. Такое чувство, как будто собираюсь посетить некоторые старомодные конкурсы красоты. Могла бы даже быть коронованной принцессой — подожди, я уже принцесса.
Когда присоединяюсь к Эдварду позднее, воздух, кажется, высосан из моих легких. Он одет в черный шелковый костюм и белую рубашку, чисто-белый галстучек на шее, и одна красная роза выглядывает из кармана. В принципе, в нем все безупречно. Он приглашает меня на бал.
— Ум, — на мгновение не знаю, что сказать.
Он улыбается, казалось, его позабавила моя невежественность, и протягивает руку.
— Могу ли я иметь честь сопровождать вас на ужин, моя леди?
Я смеюсь.
— Это доставит удовольствие, мой господин, — стараюсь звучать как Сноб, но у меня проблемы, не могу сдержать смех.
Он наклоняется ко мне, но не раньше, чем взглянув на Амелию, которая быстро выходит из комнаты. Это был намек, чтобы оставить нас наедине?
Снимаю свою руку, но он подсунул сложенный лист бумаги между пальцами.
— Это напоминание, — шепнул он. — Постарайся запомнить как можно больше.
Когда мы приходим в столовую, моя нервозность грозит снова, обрушится на меня. В гостиной только около десяти мест, но все равно, это прекрасное место, где я когда-либо была. Белоснежными скатертями покрыты дополнительным слоем малинового бархата, свечи горят в серебряных держателях, хрустальные вазы заполнены розами и папоротниками, посуда отполирована и блестит, и конечно, антураж слуги в королевских малиновых и золотых мундирах и самых банальных выражениях, что я видела, как будто они часть мебели.
Хорошо, Кэт. Ты сможешь сделать это. Эдвард объяснял королевский протокол в поезде.
Кого я обманываю? Уже забыла половину из того, что он рассказывал. А учитывая сложившуюся ситуацию, будет еще сложнее запомнить это вновь.
Стараясь не вести себя, как деревенщина, двигаюсь к обеденному столу с грацией робота. Слуга вытаскивает мое кресло, и я осторожно сажусь. Встряхиваю салфетку — немного более энергично, чем это необходимо, — и раскладываю её у себя на коленях. Используя салфетку в качестве прикрытия, смотрю в шпаргалку, которую Эдвард написал для меня.
Король и королева. Я видела их на свадьбе, поэтому, хотя они и сняли короны, могу их узнать. Кроме того, Эдвард сказал мне, что они всегда садятся во главе стола. Король уже давно немолодой, с седеющими волосами и явными морщинками в уголках глаз, но его черты все еще достаточно привлекательны, чтобы играть главную роль в фильме о Бонде. Очевидно, от кого Эдвард получил свою внешность. Королева, с другой стороны, не ослепительно красива, но у нее приятное лицо, которое делает ее приятной и располагающей к себе. Я чувствую себя немного более непринужденно. Мои родственники кажутся достаточно милыми.