Злой король (ЛП)

— Да. — Таракан кивает на спящего Кардана. — И это место выбрал для сна наш Верховный Король?
Таракан бросает на меня многозначительный взгляд, как будто я должна знать ответ на эту головоломку, когда я вообще не понимаю, что это головоломка.
— Не знаю, — отвечаю я.
Он отрицательно качает головой.
— Тебе лучше пойти на заседание Совета.
Не могу сказать, что это не облегчение — знать, что когда Кардан проснется, меня не будет рядом с ним.
Удалённые сцены
Мадок
Мадок родился на поле боя. Его мать перерезала пуповину своим клинком, привязала его к плащу и продолжала сражаться, даже когда ее бедра были в красных пятнах, а новорожденный выл, как умирающие фэйри вокруг них. Она выиграла в тот день и продолжала одерживать победы дальше, но всегда напоминала Мэдоку, что он выиграет, только если вспомнит, что одна победа не определяет все последующие. Рожденный в крови, как говорят красные колпаки, рожденный для кровопролития.
Он прошел через битвы множество раз за последние несколько месяцев. И думал о том, что Джуд сказала в тот момент, когда он понял, что она отравила его. Когда он не был уверен, хочет ли она, чтобы доза оказалась смертельной.
Отец, я та, кем ты меня сделал.
Мадок оглядывает свой кабинет, бумаги на полу и сломанные стулья. Он был так зол на нее на свадьбе Тарин, так разъярен после того, как подслушал ее разговор с Верховным Королем. Теперь он понял, что она не только обошла его и украла корону у него из-под носа, но и сделала это гораздо лучше, чем он когда-либо мог предположить. Он чувствовал себя старым дураком, сидя на заседаниях Живого совета и жалея ее. Одурманенная девушка, голову которой вскружила лесть прекрасного принца, променявшая свое будущее на служение ему. Он даже забеспокоился. Думал о том, как убедить ее снова стать на его сторону, думал о стратегиях, позволяющих ей сохранить свое достоинство, даже когда бы она признала, что выбрала неправильный для себя путь. Вообразил ее плачущей и с разбитым сердцем, готовой снова стать его послушной дочерью.
Но она была у власти все это время, скрывая даже самые тайные улыбки, когда отдавала приказы, якобы от глупого мальчишки короля. Она позволяла им смотреть на себя сверху вниз и, вероятно, выла от смеха за их спинами.
Теперь Джуд у Подводного мира и, несомненно, они пытают ее, и он каким-то образом сумел отбросить весь свой гнев и сосредоточился на том, чтобы вернуть ее.
И поэтому он обещает себе, что покажет ей — несмотря на то, что она обманула его дважды, он все еще главный. Есть причина, по которой он был Верховным Генералом задолго до ее рождения. Он заберет ее из рук Орлаг, а потом накажет, потому что без наказания ребенок ничему не может научиться.
Но когда Мадок вошел в тронный зал, он понял, что его главная трудность — Кардан. Младший и худший из детей Элдреда по-прежнему остается Верховным королем. Без Джуд, отдающей ему приказы, он может делать все, что захочет. В конце концов, она не может командовать им, если находится на дне моря.
Как Мадоку заставить Кардана пойти на компромисс с Орлаг при нынешнем положении дел? Как он может заставить этого смешного мальчишку вообще что-то сделать?
Кардан
Кардан идет по садам, наполненным ночными цветами. Он прикасается к их лепесткам, смотрит, как они раскрываются в его руках, и чувствует бессилие власти. Он не должен был ускользать от своей королевской стражи, но все же ускользнул, направившись в лес поблизости. Это оказалось просто. Таракан научил его бесшумно ускользать, и Кардан послушно практиковался. Усерднее и чаще, чем он вообще практиковался в чем-либо.
Теперь он подкрадывается к скалистому берегу и всматривается в волны, шумящие внизу. Он смотрит и смотрит так, словно видит, как глубоко держат Джуд. Как будто он может заглянуть в сердца тех, кто посмел пленить ее, и найти способ причинить им такую боль, что они тотчас вернули ее Кардану.
— Королю небезопасно бродить одному, — говорит Бомба, выходя из темноты настолько тихо, что он начинает сомневаться в собственном мастерстве. Капюшон закрывает ее голову, но он видит, как торчит одна из ее белых кос.
— А я-то думал, меня никто не услышал, — жалуется Кардан.
— Вы очень хорошо справились, Ваше Величество, — комплимент от Бомбы выглядит так, словно он ребенок, который остро нуждается в поощрении.
Все относятся к нему с таким ощутимым снисхождением. Как будто он тот, кого необходимо щедро хвалить за любой успех, который у других считается обыденностью, ничем не примечательным поступком. Раньше он не возражал. Ему это льстило.
Теперь же он ненавидит это.
Но все же есть ощутимая польза — если никто не будет подталкивать его к тому, чтобы быть лучше, ему самому придется подталкивать себя. И эти мысли вновь заставляют его думать о Джуд. Ее жизнь перешла от преданности мечу к изучению искусства Двора теней, к попыткам понять, как верно править. И это не так, как в королевской школе, где он совершенно не видел, что она умна, серьезна и абсурдно хороша во всем, за что бралась. Это не умаляет его пылкой ненависти к ней в те моменты, потому что она была живым доказательством того, что его королевское превосходство так же эфемерно, как утренний туман. Но он не знал, как будет страшно, если весь этот ум, серьезность и мастерство обернутся против него
И каково это, наконец, понять, что значит быть такой, как она. Не обладать природным талантом, как он наивно предполагал. Или же обладать им, но в сочетании с жестоким графиком тренировок, самодисциплиной и сдержанностью. Он не уверен, что у него хватит на это смелости. Как и воли.
Кардан смотрит на море, на грохот волн.
Он твердо стоит на земле, но все равно чувствует, что тонет.
— Во дворце есть кое-кто, владеющий информацией, — говорит Бомба. — Ты должен прийти.
— Это Никасия? — Он не должен был быть с ней высокомерен после первого удара Подводного мира. Но еще не поздно изменить свою тактику.
Иди к Никасии и соблазни ее.
Он отказывается поощрять преследующий его поток мыслей, отказывается вспоминать, как Джуд задыхалась, когда он прикасался к ней. Словно она изнемогала от желания. Словно хотела его. Или то, как она зажмурилась, словно не могла видеть, кто именно вызывает это желание в ней.
— Нет, — Бомба отрицательно качает головой, — это леди Аша.
Его мать. На мгновение Кардан задается вопросом, знает ли Бомба, кто для него леди Аша. Но, конечно, она знает; она просто слишком сдержанна, чтобы рассказать об этом.
— Она была в Башне Забвения и последняя, кто разговаривал с Джуд перед ее исчезновением. — Бомба бросает на него сочувственный взгляд. — И она желает говорить только с тобой.
— Ну, что ж, — вздыхает он, — я слышал, что не следует заставлять даму ждать.
Когда он входит в холл, первая дикая мысль Кардана о его звездной карте, послушно сделанной Королевским астрологом после его рождения. Он почти ожидает, что Леди Аша скажет ему, насколько он непригоден для титула, который носит, как Лорд Бафен сказал, что он будет разрушительным для трона и монстром, ко всему прочему.
Он ждал, что кто-то скажет, что он непригоден, с того момента, как корона была возложена на его голову. Но, разумеется, о таком не говорят в лицо Верховному королю. Они шепчут об этом лишь за спинами.
Леди Аша тоже этого не говорит. Она улыбается ему выученной улыбкой придворной дамы.
Прежде чем Элдред запер ее, Кардан отчаянно жаждал получить ее внимание. Редкие похвалы с ее губ только обостряли его жажду. И хотя прошло уже много лет, он обнаружил, что не так неуязвим, как хотелось бы.
Она одета в темно-пурпурное платье, ее лицо раскрашено, а в заостренных ушах даже виднеются золотые обручи. Ее рога блестят от недавнего применения сладкого масла. Очевидно, она ходила к друзьям до того, как попала во дворец. Очевидно, все это переодевание для аудиенции с ним. Очередной театр.