Геном убийцы
* * *Однажды во время совместных учений с китайским спецназом Ослябя увидел у китайских коллег пластиковые налокотники и наколенники, такие же примерно, какие используют сноубордисты и мотогонщики. Тогда он не удержался и спросил с некоторым удивлением, для чего они нужны. Китайцы, в свою очередь, удивились вопросу.
— Ползать хорошо по жесткой поверхности…
Работая локтями и коленями на жестком шершавом бетоне ливневой канализации, старший лейтенант вспомнил китайцев с их необходимым национальным рационализмом, который у нас заменяет стандартная фраза: «Спецназ может все…» Хотя «может» и «можно» — это вещи совершенно разные. Уже вскоре после того, как были пройдены первые пятьдесят метров до ворот и разведчики оказались на территории туристической базы, стала чувствоваться боль в локтях и коленях. Кожа под одеждой уже, может быть, была содрана.
Тем не менее командир взвода продолжал движение. Он всегда считал, что лучше сам пострадает, чем пострадают его солдаты. Он страдал и полз, полз и страдал. Точно так же страдали и ползли те, кто вышел в разведку вместе с командиром взвода. Но если солдаты привыкли к такому и будут делать свое дело, невзирая ни на что, то старший прапорщик, который, может быть, и имел когда-то, во времена службы в ВДВ, навык ползания, давно его потерял, и теперь, наверное, чувствовал себя не слишком комфортно. Но характер Шахмырза Чолахов имел сильный, и старший лейтенант, прямо за которым полицейский и полз, не услышал от него ни одного вздоха.
То, чего опасался старший лейтенант, отправляясь в эту разведку, — скопления листьев на поворотах канализации, не было страшным явлением, а, наоборот, удобным, поскольку листья плотным влажным слоем прикрывали неровный шершавый бетон, словно мягкое покрытие. Хотелось бы по этим листьям ползти и дальше, невзирая на то что от влажных листьев и одежда промокает. Но от угла в любом случае предстояло удаляться, и дальше под локтями и коленями оказался все тот же самый бетон, не заглаженный текущей водой потому, наверное, что ливни здесь были нечастыми.
Намечающийся дождь только поморосил и закончился. Правда, бетон он сумел чуть-чуть смочить. И хотя вода не лила людям в канализации за шиворот, бетон стал более липким, неприятным на ощупь. Не зная, как поведет себя планшетник в окружении экрана из бетона и решетчатого металла, Виктор Юрьевич все же взял компьютер с собой. И только тогда, когда практически потерял ориентацию и не мог сообразить, где они находятся, вытащил планшетник из сумки и вывел его из «спящего» режима. Оказалось, что отверстий в решетке достаточно для того, чтобы спутник пусть с задержкой на пару секунд, но нашел все же место, где планшетник спрятался. Линия канализации, которую разведчики взвода преодолевали после поворота, проходила рядом с центральной открытой площадкой, которую старший лейтенант, привычный к армейской терминологии, сразу мысленно окрестил плацем, и вела к спортивному городку с теннисным кортом и простейшими гимнастическими снарядами типа турников, сваренных из металлических труб, параллельных брусьев и «шведской стенки». Но эта линия имела и боковое ответвление. Однако спутник не показывал, куда оно ведет. Вообще на плане туристической базы, который по большому счету был не планом, а только картой спутниковой съемки, не было видно ливневки. Хотя вечером, после ужина, выходя вместе с солдатами из столовой, старший лейтенант обратил внимание на эти решетки. Там ливневка проходила под самым обширным крыльцом, и о решетку можно было почистить грязную обувь.
Виктор Юрьевич убавил яркость экрана до минимальной, при которой можно было различить изображение. Он опасался, что свечение из-под земли может привлечь внимание со стороны. Впрочем, пока разведчики находились в месте, хорошо освещенном фонарями, и потому там свечение не должно было броситься в глаза. Но дальше следовало проявить аккуратность и не «высвечивать» себя на мониторе. И вообще хотелось забраться в сторону от фонарей, чтобы иметь возможность безбоязненно приподнять решетку и осмотреться.
Ослябя, придерживая планшетник у себя на предплечье, двинулся дальше. Примерно он помнил, где располагается столовая туристической базы. Корпуса зданий на спутниковой карте, естественно, были не подписаны, но столовую Виктор Юрьевич определил и по конфигурации, и по памяти и предполагал, что ливневая канализация должна иметь ведущее туда боковое ответвление. И в любом случае требовалось уйти с освещенного места, чтобы поднять металлическое перекрытие и осмотреться. На такое темное место они вскоре и выбрались, но поднять решетку разведчиков заставили еще и женские крики, раздающиеся неподалеку. Женщина кричала высоким визгливым голосом и говорила что-то на своем родном языке, а в ответ слышался только грубый мужской смех. Старший лейтенант уперся загривком и приподнял решетку с той стороны, откуда раздавались крики, на добрый десяток сантиметров. Тут же рядом с командиром взвода оказался старший прапорщик полиции. У того, видимо, сработала профессиональная привычка, заставившая его среагировать на крики о помощи. Из-под дальнего фонаря три бандита тащили в темноту девчушку.
Для старшего лейтенанта это был трудный момент выбора. Помочь девчушке — значило бы открыть себя, открыть присутствие противника на территории самой туристической базы. Какие последствия это могло вызвать, неизвестно. И какой противник мог здесь оказаться, тоже неизвестно. Но Ослябя сразу решился, да и выход он, кажется, нашел.
— Лопухин!
Младший сержант протиснулся в тесном пространстве, вынудив старшего прапорщика сдать назад, и выставил наружу объемный интегрированный глушитель винтореза. Но и Чолахов не хотел оставаться в неведении и приподнял другую решетку, чтобы все видеть.
— Лопухин, обеспечь девушке безопасность. Пусть уйдут в темноту, тогда стреляй, — прошептал командир взвода.
Темнота началась для бандитов через несколько шагов. Но накрыла она их навсегда. Три негромких выстрела раздались один за другим, и через несколько секунд из кустов выскочила девушка и бегом устремилась в сторону домов обслуживающего персонала.
— Это Букминат, сестра моей жены… — тихо сказал старший прапорщик. — Она в столовой работает. У нее же в доме подвал есть. Залезла бы туда и не выбиралась.
— А жена где, дома? — спросил полицейского снайпер.
— С сыновьями в Нальчике. Младший сын в больнице лежит. Ногу сломал. Сложный перелом, операцию делали. Она у родных остановилась. Каждый день в больницу ходит.
— По крайней мере, сейчас в безопасности, — прокомментировал Виктор Юрьевич. — Но эту стрельбу тебе придется взять на себя. И тебя искать будут. Харунов и без того, наверное, знает, что тебя среди убитых нет. Но пусть узнает и то, что ты стрелять умеешь. Ты с ним, случаем, не знаком?
— Не довелось познакомиться. Надеюсь это еще сделать.
— Чуть позже, как только найдут убитых, если найдут, ты позвонишь ему и скажешь, что это ты их убил. И пригрози как-нибудь, чтобы он голову не ломал, кто его людей убивает. И не опасался серьезных сил здесь, на базе. Один человек для него не страшен. Нам не нужно вызывать повышенную настороженность бандитов. Мы аккуратно будем работать.
— Как я ему позвоню? Куда?
— Я скажу номер. Когда время подойдет. Сейчас будем пробираться к столовой. Дальше должен быть поворот ливневки.
Ослябя опустил решетку и пошевелил ее, убеждаясь, что она встала на свое место. То же самое и старший прапорщик полиции сделал. И разведчики двинулись дальше. Локти и колени горели огнем, но никто об этом даже словом не обмолвился…
Глава одиннадцатая
Несмотря на то что на карте не было видно линию ливневки, Ослябя не ошибся, высчитывая, где она должна проходить. До поворота разведчики взвода добрались быстро, буквально десять метров проползли и попали на место, где дно было устлано влажными листьями. Это был характерный признак близкого угла. А будет это поворот или боковое ответвление — это роли не играло, потому что за поворотом канализация должна была повести разведчиков напрямую к крыльцу столовой, превращенной в тюрьму для заложников.