Контргамбит Альбина (СИ)

 — Конечно, слышали! — раздался голос сзади, и вся аудитория обернулась на «зайчишку».
 Та смущенно покраснела и, опустив руки вниз, поправила короткую юбку. Её ноги волнующе близко находились рядом с моим стулом, входящий народ вынудил многих потесниться, и теперь я почти касался незнакомки плечом.
 — Вот какие кадры приходят к нам! — довольно пробасил «папа», затем, достав журнал посещений, начал перекличку.
 Я напряженно думал, чем бы привлечь к себе внимание новенькой, и мучительно искал тему для разговора с нею. Наконец, не выдержав, полушепотом брякнул:
 — А о вас хорошие отзывы в прессе читал я на днях...
 Она повернула ко мне голову и, посмотрев в глаза, улыбнулась:
 — Спасибо, — тихо прошелестел её голос.
 — Да не за что, — продолжал я. — Значок мастера уже получили? — задал вопрос, на который ответ знал заранее.
 — Нет, — по-прежнему улыбаясь, ответила она. — Документы на рассмотрении еще находятся... это вас вызывают? — Рита легонько толкнула меня локтем.
 Я, очнувшись, повернул голову. «Папа» заинтересованно смотрел в мою сторону.
 — Что? Понравилась уже? — под смешок аудитории вопросил Абрамыч. — Фамилию его называю, а он — ноль внимания!
 Я немного сконфузился, но внешне не выдал своего состояния. Краем глаза я видел, что щека соседки заметно порозовела после слов заведующего кафедрой.
 Занятия шли своим чередом. Я встречался с Ритой лишь случайно, в коридорах института, и при этом вежливо кивал ей головой, как какой-то знакомой. Она улыбалась в ответ и проходила мимо. Останавливать и заговаривать с нею я не решался.
 Помог случай.
 Переполненный автобус уже отходил от станции метро, когда я, спеша в институт, на бегу запрыгнул в закрывающуюся дверь. С трудом протиснувшись на середину задней площадки, я перевел дух. Со всех сторон давила людская масса, и полезть в карман за мелочью не было никакой возможности. Так я проехал две остановки, когда чуть сзади и слева раздался шелестящий смешок:
 — А кто билет брать будет сегодня?
 Я резко обернулся. Рита стояла, улыбаясь, обнажая свою «зайчишкину» щербинку, веселые искорки мелькали в её красивых глазах.
 — А... привет, я вас и не заметил! — обрадовался я («она первая заговорила со мной!») — так я «зайцем» проеду, — пытался сострить я.
 — Ты лучше быстрее передай денежку! — сказала она, неожиданно перейдя на «ты». — А то вон контролер уже проверяет автобус.
 Я порылся в кармане и протянул тяжело пыхтящему справа от меня здоровяку медный пятак:
 — Передайте, пожалуйста.
 Тут автобус распахнул двери, и в него влетела новая волна студентов, опаздывающих на занятия. Меня сильно толкнули сзади и понесли на Риту. Изо всех сил упираясь, я старался не прижиматься к ней, но все равно людской вал был сильнее, и через несколько секунд я почувствовал, как её небольшая мягкая грудь прижалась к моей, а щека была совсем рядом с моим подбородком. Её кожаный портфель врезался мне в ноги, и я заметил, что и ей было неудобно при этом.
 — Дай мне его, я подержу, — шепнул я Рите на ухо.
 Она улыбнулась и отдала мне портфель. Наши глаза были близко-близко, и Рита, то поднимая, то опуская длинные ресницы, как будто заглядывала в душу, и, хотя женская интуиция её уже безошибочно определила всё, она раз за разом, пронзала меня профессиональным взглядом игрока, словно хотела прочесть все мои мысли.
 Сзади снова толкнули, я еще сильнее прижался к ней, коленями дотронулся до её ног, и мне стало невыносимо жарко. Я чувствовал, как пылают кончики ушей, и покрылся испариной лоб. Мы стояли так близко, как бывает при объятиях влюбленных, только наши руки были опущены вниз. Это была самая замечательная поездка в моей жизни, и, хотя она продолжалась всего пятнадцать минут, все мельчайшие подробности её я помнил много лет.
 Вьющиеся волосы девушки приятно щекотали мою щеку и я, внезапно для себя, прошептал ей на ухо:
 — Ты очень красивая, Рита...
 Она удивленно-радостно взметнула вверх большие ресницы:
 — И давно ты это заметил? — её щербинка сводила меня с ума.
 — Как только увидел тебя в первый раз... тогда, 1-го сентября.
 — Аааа... — протянула она и, озорно блеснув синими лучами глаз, поставила меня в небольшой тупик. — С первого взгляда, значит?
 — Нет, с третьего только, — нашелся я, наконец, после некоторой паузы.
 — С третьего? — её брови изогнулись удивленной дугой. — А почему только с третьего?
 — Потому что два первых взгляда были направлены не в твои прекрасные глаза.
 Она тихо засмеялась и спросила:
 — А куда же были направлены?
 — Ну... сама понимаешь, на что обычно бывает направлен мужской взгляд.
 — И на что же?
 — На то, на что я сейчас никак не могу посмотреть.
 Она покраснела и чуть опустила голову. Я вдыхал изумительный аромат её волос, и все мое существо было наполнено немыслимым блаженством.
 «Так близко она, так рядом, вот если бы... — и сердце мое замирало от смелых мыслей, молниеносно про-несшихся в голове. — Если бы она стала моей, наверное, не было бы человека в мире, счастливее меня».
 Внезапно я ощутил, как спрессованная людская масса ослабила свое давление, и можно было уже свободно сделать шаг назад. Но мне так не хотелось делать этого, и по взгляду, брошенному Ритой через мое плечо, я увидел, что она заметила вакуум за моей спиной.
 — Подъезжаем уже, — рука девушки легла на мою грудь и слегка нажала на сердце. Я поднял правую ладонь, положил её сверху на тонкие пальцы Риты.
 — Пусти, — она отодвинулась немного назад и отняла свою руку. — Дай мне портфель, пожалуйста.
 — На, держи... — я вложил кожаную ручку в её правую кисть и, сделав шаг назад, повернулся к Рите боком.
 — Спасибо, — прошелестело рядом, — уже приехали. Она вздохнула, и мне показалось, что я услышал нотки сожаления в её голосе. Я помог ей сойти со ступенек автобуса, и мы быстро зашагали к входу в институт. Когда до двери оставалось несколько метров, я, холодея от собственной смелости, спросил:
 — Рита, давай сегодня вечером пойдем с тобой в кино?
 Она улыбнулась, и, немного помолчав, ответила:
 — Хорошо, во сколько встретимся?
 Я, ошалев от радости, выпалил:
 — Во сколько тебе удобнее, во столько и встретимся.
 — Даже, если это будет не совсем удобно тебе? — она испытующе посмотрела мне в глаза.
 — Да, даже и в таком случае! — опрометчиво ответил я.
 — Хорошо, тогда давай без десяти восемь вечера у входа в «Октябрь».
 — Договорились! — радостно воскликнул я.
 Она, легко повернувшись на тонких каблучках маленьких туфель, заспешила в сторону легкоатлетического манежа, где по расписанию проходила первая пара занятий её курса.
 Я влюбился.
 Всё мое существо было занято мыслями только о ней. Мой друг несколько раз толкал меня локтем в бок, когда я на лекции по истории, с мечтательно-глупой улыбкой вспоминал утреннюю дорогу в институт.
 — Ты что? — с некоторым изумлением шепотом спрашивал меня Игорь. — Что с тобой сегодня? Ты сам на себя не похож! Тебя преподаватель спрашивает, а ты как будто его не слышишь, ноль внимания.
 — Да так, задумался, — отвечал я, улыбаясь.
 — Ну, ты даешь! О чем, интересно?
 — Ладно. Может, потом узнаешь, — отшутился я.
 Через несколько дней за моей спиной шушукался весь курс. Я каждое утро ждал её на остановке около метро, и друзья сразу заметили это.
 — Поехали, Ромео, а то опоздаешь! — шутливо кричали они из дверей, когда очередной номер 239 отчаливал от Преображенской площади.
 Мы встречались намного реже, чем хотелось того мне. Рита часто уезжала на соревнования, и были периоды, когда я больше месяца не виделся с возлюбленной. Во время наших встреч она строго держала меня на «пионерском» расстоянии. Я чувствовал, что интересен ей, но не настолько сильно, как бы того хотелось.