Богоубийство (СИ)

Несомненно, целиком и полностью это было заслугой Клайва Робинсона – заведующего кафедрой философии и социологии – крестного отца в научной деятельности Стефана Полански и Льюиса Берга. И пусть Льюис иронизировал то, что этот уважаемый всеми человек повлиял на его жизненный выбор, но этих двух парней он в каком-то месте своей души действительно любил, хоть и своеобразно, помня их еще студентами, не забывая помогать им важным советом.
Будучи довольно эксцентричным лысым стариком с вагоном заболеваний (начиная с геморроя и трещин в прямой кишке, и заканчивая хроническим бронхитом), он очень любил шутить над своими подопечными. Особенно над «вечным студентом» Льюисом, уважающего его меньше всех, что не было секретом ни для кого, включая Робинсона.
- Как думаешь, сколько этому пеньку еще осталось? – спросил Льюис у Стефана, пока они были одни на кафедре.
- Ты нормальный? – спросил его Стефан в ответ.
Льюис подбрасывал вверх красный резиновый мячик, похожий на теннисный, но помягче. Отвлекаясь на это бессмысленное занятие, он, с закинутыми на стол ногами, продолжал общение со своим другом, сидящим у противоположной стены:
- Я не в том смысле.
- Я понял. Но все же.
- Что такой серьезный? Так сильно ударился?
- Достаточно. Ты мне вот, что скажи. Наш разговор в баре… Ну, когда мы… - пытался объяснить Стефан.
- Когда я тебе предлагал пойти с девчонками познакомиться?
- Нет-нет! Ты мне еще сказал тогда, мол, Стефан, скажи мне как философ. Или что-то в этом роде…
Льюис приостановил свое занятие, задумавшись на несколько секунд.
- Ну, ты еще что-то хотел узнать, но мы резко перескочили с темы на тему. А вот потом уже ты предложил мне пойти познакомиться с девчонками. И, в общем…
Льюис озадаченно почесал за ухом и сказал:
- Я думаю, что не помню…
- Ладно. Проехали, - махнул рукой Стефан.
- Полностью согласен, - сказал Льюис, снова начав подбрасывать мяч. - Тоже мне… пьяный разговор решил вспомнить! Идешь в воскресенье со старушками тусить?
- А… ты про миссис Трефан?
Льюис сделался заметно веселее.
- Я всего несколько раз приходил к ней на чай!
- Кончай заламывать! – громко начав смеяться, сказал Льюис.
- А что? – с недоумением спросил Стефан.
- Нет-нет. Ничего. Правда. Ты не думай, ничего зазорного я в этом моменте не усмотрел. Просто твоя соседка, которая уже спит в обнимку со смертью, приглашает тебя на пирог. Это, конечно… - не тая улыбки, тянул Льюис.
- Не трави! – с иронией сказал Стефан. - Шутник.
- Ладно, ладно.
- Я серьезно.
- Хорошо.
Но Льюис все равно выглядел насмехающимся, пусть и сдерживающим свой порыв веселого настроения.
- Хорошо, - еще раз повторил он. - Я лишь хотел сказать, что старому пердуну надо валить на пенсию. Самый раз, провести эту конференцию, чтобы потешить свое самолюбие, угомониться, накормить досыта свое эго, и свалить на пенсию этим летом.
И как только Льюис сказал это, тут же отворилась дверь, и вошел Робинсон. Вошел тише, чем открылась дверь. И Льюис, едва успел опустить ноги со стола, выронив опускающийся в руку мяч, который покатился по полу, и закатился прямо под стол заведующего кафедрой, находившийся в центре комнаты. Льюис не знал, увидел ли все это Клайв, но тот сказал уже с привычным сарказмом в голосе – низковатом, хрипловатом, но не лишенном жизненных сил, пусть и пассивных:
- Льюис, тебе не кажется странным, что обычно столы пахнут столами, но твой пахнет обувью с китайского рынка, которую перемеряли десятки мужиков с вонючими носками, прежде чем ты ее купил?
Стефан постарался не засмеяться вслух. Льюис же заметил, что его «пердун» сегодня, как и во многие другие дни, был в шикарном ударе. Он не знал почему, но при нем, он тут же выравнивал осанку и вел себя смирно, в основном стараясь слушать его и не перебивать. Наверное, лишь бы он не дал Робинсону лишний повод подшутить над ним в свойственном ему стиле. Как же он это не любил. Порой не знал, что больше: шутки Робинсона, или же моральную невозможность ответить ему тем же, ввиду служебной субординации.
Старик не спеша, с опущенными веками (словно спал на ходу) зашагал к своему столу, после чего сел за него со вздохом. Парни переглянулись. Клайв протянул ноги, и парни глянули под его стол. Мяч он не задел. Но тот был совсем рядом с ногой.
- У кого какие планы на пятницу, позвольте спросить? – не поднимая глаз, спросил Клайв.
- То есть, завтра? – переспросил Льюис.
- То есть, сегодня! Ты что, живешь по древнему календарю Майя? – с серьезным видом сказал Клайв. - Конечно, завтра!
Льюис еще раз понял, что ему лучше молчать. Впрочем, сказал Стефан:
- Я собираюсь навестить могилу супруги.
Клайв кивнул головой со сдержанным видом, затем он поднял глаза, и посмотрел на Льюиса. Тот чуть оробел от каменного взгляда Робинсона, вопрошавшего:
- Ну, а ты? – прицокнув языком так, словно раскусил кислую ягоду.
- А я… - растерянно стал придумывать Льюис, что сразу и заметил Клайв.
- А ты, Льюис, завтра поедешь за баннерами для конференции.
- Я? Нет!
- Ты! Да! У тебя завтра пять пар. Вот, после пятой и поедешь. Самое время будет. Я не хочу тянуть с этим. Ты мальчик уже взрослый, крепкий. Дотянешь материалы для стендов. Запрешь в кладовке до тех пор, пока я не скажу тебе достать их оттуда. Ты все понял?
- Мистер Робинсон, позвольте поинтересоваться. А лаборант нам для чего? Люси, она ведь… - сказал Льюис с показательным негодованием. - Этим делом может заняться лаборант, а не преподаватель!
- Хм… Люси девушка молодая. Женщина! – подчеркнуто сказал Клайв.
- С каких это пор вы стали сексистом? Извините за прямой вопрос, - торжествующе сказал Льюис.
- С тех пор как ты, мой милый мальчик, стал женоненавистником! – чуть напористее сказал Робинсон.
- То есть? – спросил Льюис, уже чувствуя неладное.
- То есть, Люси завтра имеет полное право уйти пораньше с работы к своему молодому человеку, который подарит ей букет цветов, поднимет на руки, поцелует в шею и поздравит с международным женским днем, несмотря на то, что ты не считаешь это праздником. Ей должно будет все равно, пойдешь ты за баннерами или нет, потому что она будет освобождена. Ты все понял?
- Понял, понял… - почувствовав себя остолопом, проговорил Льюис, желая, чтобы Робинсон как можно быстрее остановился.
- Надо же тебе хоть как-то принять участие в этой грандиозной конференции или нет, - подчеркнуто сказал заведующий кафедрой.
Льюис не стал говорить больше, чем следовало. Просто заставил себя промолчать. Особенно, когда увидел, как Робинсон прикоснулся носком ботинка к мячу, который чуть сдвинулся с места. Клайв не заметил этого. Стефан решил поговорить с ним:
- Кстати, какая важная персона пребудет к нам из Болоньи, позвольте поинтересоваться еще раз? Запамятовал, уж простите!
Клайву польстил этот вопрос. Это стало видно по тому, как он фривольно умостился, облокотившись на спинку кожаного кресла, чуть растянувшись в улыбке.
- Черт ее знает. Некая Анна Роккафорте. Вроде известный человек у себя на родине. Прекрасный меценат, инвестор… - с чуть замечтавшимся взглядом сказал Клайв.
Парни смотрели на него и видели отвагу. Неадекватную (но зрелую) смелость пригласить такого человека, и свойственный только ему талант добиться положительного результата там, где его бы и не ждали – в тридцатитысячном городке посреди кукурузного поля, о котором не каждый пятый слышал в соседнем штате, не то, чтобы за океаном – в Болонье.
- …Я лишь знаю, что она какая-то шишка в Италии. Состоятельная дама. Чья-то бывшая жена. В парламенте Италии многих знает. Наука ей не безразлична. Занимается развитием культуры. Причем, не только итальянской. В общем, вы понимаете всю важность ее самой и ее визита. А остальное, я думаю, вы узнаете при встрече с ней, - говорил Клайв, решив сделать более загадочный вид в конце, - Если повезет, - тут же дав понять, что шутит, резко засмеявшись; он закашлял, покраснев как резиновый мячик Льюиса, с которым тот сравнил его в этот момент и улыбнулся, посмотрев на Стефана.