Лондон бульвар

— Большинство из тех, кто находится в этих стенах, вовсе не чудовища, они просто…
Но не смог найти подходящего слова. Я ему:
— Вот и видно, что вы с нами не хавали. Вчера парнишка получил ножом в лицо за свой крем-карамель.
— Как прискорбно.
— Это один из способов всё поставить на свои места.
Я сел, скрутил косяк, предложил капеллану.
— О нет, но все равно спасибо.
Он меня почти заинтересовал, я его спрашиваю:
— Вы за рулем?
— Прошу прощения?
— Машину водите? Хочу поговорить о двигателях.
— О нет, я езжу на велосипеде.
Ну разумеется.
Он сложил руки на коленях, изобразил лицом сочувствие, спрашивает:
— Вас что-то тревожит?
Я заржал, указал на мир за пределами тюремных стен:
— Угадайте с трех раз.
— Как я вас понимаю.
— Придержите свои эмоции, падре. Ваши разговоры могут привести к бунту.
Он поднялся — священный долг выполнен. Сказал:
— Вы очень интересный человек Можно, я еще навещу вас?
Я улегся на койку, говорю:
— Мои двери всегда для вас открыты.
Понятно, что больше я его не видел.
  
~~~
 
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я слушаю «Кэпитол»,  [10]и тут звонит телефон. Я трубку поднял, говорю:
— Да.
— Митч? Это Сара.
— Привет. Ты написала репортаж?
— Нет. Но, кажется, я нашла тебе работу.
— Спасибо.
— Еще рано благодарить. Моя тетка живет в Холланд-парке. В громадном доме. И этому дому срочно нужен ремонт. Вся беда в том, что она тяжелая женщина и ни один работник в мире никогда к ней больше не придет. Поверь мне, у нее перебывала целая армия.
— А я-то чем лучше?
Длинная пауза.
— Ну, если мужчина красив, она простит ему что угодно.
— Вот как!
— Может, смотаешься и посмотришь? Платит она очень прилично.
— Конечно, почему нет.
— Ее усадьба называется «Вязы». Ты не заблудишься: в самом начале Холланд-парка, такая громадная подъездная аллея.
— Найду.
— Конечно, найдешь. Ты в театре что-нибудь понимаешь?
— Нет.
— Тогда вообще не заговаривай о Лилиан Палмер.
— Никогда о ней не слышал.
— Да и не важно. Но это моя тетка.
— С нетерпением ожидаю встречи.
— Не будь таким самоуверенным. Ну давай, пока.
Я решил испытать судьбу — вдруг повезет? — и спросил:
— Слушай, Сара, может, выпьем как-нибудь вместе?
— Думаю, что нет, — ответила она. — Я в этот подарочный набор не вхожу.
И повесила трубку.
В списках судьбы я не значился.
Инструментов у меня не было, но я подумал, что они появятся в процессе работы. У меня полно знакомых ковбоев, которые достанут всё что угодно.
Сначала нужно будет осмотреться, прикинуть, что понадобится. Если мне нужно стать мастеровым парнем, рабочая одежда подойдет лучше всего. Свитер и джинсы — то, что надо.
Иду к метро, думаю: «У меня есть дом, одежда, предложение о работе, а я всего сутки как откинулся».
Пацаны в тюряге ошибались: жизнь на свободе — это легкий океанский бриз!
Анонимные алкоголики все соотносят с БД. Это значит Безграничная Душа. На улице мы все сталкиваемся с БД… с БезДомными. Тех и других объединяет бухло. Алкоголикам нужно завязать, чтобы выжить. А бездомным для того же самого нужно бухнуть.
Не знаю, что это мне в голову лезет. Тюрьма не отпускает, наверное.
В общем, когда я с этим разобрался, то был уже около Холланд-парка. Вышел из метро на Ноттинг-Хилл, пошел вверх. Вязы, нет проблем. Как Сара и говорила, громадная подъездная аллея. Иду, посматриваю на деревья.
И вдруг дом. Я пробормотал:
— Ух ты!
Это был дворец, никакое другое слово не подходило.
Он вопил:
БОГАТСТВО!
Подошел к двери из массивного дуба. Вблизи дом выглядел обветшалым, даже жалким. Работы здесь хватит. Я взялся за дверной молоток, постучал.
Дверь открылась. В проеме стоял дворецкий, при всех регалиях. Я просто глазам не поверил. Я-то думал, все дворецкие давно смылись в Калифорнию, в сериалы, или еще куда. Этот был низенький и крепкий. Вроде Одджоба из фильма про Джеймса Бонда. Я был так поражен, что слова не мог вымолвить. Он изрек:
— Да?
Я представился, упомянул Сару и все ждал, что чувак засуетится.
А он только сказал:
— Мадам ждет вас. Проходите, пожалуйста.
Я прошел.
В громадный холл. Будь у меня пальто, дворецкий бы его взял. Провел меня в гостиную, объявил:
— Мадам будет с минуты на минуту.
И свалил.
Комната была громадная, с мебелью времен Регентства. Я это точно знаю, потому что выглядела эта мебель так, будто на ней никто никогда не сидел. Сотни фотографий в рамках, снята какая-то блондинка. Отрешенная и жестокая, как Лорен Бэколл. Большая картина над камином. Опять эта блондинка. По стенам афиши в рамках: «Лилиан Палмер в „Трамвае…“», «Участь Электры — траур», «Сладкоголосая птица юности».
Ну и все в таком роде. Они были старыми, хоть и в роскошных рамах. На окнах висели тяжелые гардины, и я решил впустить в комнату побольше света.
Отдернул гардины, открылся эркер. Вид на заросший сад. Машинально я начал скручивать папироску. Прикурил. Я смотрел в окно, когда за спиной раздался крик:
— НЕМЕДЛЕННО ЗАТУШИТЕ СИГАРЕТУ!
Я вздрогнул и обернулся, надеясь кого-нибудь увидеть. Мимо пронеслась женщина с криком:
— Как вы посмели открыть гардины? Свет испортит афиши!
Пока она занавешивала окна, я смог ее рассмотреть.
На ней было длинное черное платье. На спину спадали длинные белокурые волосы. Она повернулась.
Совсем не похожа на Бэколл. Скорее на жену Джона Кассаветтиса в его фильме «Глория».  [11]
Я не умею угадывать возраст, но, полагаю, ее назывался «очень дорогие шестьдесят».
Деньги и хороший уход сохранили ее лицо. У нее были поразительные голубые глаза, и они внимательно меня разглядывали.
— Полагаю, вы пришли на собеседование? Говорите. Вам есть что сказать?
Голос был глухой, почти грубый. Такой тембр придают сигареты и виски. Наглость — второе счастье, подумал я, а вслух произнес:
— Мне бы пепельницу.
Она указала на громадную хрустальную тарелку. Я затушил сигарету.
Надо признать, этот жалкий окурок изменил всю комнату. В этом блюде бычок выглядел как публичное оскорбление. Мне даже захотелось сунуть его в карман. Она сказала:
— Вы надеетесь произвести хорошее впечатление, вырядившись как посыльный?
— Можете со мной не церемониться. Мне нужна эта работа.
Она подошла ближе, и мне показалось, что она хочет меня ударить. Но она только рассмеялась. Отвязная штучка. Лучше не придумаешь.
Потом сказала:
— Сара сообщила, вы сидели в тюрьме. Вы кто, вор?
Резче, чем хотел, ответил:
— Я не вор.
— Боже мой, я тронула за живое? Нарушила уголовную этику?
Она произнесла это драматическим тоном. Прямо как на сцене.
Я понял, что она никогда с нее не уходила. Пояснил:
— Я дрался, и малость переборщил.
— Здесь никаких драк не будет, — подытожила она.
Я вдруг почувствовал, как накатывает желание. Откуда-то с левой стороны. Я просто не мог этому поверить. Мое тело отвечало ей. Она улыбнулась понимающей улыбкой, и мне уже не хотелось в этом разбираться. Совсем. Она продолжила:
— У вас будет испытательный срок — одна неделя. Джордан введет вас в курс ваших обязанностей.
Она пошла к двери, остановилась, сказала:
— Если вам непременно нужно что-нибудь украсть, возьмите эту отвратительную пепельницу.
И ушла.
Я пошел за Джорданом в гараж, который был больше похож на ангар. Первое что я увидел, был стоявший на подставках автомобиль. Я присвистнул, сказал:
— Это «Серебряный призрак»?
— Да, это он.
Я попытался угадать, что за акцент у Джордана, спросил: