Любовь без тормозов - авария (СИ)

— Нормально, — усмехнувшись, размял челюсть и поморщился. — Только бить надо было тогда ниже, если план моих мероприятий тебя не устроил, — поднявшись и покачнувшись, сделал пробный шаг. — И кстати, ты мало себя ценишь, — Миха скептически осмотрел мужчину за ним, вопреки своим габаритам замершего и не решающегося выступить в защиту, — мог найти и посимпатичнее.
— Тебя это задевает?
— Ни капли.
— Ты врешь! — уже вдогонку, на повышенных, но отлетая эхом от стен, слова не долетели до адресата.
Вечер плавно перетек в ночь, легкие посиделки — в запой. Орала музыка, Степа притащил гитару, подтянулись соседи с мирными намерениями, количество отдыхающих увеличилось вдвое. С ума сходили все. По-своему, но все. Кто пел, кто танцевал, отираясь телами на танцполе. Одним из них был Миха — войдя в кураж, отдался ощущениям, которые в этот раз дарил неплохой коньяк. Лица мелькали, приглушенный свет добавлял интимности, и можно было видеть, как тела пошли на сближение. Кожа зудела от прикосновений, случайных или намеренных, особенно смелых и почти невинных, окутывающих с ног до головы.
Слегка кружилась голова. Обняв спутницу за талию, он лениво кружился в танце, сталкиваясь с другими парами, смеясь и играясь, пихая, пока Мишка не потерял из виду двоих.
Если бы не был так пьян, он бы порадовался, что источник его раздражения исчез. Но он был пьян, поэтому, оставив свою спутницу на попечение друга, пошел по комнатам с легкомысленным видом, убеждая себя, что если застанет эту парочку сношающейся, то первое: его не вырвет, второе: он никого убивать не будет.
В одной из комнат уже кто-то спал, во второй царил разгром, тут Степа искал гитару, которую до этого утащил Миха, в третьей все бухали, а вот по резким шипящим звукам на кухне было ясно, что там кто-то есть. Не церемонясь с вежливым постукиванием и толкнув дверь, Михаил явил себя миру. Картина, которую он застал, очень напоминала зарисовку из дешевого фильма, где злодей измывается над добрым, но пьяным и безобидным человеком, за которого почему-то — просто по неведомым причинам — хотелось убить.
— Ссоритесь, девочки? — протиснувшись и невзначай оттолкнув Данилу подальше, Миха перекрыл к нему доступ, хотя внешне могло показаться, что он просто ему мешает.
— Воспитываемся, — пожал плечами Игорь, улыбаясь так же пьяно и так же на эмоциях.
— А не поздно ли тебя воспитывать? — сложив руки на груди, Миха напрягся, алкоголь постепенно сдавал адреналину, мозг трезвел.
— Так я воспитанный, очень даже, а вот мальчик мой забыл, как себя вести.
— Этот? — кивнув себе за спину, Мишка потерял улыбку. — Так он всегда себя хорошо ведет, из чего могу судить, что хуйло тут ты, а не он.
— Ой, брось, — Игорь отмахнулся так, будто ничего серьезного не происходило, и царапина на скуле Данилы нарисовалась сама собой и, в принципе, очень ему идет. — Нашел из-за чего переживать. Сами не маленькие, разберемся. Пошли лучше выпьем, — протянув руку и не ожидая отдачи, отдернул ее обратно, когда Миха замахнулся.
— Пойдем, — ухмыльнувшись, сделал шаг навстречу, Даня за его спиной строго сказал: «Не лезь!», но локомотив, у которого машинист выскочил на прошлой станции, было уже не остановить. — Покажу, где выход, тут недалеко. А еще раз рядом с ним увижу, шею сверну.
— Миша…
— Я уже двадцать шесть лет как Миша и прекрасно об этом помню, если не считать пары лет, когда говорить не умел и ссал в памперс! Устроили тут цирк, блядь. Один жертву из себя строит, второй вообще охуел в край.
— Воу, парень, — Игорь сделал осторожный шаг назад, — чего разгорячился? Или у вас что-то было? Если так, ладно, прощаю, будем считать это пережитком прошлого. Теперь-то мальчик мой.
— Ты ему ничего не хочешь сказать? — Миха полубоком повернулся к Дане, тот был красный от злости и его заметно потряхивало. — Например, «пошел на хуй, хуйло уебищное»? Не? — Молчит, дышит часто, резко вздымая грудь, но молчит. — Ок, тогда я…
— Отставить! — рявкнул Степа, нарисовавшись так вовремя. — Игорь, думаю, тебе пора, — потянув коллегу за рукав, увел в коридор.
— Данила! — рявкнул тот, призывая своего «мальчика», и тот, на удивление, пошел… попытался, даже сделал пару шагов, прежде чем путь ему перегородил спиной Миха, прижав его собой к стене. — Оглох?!
— Он не пойдет, — сквозь смех, перехватывая руки и морщась от боли, когда удар прилетает в бочину, заявил Миха. — Говорит, ты не его судьба.
— Миха, не нагнетай! — это уже Степа. — Пусти его.
— Щас, блядь, ковровую дорожку расстелю в лучший мир! Бля, щекотно, не кусайся… — Присев и подавшись вперед, резко толкнулся обратно, выбивая у Дани из легких кислород. — Нашел ему пару. Да просто прелесть! А то, что он его за человека не считает, так это стерпится-слюбится, да? Да лучше дрочка насухую, чем так! — Музыка орала в зале, и только чудом на шум не сбежались остальные. — Мне плевать, что вы там нарешали, и пусть я опять гандон, а вы золотом обмазаны, но это я терпеть не стану! Да не дергайся ты, поломаю… На кой-черт он тебе вообще сдался? — Игорь молча наблюдал сцену со стороны, прекрасно зная, что драки Степа не допустит, да и парень ему нравился, только вот тот никак не успокаивался.
— А что, я должен был сидеть и ждать тебя?! — не выдержал Данила, вывернув запястье и лягнув Миху, впечатал его в раковину. — Пока ты налаживаешь свою личную жизнь. Серьезно?
— Я от тебя ничего не требовал!
— Тогда дай мне уйти и не лезь в мою личную жизнь!
— Да щас, блядь!
— Почему?!
— Почему? — его глаза блеснули злостью… — Да пошли вы на хуй, вообще, — легко, с улыбкой. У Данилы опустились руки. — И я пошел, — уже тише, закусив губу и сделав пару шагов в направлении выхода. Остановился. Прикинул в уме. — А ты, «мальчик», — коверкая слова, — идешь со мной.
— Не угадал.
— Угадал. Провожу тебя домой. Подумаешь над своим поведением. Пальцем не трону! — и, уже обуваясь, Степе: — Придержи этого, а то мало ли что, ступеньки скользкие.
— Мих, ты перегибаешь, — Степа обреченно вздохнул, освобождая проход и прикрывая трезвеющего Игоря. — Не надо.
— Я же сказал, пальцем не трону. Обувайся, — Дане. Тот, игнорируя всех, обулся и молча вышел за дверь. — Ты говорил, что я плохой вариант, и даже был прав, но если бы ты мне подсунул это, прикрываясь попыткой защитить, я бы разбил тебе лицо, — напоследок хлопая дверью.
Они шли молча вдоль глухой ночной улицы. Данила впереди, ежась от холодного ветерка, Мишка позади, трезвея и останавливаясь от собственных мыслей. В какой-то момент он просто встал, сжав кулаки и глядя идущему впереди в спину.
— Все, напровожался? — Даня притормозил, разворачиваясь и пятясь задом.
— Я был не прав, — тихо, почти без звука.
— Что? — остановившись, прислушался, пришлось повторять.
— Был не прав, — в мозгу что-то щелкнуло и на пару секунд ослепило. — Я не имел права вмешиваться.
— Тебе умные мысли всегда приходят с запозданием. — Их разделяло метров пять, а казалось — целая пропасть, только вот оба стоят на краю и качаются под порывами ветра, не думая отступать. — Что ты еще понял?
— Ты не должен быть один из-за меня, и не мне выбирать, с кем ты будешь.
— А если бы выбирать пришлось именно тебе? — За углом залаяла собака, Мишка вздрогнул, Данила, наоборот, улыбнулся, только сломано как-то, как перед плахой, смирившись.
— Я бы не выбрал, — подняв голову, смог посмотреть в глаза, морально отдаляясь настолько, насколько мог, но его настырно тащило обратно.
— Позволь мне самому решать, — Данила, крутанувшись, по-армейски зашагал вперед, — и я уже выбрал, — тише, самому себе, но Миха услышал, скривившись, как от зубной боли, и глухо застонав.
— Не надо, — простая просьба на чужое действие, и ноль эмоций. Данила ускорил шаг, словно сбегая от его слов.
— Ты обещал проводить, — напомнил, заворачивая за угол, и собеседника как током дернуло, пришлось догонять, терзаясь беспокойством, только потеряв из вида, и снова держать дистанцию, когда перед глазами замаячили такие знакомые лопатки.