Любовь без тормозов - авария (СИ)

У подъезда Данила замялся, Миха закурил на ходу, но сигарета, нетронутая, так и тлела в пальцах.
— Зайдешь? — вопрос, от которого мурашки поползли по спине.
— Нет, — то ли ответ, то ли просьба, в горле все пересохло, и давило на легкие с такой силой, что трудно стало дышать.
— Надо поговорить, — Данила приложил ключ к домофону, распахивая дверь и протягивая вперед руку, почти касаясь чужих пальцев. Наверное, так чувствует себя жертва, которая понимает, что попала в ловушку. Миша окаменел.
Отрицательное качание головой, в носу засвербило, и увлажнились глаза.
— Пожалуйста, — мягкая просьба, каждым словом как плетью вонзаясь в кожу.
— Я не могу… не смогу…
— Все будет хорошо, — обещает, сам не веря, с легкой иронией и издевкой; дотягиваясь до руки и сжав ее, тянет в подъезд, захлопывая дверь…
»…побудь со мной…»
«Я сделаю только хуже…»
»…пусть… мне надо… пожалуйста…»
«Ты убиваешь нас обоих. Остановись!»
»…не могу… слишком поздно…»
========== Часть 8 ==========
Прохлада из открытого окна тянется по всему телу, остужая и будоража кожу, раздражая ее мурашками. Лежу у Данилы на пояснице, шею пристроив на ягодицах, и бездумно смотрю в потолок.
Все тело ломит, и время от времени сводит судорогой пальцы ног. Тянет мышцы. Жадно глотаю воздух, крепче сжимая пальцы Даниной руки, дотянувшись. Сознание в клочья.
— Это неправильно, — напоминаю ему в сотый раз, потеревшись затылком о его тело, и сажусь, накидывая простынь на бедра. — И в голове не укладывается, что тебя это устроит.
— Объяснить еще раз? — садится рядом, утыкаясь лицом мне в плечо, внутри моментально теплеет, и даже хочется улыбаться, хотя нечему, я топлю нас обоих.
— Мне и первых трех раз было достаточно. Ты слишком упрям. Невыносимо упрям. Даже хуже, чем я. Просто пиздец, — опускаю голову, прикрывая глаза, он улыбается.
— Знаешь, что я понял за свою недолгую жизнь? — Я киваю, он крепче сжимает мое плечо. — Иногда для счастья надо совсем немного.
— Как ты себе это представляешь? «Привет, привет, как дела? — Супер. — Чем занимался? — Поработал, потрахался, заплатил за кредит, а ты? — Тоже чудно, приезжай в гости, я соскучился»?
— Не обязательно говорить мне о своих ёбарях.
— Предлагаешь врать?
— Предлагаю оставить для меня часть своего личного пространства. Мих, ты сам за мной приехал, и не отпирайся, это мы уже выяснили…
— Да куплю я тебе новую вазу, та все равно была ужасная.
— Дело не в вазе, а в твоем страхе привязаться…
— Кажется, мне нехорошо.
-…и я от тебя ничего не требую…
— Дань, пожалуйста!..
-…достаточно будет того, что ты примешь мои чувства…
— Заткнись, прошу тебя! — навзрыд, хватаясь за волосы.
— Я тебя люблю! И ни черта не могу с этим поделать. Я спать не могу, жрать не могу, я мир перестал видеть…
— ХВАТИТ! — затыкаю уши, мотая головой из стороны в сторону.
— И не хочу по-другому жить! — твердит, расцепляя мои пальцы и заставляя слушать. — Ты знаешь это. Ты же чувствуешь. Поэтому приехал. — Тянет к себе, обнимая и укачивая, а мне только хуже, груз ответственности давит похлеще гравитации, и не разогнуться в полный рост — болью простреливает каждую клетку. — Ты за этим приехал. Чтобы увидеть, как мне плохо, как меня ломает. Ты хотел это видеть, знать. Так вот, смотри, я не скрываю.
— Я хотел убедиться, что тебе плевать.
— А мне не плевать.
— А должно бы! Я же так не смогу. Разорваться не смогу. И тебя забрать тоже! Тебе нет места в моей жизни, пойми. Я все испортил.
Легкий поцелуй в кончик уха обезоруживает. Прикусываю губу, чтобы не застонать в голос. Руки сами к нему тянутся, и не могу заставить себя их отнять. К его искренности, его чувствам, обманчивой мягкости — тянет как магнитом, невозможно игнорировать, невозможно не замечать, и я орать готов в голос, потому что так хорошо мне не было очень давно, а может, и никогда не было, но я не могу остаться с ним! Не могу потерять сына из-за своих чувств! Не могу забрать его отсюда и лишить родственников и друзей, спрятав у себя в квартире, отгораживая от всего мира, от своих знакомых, потому что даже рассказать о нем никому не смогу, боясь все испортить. И рядом меня никогда не бывает, я погряз в работе, и она большая часть моей жизни. Не бросить. Не вырваться. Я даже в верности ему поклясться не могу, потому что реалист до мозга костей! Мы просто не можем быть вместе! Это же так просто! Очевидно! Тогда какого черта отвечаю на поцелуй, скуля ему в рот, заваливая на постель, трахая, как в последний раз, сам схожу с ума и тяну его за собой все глубже!!! И этого мало. Рук, губ, его стонов и криков. Мало чувств, что разбрасывает, истощая себя, а я пожираю все до капли, лишая его души. Мало себя, каким становлюсь с ним рядом, меняясь до неузнаваемости. И все это пугает, бесит, злит и отталкивает настолько, что, усыпив его вымученного своим же признанием, реву, как сопливая истеричка, в ванной, сложившись пополам, и сквозь смех лью слезы вперемешку с соплями, размазывая по щекам, а потом собираюсь и ухожу, убегаю из его жизни, не желая ломать ни его, ни созданный им абстрагированный мир… но все же… дрожащей рукой царапая кривые буквы, на треснутом стекле в коридоре пишу «Люблю», прощаясь.
По приезде домой — кидаюсь на стены. Психозное состояние усугубляется бурным нравом, и то и дело под руку попадаются хрупкие предметы.
Раскалывается голова. В душе сплошная, необъятная, мать ее, черная дыра, в которую засасывает все положительные эмоции.
Душит тоска.
До сбившегося пульса, до хрипов, до сорванных связок, так сильно, что раздираю кожу на груди до крови, но это не помогает.
Ничего не помогает. И давит на нервы ответственность. И где-то в душе тот прежний «я» умоляет забить его до смерти и начать новую жизнь, но сознание не готово к переменам, я не могу послать все к хуям и забить на близких, на их мнение, их мораль только потому, что влюбился как полный придурок, поддавшись на провокации… хотя провоцировал не он, а как раз я, и тянул его за собой тоже я, приезжая, звоня по пьяни, вытягивая на диалог, нагло вторгаясь в его личное пространство, сам на себя подсадил, а теперь удивляюсь, почему все вышло именно так?..
— СУКА! — замах, хлесткий удар, стакан с глухим хлопком падает на пол и разлетается на крупные осколки. Просто потому, что бесит, просто потому, что под руку.
— Наводишь порядки? — Макс заходит без стука, хлопает меня по заднице, я с психу швыряю в него веником, и если бы не уголовный кодекс, то и глотку перерезал бы тем осколком, что только поднял.
— Откуда ключи от моей хаты? — Этот сукан зашел своими силами ко мне домой, хотя я никого не звал.
— Не заперто.
— Врешь.
— Сделал дубликат, так легче?
— О да, прям окрыляет чужое желание лезть в мою жизнь. — На удивление спокойно убрав стекло, поворачиваюсь к нему, поглядывая снизу вверх. Опять снизу. Как же бесит его рост, взгляд этот прямой, нахальный, да вообще весь он бесит, но этот человек рядом, вот он, стоит, смотрит, недовольно хмуря брови, но стоит, наплевав на мои загоны с семьей, на мой пиздец, который регулярно устраиваю, загулы, крики, битую посуду и нервные срывы — плевать на все! И трахается как бог. И в личное не лезет. Какого черта мне еще надо?! Все же так, как я и хотел! А я другого хочу. До ломки, до дрожи только от одной мысли, до судорожного выдоха, и боль под лопатками, словно там вьется потревоженная змея и жалит. ХОЧУ!
— Ты что-то хотел, Максимка? — кошусь на него с опаской, он плотоядно ухмыляется, делая плавный, как в замедленной съемке, шаг.
— Грубишь, — продолжает усмехаться, а я своей сучьей душонкой его энергетику впитываю, как губка, всем своим существом желая перебить Данину.
— По привычке. — Отступаю назад, он напирает даже не двигаясь. — Что надо?