Морталия. Узурпация (СИ)

— Отличный получится воротник для Гвен.
– Бедное животное, — прошептал Барти, сдерживая рвотные позывы.
– Ты что зимой шкуры не носишь?!
Барти засмотрелся вдаль, стиснув в руке ореховый лук, и потянулся за стрелой.
— Что там? – вскочил на ноги Руми, заметив замешательство брата.
Серый волк нагонял свою добычу. Белая болонка на удивление слишком быстро удирала от преследователя. Внезапно пёс остановился, и повернулся мордой к хищнику:
"Настало время умирать!" – подумал пёс и шерсть на его спине начала расходиться, окрашивая грязный мех кровью. Зверь уже был готов вырваться из тела пса, как над его правым ухом пролетела стрела и угодила волку в глаз. Две пары ног торопливо приближались. Пёс оскалился и зарычал.
Барти хотел присесть на корточки возле собаки, чтобы успокоить его, но опешил. На него смотрело восемь кровавых глаз. Неестественно вытянутая морда с алыми острыми как лезвия зубами выглядела жутко.
– Ну и рожа, — ахнул Руми и потянулся за мечом.
"Больше я не позволю забить себя до смерти!" — мысленно прорычал пёс.
Барти увидел на шерсти болонки кровь:
– Бедняжка, ты ранен, — ласково заговорил он. -- Иди ко мне, мы поможем тебе.
Пёс перестал рычать, удивлённо посмотрев на юношу всеми восемью глазами.
– Ты спятил совсем? – оторопел Руми. – Ты посмотри на него. Это же что-то немыслимое.
– Поэтому у него наверное и нет дома.
"Дома?" – подумал пёс.
– Ему нужна помощь.
"Помощь?"
– Барти, это плохая идея. Давай оставим его и просто уйдём.
– Отец говорил, что нельзя отказывать в помощи тому, кто в ней нуждается, – Барти присел на корточки и протянул руки к собаке.
– Если он тебе сейчас руки отгрызёт, не говори, что я тебя не предупреждал.
– Иди ко мне, дружок. Давай же, не бойся!
Пёс задрожал и замотал хвостом, медленно приближаясь. Горячая ладонь Барти прикоснулась к его мокрому носу. Юноше показалось, что он увидел на глазах животного слёзы.
– У него ещё и какая-то болезнь глаз, – заворчал Руми.
– Он плачет, – Барти взял собаку на руки и прижал к себе. Пёс продолжал дрожать. Его тело казалось таким хрупким, что Барти боялся слишком сильно сдавить его.
– Я тебя умоляю. Это тупая псина, которая ничего не понимает.
Барти прощупал окровавленное место на шкуре пса, но не нашёл раны:
– Странно, так много крови, а ран нет.
– Может это не его кровь. Ты посмотри какая у него пасть. Как он вообще носит её на таком маленьком теле. Наверняка, он уже успел сожрать кого-то. И, вероятно, мы следующие.
– Сколько ещё капканов осталось обойти?
– Один. Вон он, – ответил Руми, указывая на трофей. Покрытая смолой шкурка каменной куницы, защемлённая проходным самоловом, висела на дереве. Зверёк не погиб сразу и пытался освободиться, цепляясь за ствол ели и сучки, поэтому и запачкал шкуру.
– Отлично снимай и возвращаемся.
Руми восхищённо посмотрел на брата:
– А ты изменился после турнира.
– Как же? – Барти не отрывал взгляда от пса и гладил его. Животное оказалось довольно тяжёлым для своего размера.
– Стал решительнее.
Перед особняком из светло-коричневого камня раскинулся сад. Чёрный дракон обвил хвостом острый шпиль. Он словно переполз сюда с другого края крыши, покорёжив бурую черепицу:
– Твоя работа? – насупился Барти, увидев разрушения на крыше особняка.
Руми пожал плечами и улыбнулся:
– Карл не позволит тебе оставить такую собаку, – сказал он, идя следом за братом и наблюдая как страшная морда пса подпрыгивает на его плече. – У него глаза как у ящерицы в разные стороны смотрят, причём все восемь. Бррр... – передёрнулся он.
Гвен состригала ирисы. Внезапно трёхглавый змей из чёрного металла, утопающий в цветах, зашевелился, напугав её:
– Руми! – крикнула она и бросила на землю садовые ножницы.
– Прости, мам! – засмеялся он. – Лучше взгляни, что за чудище тащит твой другой сын.
Гвен внимательно присмотрелась к собаке, повисшей на плече Барти. Пёс словно почувствовал её взгляд и повернул голову, держась передними мохнатыми лапами за плечо юноши.
– Малюмское отродье! – охнула она, прикрыв рот ладонью.
"Да, не малюм я женщина! – подумал зверь. – А что отродье вполне возможно", – тяжело вздохнул он.
– Мам, он неагрессивный. Обычная собака, ну немного страшненькая. У Стена вообще один глаз больше другого, но мы же его приняли в нашу семью.
– Это другое! Барти, не стоит нести его в дом! – запротестовала Гвен.
"Ну правильно! Вышвырните меня как ненужный мешок говна! – с досадой подумал зверь. – Я же не человек".
– У твоей собаки опять потекли глаза, – сказал Руми. – Придётся лечить. Пойду сниму шкурки с куниц, и сожгу тушки. Мам, смотри какой шикарный воротник получится, – он взял в руку желтодушуку, демонстрируя её прекрасный мех.
– Мне вторая больше нравится, – Гвен подняла ножницы и продолжила состригать ирисы.
– Она в смоле и ещё немного повреждена.
– Переживу. Только не смей некромантить!
– И не собирался!
Руми направился в сторону сарая. Барти слегка подтянул собаку на затёкшее плечо:
– Как ты можешь быть таким тяжёлым, – тихо сказал он.
"Хм... знал бы ты какой мой истинный размер, не удивлялся бы".
– Мам, где отец? – спросил Барти.
– В кузнице. Вообще не выходит оттуда.
Барти склонил голову и направился в сторону озера, прислушиваясь к звону металла. Почти у самого берега стояла каменная постройка. Из её трубы валил дым. Чёрный камень фундамента практически полностью скрывался за высокой травой. Повитель нависала над окнами и оплетала белый камень строения.
В кузнице пахло раскалённым металлом, маслом и дымом. На железном столе возле горна лежали клещи. Готовые стальные мечи с вычурными рукоятями висели на стойках и бликовали в свете огня. Карл крепко сжимал молот и стучал по раскалённому куску металла. Искры летели во все стороны. Его глаза горели алым, неестественно крупные вены на сильных руках пульсировали, пот стекал ручьями.
– Опять делаешь доспехи? Ты последнее время слишком много работаешь, – взгляд Барти упал на медвежью шкуру, лежащую на полу у стены. – "Вот где ты спишь отец", – поморщился он.
Карл оторвал глаза от наковальни и они приобрели обычный чёрный цвет, алые вены ушли под кожу:
– Нужно сковать доспехов на целую армию.
– Но их уже больше, чем у нас воинов. Хочешь выставить их на продажу?
– Нет, это для наших людей, – Карл положил молот и вытер руки о тряпицу. – Мы поступим как Тарплен. Начнём привлекать мужей и женщин со всей Морталии. Две сотни жителей в городе это крайне мало. Были бы они стригами, но Эшарва давно перестала быть городом стриг.
– Но горожанам это не понравится.
– Это уже не важно. Нам нужно позаботиться о том, чтобы они могли выжить, – Карл пристально посмотрел усталыми глазами на сына. – Барти, это моя вина. Мои люди пострадали из-за меня.
– Но ты спас всех!
– Если бы я подумал о дружине раньше, не пришлось бы никого спасать.
– Но откуда ты мог знать, ведь два века на Эшарву не нападали.
Внимание Карла привлёк пушистый пёс:
– Что это у тебя? Собака?
– Да, отец, – протяжно сказал Барти, снимая пса с плеча.
Карл выронил тряпку из рук:
– Гром меня порази, что это?!
– Собака. Мы с Руми нашли её в лесу.
– Я не думаю, что это собака.
Барти положил пса обратно на плечо:
– Кто же тогда?
– Я слышал одну очень древнюю легенду, – нахмурился лорд, роясь в воспоминаниях. Пёс прислушался, поводив стоячими ушами. – Настолько древнюю, что наверное кроме меня её никто не знает. Что якобы Бог вначале создал восьмиглазых рептилий. Он наделил их разумом и огромнейшей силой. Но они показались ему слишком уродливыми. Поэтому после он создал людей, но те хоть и были красивы, оказались крайне слабы. Бог решил объединить силу восьмиглазых созданий и красоту людей. Так родились мы. Стриги. Как же дед называл их.