Морталия. Узурпация (СИ)

Зверь заинтересовано повернул голову, внимательно смотря на Карла:
"Прошу, вспомни! – взмолил он. – Я хочу узнать, кто я такой!"
– Но он же не рептилия, – не согласился Барти. – Да и бог это миф.
"Рептилия! Ещё какая рептилия! А вот насчёт бога не знаю".
– Вспомнил! – воскликнул Карл. – Даргосы!
"Даргосы, – обрадовался зверь. – Значит, я даргос. Кто ты такой? – он продолжил пытливо рассматривать лорда. – Я столько живу, а эту легенду слышу впервые".
Барти опустил пса на пол, оказавшись в своей комнате, и стянул с себя тунику. Зверь потоптался на ковре из овечьей шкуры и улёгся, грустно положив морду на лапы:
"Правильно, я – тварь и моё место под дверью".
Барти похлопал ладонью по кровати.
– Эй, дружок, запрыгивай ко мне.
Пёс поднял голову и удивлённо посмотрел на юношу. Что-то внутри у него затрепетало.
– Ну скорей! Надо придумать тебе имя.
Пёс издал какой-то странный звук, немного напоминающий лай, и прыгнул на постель.
– Пушок! Нравится? – спросил Барти, погладив собаку. – Нет? Ну может Гади?
Зверь словно заворчал:
"Одно хуже другого, – тяжело вздохнул пёс. – Хоть тапком назови, только не выбрасывай".
Дверь резко открылась, впуская Карла:
– Барти, ты сегодня будешь спать в комнате Руми, а я останусь здесь с этим существом. Мне нужно убедиться в том, что он неопасен. Если что, меня он вряд ли сможет убить во сне.
"Ой, зря ты так думаешь".
– Но как же Руми?
– Ирамия попросила его остаться сегодня в их доме.
Барти улыбнулся, радуясь за брата и отца, который этой ночью будет спать в постели, а не на жестком полу в кузнице.
Ветер залетел в окно особняка, шелохнув тяжёлую бархатную штору, и задул одну свечу в светильнике на стене. Глаза Руми заискрились серебром. Потухшая свеча вспыхнула.
– Почему ты не использовал такую силу на турнире? – спросила Ирамия, сидя за круглым деревянным столом уставленным едой.
– В тот момент я ещё не знал, что повелеваю огнём, – ответил Руми, насаживая на вилку овощи.
– Разве такое возможно?
– Возможно, если ты уже подчиняешь себе землю, песок, железо и много что ещё.
– Ты такой могущественный, – заворковала Ирамия. – Почему ты позволяешь Барти превосходить тебя.
Руми непонимающе посмотрел на неё:
– Прошу не говори так, он мой брат.
– Он не брат тебе вовсе. Да и Вагеры не твоя семья. Стоит тебе лишь однажды оступиться и они отвернутся от тебя. Другое дело родной сын, которому простительно всё. А я приму тебя таким, какой ты есть.
– Я не собираюсь оступаться, – его голос дрогнул.
– Руми, ты достоин большего, чем быть в тени Вагеров. Ты можешь стать королём! – её глаза блеснули в сиянии масляной лампы, стоящей на столе. – Это несправедливо, если у нас не родится стриг, трон Тарплена достанется им.
– У нас останется Эшарва.
– А что если у Барти будет не один ребёнок?
– С меня довольно, – Руми отодвинулся от стола, прочертив ножками стула по гладкому деревянному полу, и встал. – Я пожалуй вернусь домой.
– Но твой дом здесь! Ты не Вагер, ты Марсудал. Я – твоя семья.
– Я даже не знаю тебя, Ирамия. А что узнал, мне не по душе.
– Но так узнай же, – улыбнулась она и, сняв лямку платья с плеча, медленно приблизилась к нему.
– Мы не обязаны это делать. Наш брак лишь условность.
– Только нам решать, что такое наш брак.
Тонкие пальцы Ирамии прикоснулись к его вздымающейся груди. Его шумное дыхание возбудило её. Она впилась в его губы и укусила, чувствуя на языке металлический привкус. Руми задрожал и оттолкнул её.
– Ударь меня, – попросила она, облизывая губы.
Руми растеряно посмотрел в её глаза цвета сочной листвы:
– Что ты такое говоришь?
Ирамия сбросила с себя платье, обнажив круглые пышные груди и игриво подвигала бёдрами, сжав в пальцах сосок. Руми потерял способность двигаться. Она подошла к нему:
– Только нам решать, – прошептала она ему на ухо и поцеловала в губы.
Руми не смог оттолкнуть её и ответил. Они упали на шкуру медведя, их тела сплелись в возбуждении. Она сцепила пальцы на его толстой шее, начав душить. Он схватил её руки, возвращая себе способность дышать, и ударил...
Глава 25. Стригхельм. Ильтагсая
Рориш услышал душераздирающий крик ребёнка, когда оказался возле двери своего двухэтажного дома. Он выронил портфель и ворвался в гостиную, где на полу сидела Малика, держа в руках их сына. Запутавшиеся пакли чёрных волос спадали на её плечи. Она бесновалась словно ведьма у жертвенного алтаря. Малыш заливался хриплым плачем, его связки настолько устали, что голос сильно осип и постоянно срывался. С его окровавленного лица стекали слёзы вперемешку с соплями, и крупными алыми каплями падали на грудь тонкой рубахи. Малика занесла нож и в который раз собралась вонзить его в щёку ребёнка. Рориш бросился к ней, схватив за руку:
— Что ты делаешь? – взвыл он, пытаясь разжать её цепкие пальцы.
— Черви! Его жрут черви! – прорычала она, смотря на Ильтага безумными глазами.
— Какие черви?! Малика, ты убьёшь его! Отдай нож!
Рориш боролся с её неестественно сильной рукой. Малика рванула руку и лезвие ножа рассекло левую ноздрю ребёнка:
– Ааааааа! – не прекращал рыдать малыш.
Рориш от бессилия схватился окровавленными руками за голову, пачкая кровью линзы круглых очков. Его колено больно ударилось о молоток, лежащий на полу. Он сгрёб оружие и замахнулся, опустив его на голову безумной жены. Под звон металла и хруст черепа внутри Рориша что-то сломалось. Малика выпустила из рук малыша, удивлённо распахнув чёрные глаза, словно на мгновение к ней вернулся рассудок. Рориш снова нанёс удар, и снова, и снова...
Дерево гнулось от каждого удара хлыста злобного духа ветра. Повелитель стихий нещадно кидал молнию за молнией, собирая в серых облаках воду. Распахнутые ставни глухо постукивали о жёлтый облицовочный камень двухэтажных домов, извивающихся словно змеи. Сухая листва кружилась с пылью наперегонки. Рориш не видел ничего за багровыми стёклами своих очков, он поднял их на лоб, который облепили окровавленные кудри. Его ватные ноги торопливо шаркали по серой брусчатке, дрожащие руки осторожно сжимали, словно спящего, малыша:
– Ильтаг, — шептал он, глотая слёзы. — Ильтаг, – каждый болезненный вдох давался ему с трудом. Сердце бешено билось. В его памяти всплыл давно забытый образ розовощёкой девчонки. Малика держала в руках васильки и смеялась. Он с горечью сжал веки, горячие слёзы лились по его щекам. — Ильтагсая.
Редкие прохожие шарахались от него, женщины вскрикивали и рыдали. Рориш подошел к двери трёхэтажного многокомнатного дома и взялся за верёвку, его рука соскользнула, но звон разошёлся по комнатам за нею. Ожидание казалось вечностью. От шагов за дверью у Рориша замерло сердце:
-- Что мне делать, – выдавил он, когда увидел Друлля.
Сыщик не смог вымолвить ни слова, ошарашено смотря на изувеченного ребёнка. Он забрал малыша и кинулся в комнату, положив его на диван. Ильтаг был без сознания, его грудь еле заметно вздымалась.
– Рориш, будь здесь, – напряжённо хмурил брови сыщик. – Будем надеяться, что Лари ещё не уехал в Камвек. Я приведу его.
– Ты ведь спасёшь его? – безжизненным голосом спросил Рориш.
– Я сделаю всё, что смогу. У нас нет времени.
Друлль собрался уйти, но Рориш схватил его за руку:
– Ты ведь вернёшь его?
– Рориш, очнись! Он ещё жив.
– Если не будет, то вернёшь?
Друлль заметил в его волосах седину, даже глаза на его молодом лице сделались блёклыми как у старика:
– Да, верну, – серьёзно ответил сыщик и взял Рориша за руку. – Обещаю, мы вернём его.
Лари сидел в комнате и смотрел в открытое окно, наполовину заросшее плющом. Он немного прибалдел, вдыхая дым из трубки и прохладный влажный воздух позднего вечера. Внезапный стук в дверь, привел его в смятение. Он вскочил, закашлявшись, бросил трубку в свой большой стакан с мятным чаем и убрал его в стол. Затем сев обратно в мягкое кресло, отряхнулся от пепла: