Где таится дьявол

— Когда-то я думал, что ты здесь единственная женщина, лишенная предрассудков.
— Я — здешняя, и я знаю, что здесь творится. Мой отец, знаменитый Грози, тоже не пошел бы туда.
— Зато он угодил под лавину.
— Не поклянешься?
— Нет!
— Будь ты проклят! Убирайся! Я убью Джулио, прежде чем он даст тебе слово.
2.
Но Джулио Секки собственная жена так и не убила, а вот он её избил, когда она начала упрекать его за затею с походом на стену. Избил её, так как нуждался в деньгах, которые мог заплатить ему англичанин.
Контрабанды не было, потому что итальянцам нечем было платить, так что приходилось жить честным трудом, а проклятая баба не хотела этого понимать. Паолини твердил, что англичанин предложит заманчивые условия и заплатит ещё до восхождения. Если с Джулио случится несчастье, он выплатит четырехкратную компенсацию, а это все меняет. Если все благополучно вернутся, понаедут альпинисты из Понтрезины и Сент-Морица. А клуб альпинистов в Самадене вручит специальную премию для первовосходителей на стену. И ясно, что Хант уступит свою долю.
Джулио думал всю ночь, и решимость его ещё окрепла, когда пришедший Паолини сообщил, что наутро прибывают альпинисты и мэр Сент-Морица. Ударив кулаком по столу, он освежился затем ледниковой водой. Сандра сидела в углу, обнимая сыновей. Под глазами у неё проступили тени.
Паолини, как главный грамотей, составлял договор. Элмер Хант молчал, зато Джулио Секки выдвигал условие за условием, на что Хант только кивал. Все было оговорено и подписано.
Вечерние тени исчезли, но ещё не совсем стемнело. С северо-востока, с самаденской равнины, надвигалась легкая мгла, оседавшая над Мортерачи и повисавшая на утесах. Верхние слои тумана густыми хвостами лениво сползали на Пиц Марк и Мюракль.
Тень, лепившаяся к окну, шевельнулась и скрылась за ближними валунами, когда Элмер Хант встал, собираясь взглянуть, что с погодой. Похоже, неплохо. Пиц Розат над Сент-Морицем отлично виден, его снежная шапка сверкала под лунным светом. На горизонте между Мюраклем и Шифбергом тянулась тонкая, как лезвие бритвы, полоска заката. Свежий ветерок с итальянской границы наполнил Ханта надеждой, что туман не поднимется, а через несколько минут опустится в долину. Тогда они в полночь смогут выйти в направлении Лангварда, через перевал Грози к Бернинскому перевалу и вдоль горной дороги — к Молчащим скалам. Восхождение можно будет начать на рассвете.
Он свистнул в два пальца, и двое носильщиков прибежали узнать, что нужно.
— Поспим три часа, ребята, и выступаем. Секки идет с нами.
Но им не было суждено спокойно отдохнуть. На северной стороне долины появились несколько теней, за ними ещё и еще. Это шли первые любители, первые любопытные, хотевшие быть свидетелями победы англичанина и Секки над стеной Малого Дьявола. Подойдя, они укладывались отдохнуть в толстых спальных мешках, всегда по двое, потому что в Альпах по одному не спят. Ночью нужно живое тепло.
Через час после полуночи перед амбаром Гаспара запылал огонь. Факел стрелял мелкими искрами, потом к нему присоединился ещё один, и еще, и еще… и через десять минут не спал уже никто.
Возглавлял колонну Джулио Секки. За ним шел Хант с носильщиками, которые передали часть своего багажа добровольцам. Хант двигался широким, но осторожным шагом человека, который знает дорогу. В десяти шагах за ним шли остальные. Хант нес свой ледоруб и кожаную сумку со снаряжением.
Последним неверными шагами спешил человек, у которого тут не было друзей. Звали его Энрико Амелотти, и он был единственным могильщиком от Самадены до Сале-Марни, а иногда ему доводилось заниматься покойниками и в Малоте. Как ни взывал он, чтобы его подождали, никто не слушал. Но, как ни странно, он так и не пропал из виду.
В пять утра караван любителей альпинизма, не решившихся идти выше, остановился под узким, длинным языком ледника. Кто-то вытащил бутыль водки, и она пошла по рукам. Если у горца есть этот эликсир, у него есть все, что нужно для жизни, кроме, разумеется, крупных, крепких и суровых женщин.
Было серо, но небо искрилось утренним морозцем. Минул час, когда мороз крепчает настолько, что трескаются скалы и лавины губят людей. Все нахохлились, вслушиваясь в бескрайние просторы. Где-то пискнул горный кролик, сорвался камень, и временами поскрипывала морена под сползающим ледником.
Двое носильщиков передали Ханту тросы, крюки и карабины. Все остальное он рассовал по карманам.
Ранний подъем и обильная выпивка утомили путешественников настолько, что им захотелось спать. Только самые крепкие дошли туда, где понадобилась страховка. Половина их так там и осталась, только горстка людей, размотав репшнуры, прикрепила к горным ботинкам трикони и последовала за Хантом и Секки до конца ледника. Дальше идти уже и они не отважились. На леднике, отыскав каменистый участок, расселись и закурили. Ждать так ждать.
Восток заалел, но озеро Бьянко ещё тонуло в обрывках тьмы, бессильно пытавшейся уцепиться за скалы. От Монтпарса до Камбрена вершины хранили угрюмую черноту. Восходящее солнце ещё не коснулось их вершин, но Бернинский хребет, возвышавшийся над ними, уже сверкал разноцветными огнями. Пик Палю, Беллависта и вершины Бернины были похожи на розовые бутоны. Воздух благоухал. Темная полоса гор впереди на глазах светлела и становилась все ближе.
Беллависта и Бернина уже не розовели, они окрасились в два цвета: там, где камень, — алым, а там, где снег, — синим. Откуда-то потянуло горелой хвоей. Тишина ночи сменилась звуками дня. Из тумана в низинах доносился скрип вагонеток, потом долетел звук сирены с железной дороги, ведущей к станции Почиаво, лежавшей там, глубоко внизу.
Вначале никто не понял, что случилось, но все вздрогнули. Над ними пролетела тень какого-то предмета, оказавшегося ледорубом. Он просвистел над головами, а за ним обрушилось крупное, тяжелое тело с обрывком троса, исчезнув в тумане под ними. Был это Джулио Секки или Элмер Хант? Вытаращенные глаза альпинистов ещё успели заметить шляпу с тетеревиным пером, падавшую, планируя в воздухе, в пропасть. Это была шляпа Джулио Секки.
3.
Онемевшие, они в ужасе ждали, но второго тела не было. Значит, погиб Секки, а англичанин каким-то чудом уцелел?
Не уцелел. На обрывке каната они нашли только тело Джулио Секки. Видно, Элмер Хант разбился внизу, если не провалился в трещину каменной осыпи.
Тело Ханта было найдено в ужасном состоянии на железнодорожных путях. Заметил его один из машинистов и сообщил об этом на станцию в Мортерачи. Председатель альпинистского клуба Самадены организовал поиски, и, когда было созвано совещание для выяснения причин трагедии, у него в руках уже была вторая половина троса. Совещание происходило на следующий день в здании школы в Понтрезине. Присутствовали все, кто в качестве наблюдателей участвовал в восхождении, альпинисты, нашедшие тело Джулио секки, машинист железной дороги, который привез тело Элмера ханта, вдова Джулио с сыновьями, могильщик Энрико Амелотти, хриплым голосом проклинавший дьявола Молчащих скал и отговаривавший всех от нового восхождения. Этот простодушный человек не знал, что Джузеппе Верди, потомок знаменитого композитора, предпринял в то утро новую попытку взойти на стену и вдвоем с приятелем одолел её удивительно легко. Рассказ его на совещании вызвал сенсацию именно по этой причине.
Опознание тел много времени не заняло. Сандра и все остальные молча, кивков подтвердили личности сорвавшихся альпинистов. Потом заслушали свидетелей, оценивших снаряжение Ханта и его навыки. И Ханта, и Джулио многие называли великими альпинистами, обладавшими богатым опытом. Скалы Монблана и Маттерхорна были отмечены их ледорубами, а альпинисты Церметта произносили их имена с уважением.
Но тем не менее вину явно собирались свалить на чужака. Честь самаденского отряда горных проводников следовало спасти. Это было задачей спортивной комиссии.