Иван-силач

             – Будет немного больно, – предупредила медсестра.
             – Ну так закончите поскорее, – усмехнулся Иван.
             Она стала промывать рану от грязи, бережно придерживая его руку своей. Это касание казалось таким уверенным и успокаивающим, что перед ним отступала даже боль.
             Пока медсестра занималась его ранами, Иван исподволь разглядывал ее саму. У нее были черные глаза, и черные, как вороново крыло, волосы, полные губы. Красивая, наверняка из городских. Зачем она работала медсестрой, когда у нее были все шансы стать женой дородного офицера и жить в тепле и достатке, вдали от войны? Иван ощутил неожиданное возбуждение, волна дрожи прокатилась вдоль позвоночника – и ниже. Медсестра закрепила повязку. Неужели ему уже было пора уходить?
             Но она вдруг сказала:
             – Теперь снимите брюки.
             – Минуточку, зачем? – в смущении запротестовал Иван. – Вы сделали перевязку, я должен идти.
             – А я должна закончить осмотр. Вы могли повредить ногу. Вот здесь. – Она больно надавила на его бедро. – Чувствуете?
             – Ох! Да.
             Она была права. Ведь так? В конце концов, он действительно мог повредить бедро при падении и не заметить ушиба из-за боли в руке.
             Медсестра вздохнула.
             – Ну, если вы отказываетесь мне помочь…
             Она заставила Ивана лечь на спину, сняла с него башмаки, чему он даже не сопротивлялся, а затем начала стаскивать с него штаны.
             – Эй! Синяк же на бедре!
             – По распоряжению врача я должна провести полный осмотр. – И она решительно сдернула с него исподнее.
             Иван попытался оглядеть себя, но не увидел ничего, выбивающегося из нормы, кроме темного синяка – там, где медсестра надавила пальцем. Он чувствовал себя совершенно по-дурацки, лежа голым на койке, с неуместной эрекцией. Иван был растерян и смущен; уставившись на брезентовый палаточный верх, он надеялся, что этот осмотр поскорее закончится, и можно будет натянуть брюки и всю остальную форму и вернуться в свою часть.
             Он услышал шорох одежды, а в следующее мгновение медсестра вдруг оказалась на нем верхом, ее полные упругие груди прижались к его щекам.
             – Целуй! – повелительно сказала она, прижимая к его губам твердый сосок.
             Он подчинился, ошеломленный. Затем она скользнула ниже, оседлала его бедра, уперлась ладонями ему в грудь, и начала раскачиваться, двигаясь вверх и вниз, все быстрее и быстрее. Острые ногти впились в его грудь, словно когти хищной птицы. Он не смог сдержать сладострастный стон. И еще один. Затем время как будто остановилось, и он стал соскальзывать в забытьё.
             – Вставай. Вставай и одевайся. Тебя ждут в твоей части.
             Иван вынырнул из наваждения, огляделся. Женщина стояла чуть поодаль, одежда – в безукоризненном порядке. Один ее вид заставлял отказаться от возражений. После всего, что было, Иван снова ощутил неловкость, одеваясь под ее пристальным взглядом. А она разглядывала его тело с явным любованием.
             – Скажи мне как тебя зовут, – попросила она. – Имя и фамилию. Откуда ты? В какой части служишь?
             Все еще смущенный, Иван пробормотал ответ, едва ли не заикаясь. Но тут же, рассердившись сам на себя, требовательно спросил:
             – А саму-то тебя как звать? И откуда ты? Черт, я тоже хочу знать хоть что-то о тебе. Говори, ну же!
             – Татьяна. Это все, что тебе нужно знать. Мы встретимся после войны, если судьба так распорядится. – В ее глазах появилось не то задумчивое, не то мечтательное выражение. – Только бы все получилось. Надеюсь, у меня будет ребёнок.
             – Что?
             Неслышными легкими шагами она подошла к Ивану, прижала ладонь к его щеке и запечатлела на шее несколько быстрых поцелуев.
             – Помни меня.
             Затем расстегнула полог палатки – и ушла, не оглянувшись. Он никому не рассказал о том, что произошло, и хотя порой ловил себя на мысли о нежной медсестре, однако искать новой встречи не осмеливался. Почему – кто знает.
             Война шла своим чередом; Красная Армия наступала. Часть, в которой служил Иван, воевала в Восточной Пруссии. Один случай накрепко врезался ему в память. Он обыскивал огромный жилой дом на какой-то ферме и наткнулся на девчонку, совсем еще подростка, прятавшуюся в шкафу. Она лопотала что-то по-немецки и смотрела на него с мольбой и страхом. Иван слышал тяжелый топот башмаков других солдат. Он прекрасно знал незавидную судьбу девчонки. Он знал, что ей чертовски повезет, если озлобленные солдаты не придумают для маленькой немки что-то похуже изнасилования. Иван застрелил её, в сердце. Из милосердия, как он пытался себя убедить. Но легче не становилось. Почему это выпало ему? Почему именно ему?
             Великая война, что тянулась долгих четыре года, – кончилась.