Сердце огня и льда. Леди (СИ)
– Я люблю тебя, моё маленькое сладкое безумие, – произнёс вдруг Нордан.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, радуясь минутам счастья тихого, безмятежного, радуясь, что больше мне не придётся засыпать рядом с телом холодным, неподвижным, пустым. Радуясь, что Нордан со мной, в физическом мире, а не блуждает в бескрайних долинах сновидений. – Очень-очень.
– Знаю, – поцелуй в макушку.
Я улыбнулась и закрыла глаза, теснее прижавшись к мужчине.
* * *
Меня разбудили запахи.
Кофе. Туман и мох. Сандал и лето.
Голоса в глубине дома.
Ощущение внимательного, нежного взгляда, тёплого тела рядом, кольца рук. Я не стала открывать глаза сразу, позволила себе полежать немного в любимых объятиях.
– Ты не спишь, – тихий голос Нордана звучит возле моего уха.
– Сплю, – мне не хочется вставать, не хочется возвращаться к дневным заботам, к нерешённым проблемам.
– И притворщица из тебя никудышная.
Я открыла глаза, встретилась с пристальным, задумчивым немного взглядом, улыбнулась. Кажется, за всю ночь Нордан так и не выпустил меня из объятий, не поменял положения, только я успела перевернуться на другой бок. За окном разгорался новый день и дома, похоже, собрались все. По крайней мере, Дрэйк вернулся.
– Доброе утро, – прошептала я.
– Доброе, – мужчина провёл рукой по моим спутавшимся волосам.
– Ты спал?
– Нет. Смотрел, как спишь ты, – пальцы начали перебирать длинные тёмно-каштановые пряди.
– Всю ночь? – встревожилась я.
– Не беспокойся, у меня была уйма времени на сон. Выспался.
– Норд, это был искусственный магический сон, и он не заменит нормального, необходимого любому организму отдыха, – я приподнялась на локте, всмотрелась в лицо Нордана, вспоминая его странные намёки накануне. – Мой запах изменился?
– Да, – мужчина потянулся к моей шее, провёл по ней кончиком носом. – Ты пахнешь сладкой сдобой. И корицей.
Я села резко, прижав край одеяла к груди, высвобождаясь из рук Нордана.
– То есть я пахну булочкой с корицей?
– Заметь, ты сама это сказала, – мужчина откинулся на подушку, и от меня не укрылась хорошо знакомая предвкушающая усмешка в потемневших глазах.
Изменившийся запах. Сияние, материализовавшееся иначе, чем обычно. И силы было так много, пылающей, обжигающей, словно настоящий огонь.
Рука Нордана на моём животе.
– Да, котёнок, ты беременна, – самодовольная улыбка на губах Нордана, будто сейчас я могла ждать ребёнка лишь от него, будто нет другого мужчины, от которого я так легко забеременею.
Но более чем очевидно, что отец – Дрэйк.
Я отвернулась от Нордана, пытаясь собраться с мыслями, унять забившееся чаще сердце. Только один раз и уже… Неумолимое действие привязки – Рейнхарт упоминал когда-то, что лунные жрицы быстро беременеют. И три года назад я уже ждала Эстеллу и с Дрэйком тогда ничего не вышло бы в любом случае, но теперь… Теперь всё иначе. И будет впредь, потому что отныне я не только рискую собой, но и ребёнком.
Не могу понять, чего во мне больше – радости, изумления или растерянности. Я полагала наивно, что если всё же у нас будет второй ребенок, то я узнаю обо всём сама. Догадаюсь по задержке, по утренней тошноте, по какому-нибудь из тех обычных признаков, о которых рассказывали женщины в общине. Но не услышу новость о собственном положении из уст моего мужчины, утром в постели после ночи страсти.
– Норд… – я посмотрела подозрительно на Нордана, улыбающегося спокойно, удовлетворённо. – Ты знал? Знал и не сказал раньше?!
– И испортить наш последний вечер вдвоём? – глаза светлеют до серебристо-серого оттенка, улыбка становится шире. – Нет, такого я бы не допустил.
– Но намекал!
– Не смог удержаться.
Я потянулась к своей подушке с твёрдым намерением ударить ею мужчину, зашвырнуть, да хоть что-нибудь сделать в попытке выместить возмущение, копящееся внутри, но аромат сандала и лета усилился вдруг, из коридора донеслись стремительные шаги. Негромкий стук и дверь открылась, Дрэйк вошёл в спальню, окинул нас обоих быстрым оценивающим взглядом, улыбнулся мне сдержанно.
– Доброе утро, Айшель, – Дрэйк обошёл кровать, присел на край постели с моей стороны и поцеловал меня в уголок губ, как делал всегда в последние дни.
Уже полностью одет, собран, причёсан. Бесстрастен, словно мы встретились для занятий в его кабинете или в столовой во время завтрака, словно мы с Норданом не находимся перед ним растрёпанные, с налётом запаха друг друга на коже, прикрытые лишь одним одеялом.
– Ты скажешь или я? – уточнил Нордан вкрадчиво, будто невзначай.
– Сейчас? – ещё минуту назад мне казалось странным узнать от Нордана в постели о собственной беременности. Теперь же я сообразила, насколько странно, дико будет для Дрэйка узнать о своём отцовстве в такой… нетрадиционной обстановке.
– Я всё ещё надеюсь, что Дрэйк попросту не понимает, что означают изменения в твоём запахе. Не настолько же он былую хватку подрастерял, безвыездно сидя в Эллоране.
– В чём дело? – спросил Дрэйк ровно, не глядя на Нордана, игнорируя его замечание.
Стискивая прижатое к груди одеяло, я повернулась к Дрэйку, смущённая, растерянная.
– Я… – слова застревают в горле. Сглатываю судорожно, собираю мысли заново, суетливо. – Я… Кажется, я… беременна.
– Не кажется, а точно, – добавляет Нордан.
Мы с Дрэйком смотрим друг на друга и моя растерянность, удивление отражаются в его карих глазах. Я вижу себя, взлохмаченную, обнажённую фактически, вижу своё побледневшее лицо. Вижу замешательство, недоумение продолжением охвативших меня чувств, вижу тьму, разливающуюся в пристальном взгляде, но она не пугает, наоборот, зовёт, приглашает под свой надёжный оберегающий покров. И тепло – шальными рыжими искрами в глазах, распускающимся нежным цветком в сердце, лёгким прикосновением к моей руке, лежащей поверх одеяла. Дрэйк берёт мои пальцы в свои, удерживает, поглаживая бережно. На губах появляется улыбка, слабая, скрывающаяся в приподнявшихся уголках, однако мне не нужны слова, не нужно выражение безмерного счастья напоказ. Я ощущаю его тепло, огонь радости, не дикий, пожирающий всё на своём пути, но пламя спокойное, уютное. Мы сидим рядом и не можем отвести глаз друг от друга, с трудом веря, боясь поверить, что всё-таки это случилось, что у нас будет ребёнок. Придвигаюсь ближе к Дрэйку и он, обняв меня за плечи второй рукой, привлекает к себе, целует в висок. Время тянется лентой мёда, душистого, стекающего медленно, лениво, и я едва замечаю, как Нордан встаёт и, даже не пытаясь прикрыться чем-либо, уходит, по пути подобрав с пола позабытое полотенце. Дверь остаётся открытой, и вскоре я слышу шаги, голос Нордана, полный насмешливого удивления:
– И кто у нас такой бесстрашный, успевший зайти в ванную и даже навести здесь порядок?
– Я, – ответил Дрэйк негромко, однако я не сомневалась, что Нордан прекрасно его расслышал. – Лиссет вряд ли справилась бы с тем катком, который ты там оставил.
– Каким катком? – помню лужи на полу, нашу одежду, но не каток же!
– Видимо, Норд так решил проблему разлившейся воды и вероятной протечки на первый этаж – заморозил её, превратив пол в ванной в каток.
– Но я ничего не заметила…
– Заморозить воду дело нескольких секунд.
Я, сообразив вдруг, вспыхнула, спрятала лицо на груди Дрэйка, уткнулась в белую рубашку.
– Ты не должен был этого видеть, – и тем более убирать за нами. – Я сама навела бы там порядок…
– Айшель, я не увидел в ванной ничего, чего бы не видел за столько лет, – Дрэйк говорит успокаивающе, однако ласковые, ободряющие нотки только усиливают чувство неловкости, смущение.
– Где ты был всю ночь? – спросила я, помолчав немного.
– С Беваном в баре неподалёку.
– Значит, Норд вас всё-таки выгнал…
– Он не выгнал, он попросил, и мы согласились, – Дрэйк усмехнулся неожиданно, коснулся губами моей макушки. – Стоит отметить, что Норд в своей жизни просит не часто.