Массена (Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Т. XXVI)

— Не давать Европе ни тонны пороха… взрывать заводы… топить корабли… — подсказывал Джек. Он с чрезвычайной ясностью вспомнил человека на фонаре и его отчаянную речь под свист и вой толпы.
— Да, да!.. Это, конечно, жестоко… но иначе нельзя! Надо задушить железной хваткой это безумное стремление к уничтожению тысяч людей и культурных богатств.
— Конечно! — согласился Джек.
— Теперь я вам вот что скажу, Джек! — продолжал Гольт, понижая голос. — Я тоже пацифист и все присутствующие здесь, в кабачке дяди Станислава, пацифисты. И «Аранджи» не только название его таверны, но и наш условный лозунг.
Джек был поражен. По его спине забегали мурашки. Этого поворота дела он никак не ожидал! Он находился в самом центре пацифистов. Здесь, вероятно, везде валяются бомбы, быть может, даже под его стулом.
Но его мгновенно поразила и рассмешила другая мысль: а разве у себя на заводе он не имеет дело с бомбами?! Очевидно, судьбе было угодно посадить Джека на вулкан. Ну, что ж? Это даже довольно занятно! Во всяком случае, пацифисты очень интересные люди.
И через мгновение Джека уже озарила ослепительная гордость при мысли, что он попал к пацифистам. И так как он был парень неглупый и сметливый, то он сейчас же сообразил, зачем Гольт заманил его сюда.
И, словно в подтверждение его мысли, Гольт продолжал:
— Мне кажется, Джек, что вы наш по духу! Не хотите ли стать нашим и на деле? Мы вам дали бы интересную работу. Вполне по вашему вкусу и способностям.
Джек усмехнулся.
— Что ж? Я не прочь!
— Ну, так, значит, по рукам! Выпейте еще пива! За ваше вступление в «Аранджи»!
Франк Гольт перед уходом из таверны представил Джека остальным присутствовавшим здесь аранджистам. Джек проделал эту церемонию довольно рассеянно и не обратил внимания на некоторые громкие имена, которые произносил при этом Гольт. Последний был очень почтителен с двумя толстыми и шикарно одетыми немцами и, по-видимому, находился у них под началом. Одному из них он конфиденциально кивнул на Джека:
— Der Junge ist sehr tüchtig [3].
Джек понимал по-немецки, и эта рекомендация весьма польстила ему. Но настоящего смысла ее он не понял…
Прощаясь с Джеком, Гольт сказал:
— Вы славный малый, Джек, но только не врите так много! В нашей среде требуется абсолютная правдивость!
— Я вру? — изумился и немного обиделся Джек. — Да когда же?
— Ну, я, может быть, слишком резко выразился. Иначе скажем: не сочиняйте так много!.. Вроде вашей «Глорианы»…
— «Глориана» — вовсе не выдумка!
— Но, но, но!
— Честное же слово! Хотите, я вам покажу ее обломки? Ведь вы механик? Вы поймете, что это такое!
— Ну, ладно! — согласился Гольт. — Покажите мне ее при случае. Вообще, заходите как-нибудь ко мне. Мой адрес вы знаете. Я живу на самом заводе, в третьем корпусе. Приходите завтра! Нам еще надо о многом поговорить.
— Хорошо, непременно приду! — воскликнул Джек.
На другой день он был у Гольта и принес остатки «Глорианы»: поломанные рычажки с металлическими бляшками. Гольт бегло осмотрел ее. Очевидно, он все еще считал ее «блефом».
— Оставьте ее у меня, — промолвил он. — Посмотрю!
Гольт жил на широкую ногу. Квартира у него была отлично обставлена, так что Джек даже удивился, видя у него мраморный камин с бронзовыми часами, бархатные портьеры и мягкие кожаные кресла, словно в салоне океанского парохода. Эта обстановка как-то мало согласовывалась с положением и заработком рабочего, хотя бы и высококвалифицированного.
Джек пил чай, ел торт — не хуже, чем у Фата-Морганы. Гольт угостил его и настоящим араком и дорогими сигарами. Джек думал: «Шикарно живут эти механики, черт возьми!»
Серьезных разговоров на этот раз не было. Гольт только сказал, что в ближайшем будущем Джеку придется заняться выполнением разных поручений. Джек ушел от него, несколько недовольный результатами визита. Впрочем, его всего более интересовало, как отнесется Гольт к «Глориане». Неужели он так и останется при своем убеждении, что Джек ему наврал? Самолюбие юноши было очень уязвлено…
После этого он не встречался с механиком три дня. Но вот однажды, пробегая с каким-то спешным поручением по двору, Джек услышал, как его окликнули. Он повернулся: его звал Гольт.
— Приходите ко мне сегодня после работы, — сказал немец, прищурясь с каким-то хитрым видом.
— Мистер Гольт дома?
— Дома! Войдите! — ответил за дверью голос самого Франка Гольта.
Джек толкнул знакомую дверь. За нею никого не было.
— Мистер Гольт? Могу я вас видеть?
— Я здесь! — раздалось в соседней комнате. Джек пошел туда. Но там не было никого.
— Вы где? — удивился Джек.
— Здесь! — послышался голос Гольта… — В передней!
В той самой передней, в которой Джек был мгновение назад. Он недоумевал. Но послушно прошел обратно в переднюю. Там никого не было.
— Мистер Гольт? — пробормотал он в смущении.
— Ну да! Идите сюда! Входите без церемонии!
Голос Гольта опять раздавался теперь в соседней комнате. Джек почувствовал, что творится что-то неладное. У него даже забегали мурашки по спине. Тем не менее, он прошел снова туда, куда приглашал его голос. Но к ногам у него словно были привязаны свинцовые гири…
— Здравствуйте, мистер Джек! — раздалось из угла. — Как вы поживаете? Почему у вас такой растерянный вид? Неужели вы меня не узнаете?
В углу было совершенно пусто. Джек мог бы поклясться, что там ровно никого не было, как не было никого и вообще в этой комнате.
— Вы меня не видите, Джек?
Джека вдруг осенило.
— «Глориана»!
— Именно! Она самая!
И перед Джеком появился смеющийся, довольный своим трюком Гольт с блестящей, так хорошо знакомой Джеку вилкой в руках.
Радость Джека поистине не знала границ. Гольт, обычно спокойный и сдержанный, хохотал во все горло, глядя на него.
— Ну вот, — сказал Гольт, когда первые восторги улеглись, — вы меня победили, Джек! В самом деле, удивительнейшее изобретение! К счастью, самое-то главное в аппарате осталось в целости — бляшки с составом, излучающим «незримость». Оставалось только спаять сломанные части и координировать. Берите вашу «Глориану»!
Джек пожал руку Гольту и от волнения не знал, как благодарить его.
— Ну, а теперь вот что! — продолжал серьезным тоном Гольт. — Положение вещей у нас очень улучшается благодаря вашей «Глориане». Мы можем делать с ее помощью такие дела, о каких раньше и мечтать не могли бы! И в связи с этим на вас, Джек, будут возложены поручения гораздо более серьезные, чем предполагалось… А именно…
Джек весь превратился во внимание.
— А именно: вы и ваша «Глориана» будете с завтрашнего же дня «незримо» присутствовать на совещаниях правления синдиката северо-американских банков. А затем заходить к «Аранджи» и сообщать мне или министру Якобсону о том, что вы там видели и слышали.
— Вы мне, конечно, скажете, где находится этот синдикат?
— Скажу. Дело вот в чем: англичане и французы собираются занять у Штатов денег на продолжение войны. У них не хватает средств, а Штаты скоро захлебнутся в золоте. Американцы и ранее охотно нарушали нейтралитет, а ради такого случая, как выгодное помещение денег в многопроцентную ссуду, они нарушат его с особенным удовольствием…
— Нарушали нейтралитет? — спросил Джек. — Американцы?
— Ну да! Штаты под шумок заготовляют и отправляют в Европу великое множество вооружения и боевых припасов. Неужели вы думаете, что наш Массена работает на строго законном основании? Его деятельность самым преступным образом противоречит всем законам международного права. Ну, так вот! У нас принимают заказы для воюющей Европы, а воюющая Европа платит нам за это бешеные деньги. Деньги эти скапливаются в американских банках. И теперь их накопилось столько, что они прямо захлебываются в золоте. А Европа обнищала… Понятное дело, американским банкам выгодно ссудить эти лишние для них деньги европейцам. И вместо того, чтобы не давать им ни гроша и тем самым вынудить сумасшедшую Европу прекратить бойню, Америка побуждает ее еще больше транжирить на это преступное дело и залезть к ним в долги. Имеются сведения, что готовится колоссальный англо-французский заем. И заем этот будет реализован при участии почти всех наиболее крупных американских банков. Они образовали синдикат для этой цели. И во главе синдиката стоит сам Пир-понт Морган…