Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный сам

— Привет, — сказал Валентин, усаживаясь на пластиковый стул.
— Привет, — откликнулся Александр. Глеб склонил голову, здороваясь.
С плохо скрытым отсутствием интереса Валентин посмотрел на него:
— Здравствуйте, — и Александру: — Я не вижу Катерины.
— Мне бы ваши заботы, господин учитель, — отделался фразой из анекдота Александр. — Давай о деле.
— Я не вижу Катерины, — повторил Валентин.
— Сейчас Артем ее доставит, — заверил Александр. — Давай все-таки начнем.
— С чего?
— Хотя бы с ключа. Просто ключ ведь ничего не значит, а Валек?
— Пожалуй. Но ключ — от меня. А что от тебя?
— А что ты хочешь?
— Крючок, на котором у тебя сидит Джерри.
— Ключ, — соглашаясь передать удочку с крючком, потребовал Александр.
Валентин полураскрыл на коленях кейс и вытащил из него пакетик. Положил на стол. Александр распотрошил этот аккуратный пакетик. На столе лежало изящное и сложное сооружение — ключ от сейфа. Александр порылся в кармане, вынул неряшливый сверток и протянул Валентину.
— Что это? — спросил тот.
— Пленка.
— Требуются пояснения, — сказал Валентин, не беря сверток, и ладонью накрыл ключ.
— Наш общий друг Джерри приобрел известность статьями, в которых разоблачал неблаговидные дела и поступки некоторых деятелей, стоящих в оппозиции сегодняшнему руководству. Такой, понимаешь, искренний и неподкупный боец за правду и перестройку. А здесь на пленочке запечатлен этот боец в момент секретной встречи с представителем всем нам хорошо известной организации. С нашим представителем нашей родной организации. Наших органов.
— Крючок — хорошо, — согласился Валентин. — А гарантия, что это не туфта?
— Посмотри, — предложил Александр.
— Посмотрю. А где же все-таки Катерина?
Будто откликаясь на зов, явилась Катерина. Как никогда небесно хороша. Она переступила порог шашлычной и замерла на миг. За ней Артем. Артем улыбался.
Валентин просто смотрел на нее, а Александр махал рукой, звал.
Катерина молча поцеловала Валентина и устроилась рядом с ним. Артем тоже уселся. Стол был большой, для шестерых.
— Артем, будь другом, сообрази что-нибудь пожрать и выпить, — забывшись, распорядился Александр.
— Не по адресу, Александр… — с угрозой напомнил Артем.
— Я все сделаю, — сказал миротворец Глеб и, вставши, направился к кассе, к буфетной стойке, к окну выдачи.
— Как жила без меня, родная моя? — спросил Валентин.
— Жила, — неопределенно ответила вялая Катерина.
Артем быстро глянул на нее, тут же отвел взгляд.
— Ну и слава Богу, — удовлетворился ответом Валентин. — А у меня ужасная поездка была, ужасная! Не партнеры — негодяи. Нахальные, скользкие, трусливые… Все-таки припер я их к стенке.
— Все твои требования выполнены, Валек, — напомнил Александр.
— О деле, значит, — осознал намек Валентин. — Но я еще не разобрался с пленкой.
Он развернул мятую бумагу, взял кассету и, растягивая строптивую пленку, стал рассматривать кадрики. По-видимому, ни черта не поняв, бросил кассету на стол и, бессмысленно глядя на Александра, в нерешительности потрогал себя за нос.
Нарядный, жизнерадостный, благорасположенный ко всем иностранец влетел в шашлычную, как райская птица. Взмахнул руками (широкие рукава куртки — крылья), увидев честную компанию и, почти танцуя, направился к ним. Он подошел. Он сиял от счастья видеть их:
— Счастлив видеть вас, Катрин. Здравствуйте, Александр. Хеллоу, Вэл! — а Артему приветливо поклонился.
Не отвечая иностранцу, Александр спросил у Валентина:
— Зачем он здесь?
— Проверить пленку, — ответил Валентин и кинул кассету иностранцу.
С криком: «Ап!» иностранец поймал ее и, только глянув, радостно подтвердил:
— Это она!
— Что ж, забирай ее, Джерри, — разрешил Валентин. Джерри положил кассету в карман, одарил всех, абсолютно всех — Валентина, Александра, Катерину, Артема — ослепительной улыбкой на двадцать четыре, по крайней мере, превосходных американских зуба и, извиняясь интонацией, объяснил необходимость тотчас покинуть их:
— С каким удовольствием я бы посидел с вами! Но, но, но… Пресс-конференция в МИДе, — ринулся к выходу, чуть не налетел на Глеба с перегруженным подносом, и последним его словом было веселое слово: — Пардон!
Глеб шмякнул поднос, заставленный в два слоя жестяными овалами с шашлыками, на стол и предложил:
— Разбирайте. А я водки принесу. В буфете только польская водка и боле ничего.
— Польская так польская, — согласился Александр, ощущая себя хозяином стола и, опередив всех, тоже неизвестно отчего оголодавших, быстренько хватанул с подноса порцию поприглядистее. Рассматривая баранину, посомневался вслух: — Не рискуешь с иностранцем, Валек?
— Приходится платить за услуги, Сандро. А риск… Настоящее дело без риска не делается.
— Какие такие услуги он тебе оказал? — настороженно поинтересовался Александр.
— Ну, об этом пусть у нас с ним голова болит… — начал было Валентин, но замолк, потому что Глеб, ставя две бутылки на стол, перекрыл собеседника. Глеб сел, и Валентин продолжил: — Впрочем, расскажу, если хочешь, немного погодя. Выпьем, и расскажу.
И стаканы принес Глеб. Не было в этом заведении рюмок, только стаканы. Слава Богу, гладкие, неграненые. Глеб разлил всем. Не помногу, граммов по шестьдесят. Катерина подняла стакан и, раскрутив в нем водяру, победительно рассмеялась.
— Со свиданьицем! — возгласила она и, отсмеявшись, махнула до дна.
Катерина сжевала необходимый как закусь малый кусочек, взяла, пока все принимали дозы, с Валентиновых колен кейс, порывшись в нем, извлекла большой конверт и протянула через стол Александру:
— Помнится, я обещала тебе ответный подарочек. На долгую память, Сандро. На долгую, долгую память.
Поспешно проглотив недожеванное, Александр взял конверт и спросил подозрительно:
— Что там?
— А ты посмотри, — беспечно разрешила Катерина.
В конверте были замечательные восемнадцать на двадцать четыре цветные фотографии.
…Голый Валентин в заграничном номере развлекался с голой дамочкой. Только на этой фотографии голая дамочка показала фотографу лицо. Голая Катерина смотрела в объектив и весело смеялась. И плотные шторы заграничного номера на этот раз были раздвинуты, открывая окно, за которым отчетливо читался неоновый лозунг: «Решения партии — в жизнь!»
Рассмотрев фотографии, Александр собрал их в стопочку и вложил в конверт.
— Ты спрашивал, Сандро, какую услугу мне оказал Джерри, — Валентин вежливо объяснил: — Вот эту самую. Ты, я думаю, консультировался по поводу этой пленочки с профессионалами. Куда им до Джерри! Мастер. Не правда ли, Сандро?
Александр сидел, ни на кого не глядя, и методично постукивал конвертом по краю стола.
— А магнитофонная запись? — наконец спросил он. Хватался за соломинку.
— Да, ведь еще и магнитофонная запись! — почему-то обрадовался Валентин, отобрал у Катерины кейс, вынул миниатюрный магнитофон и включил его. На два голоса потекла английская речь. — Что ж, запись как запись. Только у тебя она с купюрами. А вот эта — без купюр.
Вдруг английская речь без паузы, перешла в русскую.
«— Убедительно, Валентин? — спросил незнакомый баритон.
— Вполне, вполне, — ответил драматический тенор Валентина.
— Теперь что говорить?
— Скажем этому мудаку, что он — полный болт.
— Или наоборот, — предложил баритон. — Скажем этому болту, что он полный мудак».
Валентин выключил магнитофон. Щекой прижавшись к его плечу, хохотала, не стесняясь, Катерина. Александр отшвырнул конверт, конверт отлетел к стеклянной стене, налил стакан водки и, не отрываясь, выпил до дна. Встал, не то приказал, не то попросил:
— Удави его, Глеб.
— Мы с Артемом этим не занимаемся, — мягко, почти извиняясь, сказал Глеб. — У нас другая профессия. Кроме того, как ты совсем недавно мне напомнил, сегодня истек срок нашего контракта. Как договаривались, деньги на бочку, Александр.