Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный сам

— Тварь! — выдохом произнес Александр.
— Деньги! — уже сурово потребовал Глеб. Александр выдернул из внутреннего кармана пиджака запечатанную пачку пятидесятирублевок и брезгливо кинул Глебу. Тот поймал пачку, положил ее на стол и посоветовал на прощанье: — И не делай глупостей. Вокруг его мальчики. Насколько я понимаю, вы знак им давали, трогая себя за нос? Чтобы Джерри пустили? Так, Валентин?
— Именно так, — подтвердил Валентин, а Катерина, блаженно улыбаясь, заключила:
— Сандрик, ау!
Александр рванулся к ней, но Артем был начеку: перехватив правую руку Александра, он сделал ему очень больно и усадил на прежнее место.
— Сдали меня, сявки? — спросил Александр.
— Нет. Просто мы с сегодняшнего дня на заслуженном отдыхе и ни во что не вмешиваемся. Отдыхать предпочитаем спокойно и тихо. То есть без драк и перестрелок.
— Перекупили вас, — по своей воле продолжал сидеть Александр, никто его не принуждал.
— Пока еще нет, — признался Глеб и обаятельно улыбнулся.
— Шел бы ты отсюда, Сандро, а? — посоветовала Катерина.
— Ты… Бикса рваная, — заорал вдруг Александр.
— Спокойно, Александр, — попытался усмирить его Валентин. И попытка удалась потому, что из подопечного вышел пар. Весь. — Да, а что же ты свой ключ не забираешь, Сандро?
— Какой ключ? — в беспамятстве спросил Александр.
— От сейфа, в котором ровно пятнадцать тысяч. Мой гонорар за перевоз. Я его дарю тебе, — Валентин разыскал на столе ключ и протянул его Александру. Тот, не соображая ничего, ключ принял. — Сейф этот в том же банке, где хранятся наши с Катериной полтора миллиона.
— Для начала новой жизни за границей — вполне сносно, — констатировала Катерина.
Александр встал, подкинул на ладони ключ и пообещал:
— Я этот ключ тебе на гроб положу, Кэт.
Сунул ключ в карман и расслабленно направился к выходу. В отдаленном углу шашлычной из-за стола поднялись два крутых паренька и вопросительно посмотрели на Валентина.
— Что ж, проводите на всякий случай! — громко объявил им о своем решении Валентин. Пареньки удалились следом за Александром.
Катерина взяла со стола бутылку, прочитала этикетку, разлила по стаканам и тост произнесла:
— По маленькой с устатку.
Выпили с устатку. Не закусывалось чего-то. Артем прогулялся к стеклянной стене, подобрал брошенный Александром конверт и, вернувшись, чисто автоматически стал вытаскивать из него фотографии.
— Дай сюда, — рявкнула Катерина. Артем испуганно протянул ей конверт. Она вырвала конверт, швырнула в еще открытый кейс, который помещался на коленях Валентина, и с треском захлопнула крышку.
Валентин покосился на нее, потом перевел оценивающий взгляд на Глеба и Артема.
— У меня к вам предложение, ребятки. Во избежание всяческих недоразумений мне бы хотелось обеспечить полную безопасность Катерины. Полную. Согласен на все ваши условия. Беретесь?
— А подумать нельзя? — поинтересовался Глеб.
— Чего уж тут думать, — по-хозяйски оценил ситуацию Валентин. — Да или нет?
Глеб оглянулся на Артема. Тот ковырял вилкой стол.
— Пусть будет да, — решил Глеб и поднял над столом руку. Валентин ладонью хлопнул по ладони Глеба. Сделка состоялась.
— А меня спросили? — подала голос Катерина. — Нужна ли мне ваша безопасность?
— Нужна, ласточка моя, нужна! — заверил Валентин.
Торжественно открывали новый отель для иностранцев. С советской стороны главным в этом представлении был ответственный товарищ Каленов Валентин Феликсович, а от фирмы, построившей этот отель, итальянец, седой, как лунь, и энергичный, как конь, прямо-таки грызший от нетерпения удила. Оба, естественно, в смокингах и, как водится, в бабочках. Под аплодисменты Валентин протянул итальянцу громадные ножницы, которыми тот в двух местах перерезал алую (уступка местным туземцам, до конца отстаивающим свои принципы) ленту. Вернул ножницы Валентину (ножницы неизвестно как тотчас исчезли), а полоску шелка, оставшуюся у него в руках, галантно предложил первой даме сегодняшнего международного праздника.
Первой дамой сегодняшнего праздника была Катерина. В алом платье, с голыми плечами, подвижная как незамужняя девица, на мгновение прикрыла ладошкой слегка приоткрытый рот, тем самым обозначив легкий испуг от неожиданности, смущенье от оказанной ей великой чести и восторг по этому поводу, приняла кусок ленточки и ловко завязала его на своей обнаженной шее кокетливым бантом. Итальянец в восхищении вознес руки к небесам. Сейчас же вспыхнули повторные рукоплескания.
Итальянец подставил Катерине кренделем вывернутую руку, и они вошли в мраморные чертоги. Они шли впереди, а за ними двигалась нарядная толпа, ничуть не похожая на нашу социалистическую толпу, в которой царит одно желание: обогнать рядом идущего к чему-то, чего должно не хватить. Нет, эта толпа двигалась неспешно, понимая, что всем всего хватит. Скоростными лифтами вознеслась под небеса, где — под небесами — существовал ресторан, готовый к изысканному приему.
Первым с бокалом в руках подошел к микрофону, установленному в центре зала, Валентин Феликсович Каленов:
— Дамы и господа! Дорогие товарищи! Друзья! Мы все здесь собрались для того, чтобы воочию оценить результат, я бы еще добавил такое слово как — символ, успешного сотрудничества нашего нового перестраивающегося государства с теми силами, с теми людьми западного мира, которые видят богатейшие перспективы объединенных действий всех стран всего мира. За великолепный результат! За обнадеживающий символ!
Валентин по овацию лихо опустошил бокал, взглядом нашел Катерину, легким кивком позвал и протянул руку навстречу. Катерина шла к нему под музыку, которую изверг расположившийся на эстраде оркестр. Не рок, не ламбаду играл оркестр. Вальс из «Летучей мыши».
И вновь аплодисменты. Дивная пара — Катерина и Валентин — в изящном согласии кружились на новеньком сверкающем паркете.
В зале только-только развернулась всеобщая халява, когда Валентин и Катерина покинули изобильный ресторан. Спустились на лифте, швейцар в драгоценной ливрее распахнул перед ними дверь. У гранитных ступеней их ждали.
Глеб и Артем подвели Катерину к знакомому ей «Вольво», устроились в нем все втроем и уехали. Валентин сделал им ручкой и влез в свой «Мерседес». «Мерседес» тронулся, и сразу же в хвост ему пристроился «жигуленок» с крутыми пареньками.
Пили в тесной комнатушке холуя Леши в той, которую Катерина величала лакейской. Все правильно угадала она: и сундучок здесь был, и застоявшийся тяжелый дух.
— А почему не Катьку? — спросил Леша, разливая по очередной. Пили водяру стаканами. А закусывали квашеной капустой и рыбой в маринаде из консервной банки. Леша любил гудеть в походной обстановке, так сказать, по-боевому.
— Нет, эта сука еще в ногах у меня валяться будет, ботинки лизать! — Александр щурился от удовольствия, представляя, как эта сука лижет его ботинки. Помечтал и вернулся к жизненным реалиям: — С него, с него начну я, Леха!
Леха обнял его за плечи, заглянул в растекшееся от водки лицо, пожалел:
— Эх, Санек, порчила ты мой, мокрогубый! Повязала она тебя на всю твою воровскую жизнь, повязала. Так бы и говорил, а ты мне горбатого лепишь!
— Нет, ты не прав, — с пьяной убежденностью возразил Александр. — Его пришить надо немедленно, чтоб другим фраерам неповадно было. А через нее на мои бабки выйти.
— Ты это серьезно, Саня? — обеспокоился прожектерством собутыльника Леха.
— Куда серьезнее. Сейчас главное — работничков подходящих найти.
— Саня, Саня! — укоряюще отметил Леха, — Совсем ты изблюдовался со своими центровыми. Все не по-нашему, все не по-простому, все с подходцами. Знаешь же, что не найдешь работничков на такую громкую мокруху, а все темнишь, со мной темнишь. Ты же хочешь, чтобы я его завалил. Да?
Александр поднялся с табуретки, и, стоя, выпил. Леха тоже перелил в себя стакан — небрежно.