Полицейский

— Вас господин начальник разыскивает, — сказал дежурный надзиратель. — Скажите, сейчас буду.
Бахтин разделся и пошел к Филиппову. Начальник сидел за столом в полном сиянии полугенеральской формы.
К трехсотлетию дома Романовых в тринадцатом году его произвели в статские советники. Чин промежуточный. Уже не полковник, но еще не генерал. У стены на стульях два офицера, капитан и поручик.
— Знакомьтесь, господа, — сказал Филиппов, — это наш лучший криминалист Бахтин Александр Петрович. Офицеры вскочили, звякнув шпорами.
— А это, Александр Петрович, скажем так, наши коллеги из контрразведки, капитан Устимович и поручик Грачев.
— Господин Бахтин, — капитан взял бумаги на столе, — кажется, вы занимаетесь этим неприятным делом? — К сожалению.
— Мы принесли вам все документы, касаемые бывшего поручика Копытина. Между нами, бежал он с позиций не просто так. Дело в том, что кто-то дал ему сигнал. В 1913 году в Варшаве Копытина завербовала германская контрразведка. Он проигрался, был весь в долгах, этим воспользовались. Бежал он с позиций, узнав, что мы должны его арестовать. Отец его погиб в Порт-Артуре, мать умерла. Его воспитывал дядя. Сенатор Лодкин, брат матери.
— Постойте, это какой Лодкин? Не тот, что упоминался в связи с аферой в Дворянском земельном банке.
— Да, но, скажем так, Сенатская комиссия решила не выносить сор из избы. Сейчас он член правления Волжско-Камского банка и имеет акции нескольких железных дорог. В общем, господин весьма богатый и с разветвленными связями. — У вас есть список похищенного?
— Мы принесли. Дело Копытина в связи со смертью нами прекращено. Факт кражи, юрисдикция ваша. Так что, позвольте, господин статский советник, откланяться.
— Спасибо, господа, что вы так любезно откликнулись на нашу просьбу. Истинный пример сотрудничества военных и гражданских властей. Но так вас отпустить не могу. Потому прошу в соседнюю комнату, откушать, чем Бог послал. — Филиппов гостеприимно указал офицерам на дверь. — А вы, Александр Петрович, к должности немедля приступайте, а то вас, батенька, свидетели заждались.
Бахтин усмехнулся. Любил их начальник всевозможные застолья и устраивал их по любой причине, словно собирался перед отставкой наесться за казенный счет. В Департаменте полиции уже поговаривали, что на место Филиппова метят коллежского советника Кирпичникова. У дверей своего кабинета Бахтин увидел давешнего сторожа. Он сидел на стуле, положив руки на колени, опасливо поглядывая на проходящих людей. — Тебя господин Литвин вызывал? — Так точно, ваше высокоблагородие. — Чего же ты сидишь? — Не могу знать.
Бахтин приоткрыл дверь, в кабинете Литвин допрашивал солидного господина в дорогом пальто с шалевым меховым воротником. — Орест, вам нужен сторож? — Нет, Александр Петрович. — Иди, братец, спасибо тебе.
Старик радостно вскочил и зашагал к выходу. Бахтин вошел в кабинет. Литвин встал. — Так вы и есть Илья Семенович?
— Да, — ответил господин в пальто, — я Илья Семенович Малкин. — Моя фамилия Бахтин…
— Как же. — Малкин вскочил, улыбнулся не без приятности. — Читал о вас в газетах. Я, господин Бахтин, весьма люблю криминальные сюжеты. Я видите ли, драматург.
— Ах вот как, — Бахтин достал портсигар, — угощайтесь. Они закурили. — Каких пьес автором изволите быть?
— Я пишу-с под псевдонимом Илья Осенин, все больше сценки из народного быта, да уголовные драмы.
И Бахтин вспомнил Тверь, театр и спектакль «Ожерелье графини», чудовищную белиберду, написанную в духе плохого французского романа, но театр работал на аншлаге. — Я видел вашу пьесу в театре в Твери. — «Ожерелье графини»?
— Именно. Нам очень приятно сделать с вами знакомство, господин драматург, но суровая реальность полицейской службы предписывает допросить вас по всей строгости.
— Так сделайте одолжение, позвольте, я только пальто сниму.
— Располагайтесь, как вам удобно. Я сейчас чаю прикажу. Распорядитесь, Орест. Литвин вышел.
Илья Семенович снял пальто, оказался в английском пиджаке, дорогом галстуке «павлиний глаз» и пестром жилете. — Слушаю вас. — Видимо, суть дела вам мой помощник разъяснил.
— Да, так мне скрывать нечего. — Пальцы Малкина нервно пробежали по брелокам цепочки часов. — Вот и хорошо. Что за люди были в театре?
— Так вот какое дело, господин Бахтин, я, видите ли, игрок… — Карты, бега, рулетка?
— Избави Бог, на бегах никогда не был, карты дома, с гостями, по маленькой, а рулетку лишь в синематографе видел. Я люблю бильярд. Играю в гостинице «Стрелка»… — Каменноостровский, 2?
— Именно. Играю там давно, уж больно столы хорошие, да публика все больше наша, театральная. Но, конечно, бывают и чиновники, и иные господа. Давеча играл с одним гостем. Он часто там бывает с приятелем… — Кто такие?
— Фамилии не знаю. Зовут одного Николай Ильич, а друга его Василий Карпович. Оба они игроки хорошие. Но у нас закон. Больших ставок не делать. А тут, как назло, начал играть с Николаем Ильичом и просадил «катю». Жаль. Я за бумажником полез, а он и говорит, выручи, мол, Илья Семенович, дело торговое срывается, телефон нужен. Пусти на пару часов в театр и мы в расчете. Мне не жалко, я их пустил.
— Илья Семенович, а эти господа часто бывают в бильярдной?
— Да каждый день, считай, после обеда. Они, как я понял, «зайцы» биржевые. С утра накрутятся, потом обедают и шары покатать идут.
— Илья Семенович, скажу вам откровенно, — Бахтин улыбнулся, — влипли вы в историю поганую. Невольно стали соучастником двойного убийства и крупного ограбления…
— Господин Бахтин. — Малкин вскочил. — Бога побойтесь…
— Да вы садитесь, садитесь. Из положения сего трудного есть выход.
— Так уж не темните, господин Бахтин. — Малкин достал платок и вытер сразу вспотевшее лицо. — Выход-то какой?
— Все просто, вы немедленно с господином Литвиным едете в «Стрелку» и начинаете шарики катать, а как появятся ваши знакомцы, дадите знак. Ну как?
— С моим удовольствием. Не вижу здесь ничего, что могло бы запятнать мое звание интеллигентного человека. — Тем более.
— Александр Петрович, — в кабинет заглянул Кунцевич, — вас Свиридов ищет. — Иду.
— Так вы ко мне поднимитесь, — попросил Кунцевич.
В столе приводов было, как всегда, тихо. Только писцы, заполняя формуляры, перекидывались отдельными фразами.
Надзиратель Свиридов поднялся навстречу Бахтину. — Что у тебя? — Да есть кое-что, господин надворный советник. — Выкладывай.
— У Немировского родственник имеется, Леонид Петрович Немировский, капитан Добровольного флота. — Ну и что?
— Так вот, перед самым ограблением он проиграл в Купеческом клубе пять тысяч рублей, а вчера деньги отдал. — Так, вот это уже интересно.
— Да более того, Александр Петрович, он за квартиру долг заплатил. В магазине рассчитался и, как я выяснил, погасил вексель. Но не сам, а оплатил его какой-то господин, назвавшийся его сослуживцем. — Сумма? — Две тысячи двести. — Молодец Свиридов.
Бахтин подивился непомерному усердию надзирателя. Свиридов долго служил писцом в столе приводов, потом стал надзирателем. Он прекрасно писал протоколы и обладал феноменальной памятью. Целыми днями он ездил в трамвае, в пригородных поездах, крутился на рынках, точно срисовывая беглых и разыскиваемых. А тут внезапно сыскную инициативу проявил.
— Это не все. При обыске убитого Копытина мы обнаружили вот этот план. — Что за план?
— Квартиры ювелира с пометками. Я господина Немировского спросил, что за знаки такие. Так он чуть в обморок не упал. — Вот за это, Свиридов, тебе большое спасибо. Наводка, причем навели люди близкие. Знающие, где лежат алмазы пламенные.
Бахтин закурил. В общем-то, все складывается достаточно ясно.
— Дай мне, Свиридов, протокол допроса Немировского. Так. Так. Пока ничего. Стоп. Вот, что он говорит о человеке, которого Копытин называл прапорщиком Галкиным. Вот оно.
«…Было еще два человека. Одного я не запомнил. Лицо у прапорщика Галкина неприятное, мясистое, актерское лицо…»