Полицейский

Актерское лицо. И тут Бахтин вспомнил Петра Ивановича, его информацию о московских Иванах. Сабан и Метелица.
Сабан. Ну конечно. Он же везде выдает себя за актера. Вжился в образ, сволочь. — Дай мне, Свиридов, карточку Сабана. — Сафонова Николая Михайловича? — Память у тебя… — На том стоим.
Через час Бахтин звонил в дверь к Немировскому. Ему открыла горничная. Видимо, испуг на ее лице теперь уж не пройдет никогда. — Я могу видеть Бориса Сергеевича? — А вы кто будете, как доложить? — Вы меня не помните? — Ой, конечно из сыскного вы, барин.
— Правильно. Так и доложи, барин из сыскного.
Горничная помогла Бахтину снять пальто, проводила в гостиную.
Бахтин сел в кресло, огляделся. В этой дорого, со вкусом обставленной комнате ничего не напоминало о недавнем несчастье. Бахтин даже закурить не успел, как появился хозяин.
Немировский был в визитке, полосатых брюках, красивом галстуке. — Господин Бахтин, слушаю вас.
— Борис Сергеевич, вы запомнили лицо прапорщика Галкина? -Да. Бахтин достал из кармана фотографию Сабана. — Он, — уверенно сказал ювелир. — Он. — Ну вот, полдела мы и сделали. — А мои ценности?
— Это вторая половина дела. Борис Сергеевич, у убитого бандита нами найден план квартиры с непонятными отметками. Поглядите еще раз.
Немировский взял в руки листок, и Бахтин увидел, как побледнело его лицо.
— Откуда это… Впрочем, вы сказали, найдено у убитого. — Я могу узнать, что это за пометки? — А это важно? — Очень.
Ювелир поднялся, нервно зашагал по гостиной. Английские часы на темно-красной, дорогого дерева колонне словно отсчитывали его шаги. Так. Так. Так.
— Как же мы дальше-то будем, Борис Сергеевич? — прервал молчание Бахтин.
— Я в замешательстве, в неком испуге даже. Видите ли, крестиками отмечены места, где находятся скрытые сейфы с основными драгоценностями. — Поясните, пожалуйста.
— Понимаете, господин Бахтин, наше ювелирное дело само по себе опасное. Ежедневно можно ожидать разбоя, кражи. Поэтому еще дед учил отца, а он меня, прятать самое ценное в надежных местах. — Значит, вы не все отдали грабителям?
— Конечно. Я отдал им только те наличные деньги, которые снял со счета в банке, чтобы завтра передать их строительному подрядчику. — А валюта?
— К сожалению, была приготовлена для расчета со стокгольмским поставщиком. — А ценности?
— Я отдал золотые изделия с белыми сапфирами, гранатами и полудрагоценными камнями. Алмазы, бриллианты, цветные сапфиры, рубины, изумруды, то есть главное мое богатство, остались. Слава Богу, что эти господа ничего не понимали в камнях. — Ну и выдержка у вас, — изумился Бахтин.
— Учтите, Александр Петрович, что я был твердо уверен, что это происшествие — ошибка, которая дня через два прояснится. — Борис Сергеевич, у вас есть племянник? — Да. Морской капитан Леонид Немировский. — Он мог знать о ваших секретах?
— Нет. Стенные сейфы делал мой мастер, проработавший много лет в моей фирме. — А где он сейчас?
— К великому сожалению, умер. Но за него, если бы Станислав был жив, я готов поручиться всем своим состоянием. — Может быть, прислуга? — Исключено.
— Но кто-то видел ваши лабазы. — Бахтин закурил. Немировский молчал. — Борис Сергеевич, — улыбнулся Бахтин, — ну не вы же начертили этот план?
— Александр Петрович, возьмите его и попробуйте найти хоть один сейф.
Бахтин встал, взял бумажку. Что за черт, почему-то дверь в гостиной была расположена в другой стороне. — Подождите, Борис Сергеевич…
— Александр Петрович, это план моей варшавской квартиры, она очень похожа на нынешнюю. Впрочем, я и искал такую. — Значит?.. — Именно.
— Но вы испугались, когда я вам показал план. Почему?
— Потому что его знал всего один человек. Но я не хочу об этом говорить. — Увы, придется, Борис Сергеевич. — Это женщина. — Я понимаю, но мы должны знать. — Людмила Павловна Белоусова. — Она бывала в этой квартире?
— Нет. Мы расстались с ней перед войной. Подождите, Леонид помогал мне складывать ценности. — Значит, все-таки ваш племянник?
— Знаете, Александр Петрович, о Лёне говорят много плохого. Но он, как бы вам сказать, человек, начитавшийся Жюль Верна. У него необыкновенная страсть к приключениям. Ну сами подумайте: дрался с морскими пиратами, помогал марокканскому бею воевать с французами, оказывал услуги персидскому двору и бухарскому эмиру. А то, что он мимо японцев тайно вывез из Порт-Артура деньги, знамена и документы. Весьма отважный человек. Правда, игрок. Но не болезненно азартный. — Вы ему помогаете деньгами? — Никогда. Я сейчас принесу вам его фотографию. Немировский вышел, а Бахтин вдруг почувствовал неосознанную тревогу, он пока не мог никак понять, в чем дело. Внезапно раздался звонок в дверь.
Бахтин выскочил в прихожую, схватил за руку горничную. — Откроете по моему сигналу.
Он спрятался за портьеру и достал наган. Горничная открыла дверь, на пороге стоял человек с точильным станком. — Ножи точим, барышня, ножницы, мясорубки. — Да нам не надо, иди себе.
— Что ж ты, такая молодая и в гости меня не позовешь. Хозяев боишься? — Спит хозяин, иди себе с Богом. — Эх, барышня, не дала заработать. — Иди себе, иди.
Дверь захлопнулась. Бахтин прислушался. Точильщик уходил вниз. Бахтин подбежал к окну. Точильщик вышел на улицу и, видимо, попросил прикурить у человека в студенческой шинели. Что-то сказал ему и ушел.
— Скажите, — спросил Бахтин у горничной, — кто еще приходил сегодня. — Рассыльный из магазина… — Зачем?
— А он квартирой ошибся. Ему надо было ниже этажом спуститься. — Кто там живет? — Какой-то господин.
Бахтин спустился ниже этажом, позвонил в дверь. Она приоткрылась осторожно, на ширину цепочки. — Вам кого надо? — Хозяин дома? — Нет. — А хозяйка? — Барыня уехала в портнихе. — А вы горничная? — Да.
— Скажите, милая, ваши хозяева нынче ждали посыльного из магазина? — Нет. — Спасибо. Дверь захлопнулась.
Вот тебе и Сабан. Ну орел. Знает точно, что никто не ждет его здесь. Как рассчитал точно-то. Полиция все отработала и ушла ловить налетчиков, а они снова в гости к ювелиру. Молодец. Значит, или Сабан, или тот, кто навел, знают о дорогих камнях, спрятанных в стенных сейфах. Сабан — налетчик опытный. Человек рисковый. В прошлый раз он взял деньги, валюту, золото. Ему этого вполне бы хватило. Но он идет снова, значит, кто-то заставляет его. И этого человека Сабан боится. Бахтин поднялся в квартиру Немировского.
— Что случилось, Александр Петрович? — взволнованно спросил ювелир.
— Борис Сергеевич, мне кажется, что вас вновь собираются посетить ваши друзья.
— Не может быть!.. — Немировский вскочил, нервно забегал по комнате. — Не может быть.
— Может, — жестко сказал Бахтин, — мне нужно телефонировать на службу. — Пойдемте в кабинет.
— Скажите вашей горничной, чтобы дверь не открывала никому. — Хорошо.
В кабинете все было так же, как вчера. Впрочем, нет, один книжный шкаф уже заполнили книги. Бахтин поднял трубку.
— Барышня, 43 — 880. Владимир Гаврилович, это Бахтин.
— Узнал тебя, Александр Петрович, что скажешь хорошего? — Голос Филиппова был благодушно домашний. Видимо, неплохо посидел он с офицерами из контрразведки.
— Да что сказать-то, кажется мне, что вчерашние гости не допили. — Как это понимать? — Хозяин их не тем вином угощал.
Филиппов был сыскарь догадливый, он сразу сообразил, в чем дело.
— Ты хочешь сказать, что у хозяина очень дорогие вина припрятаны. — Точно. — Значит, ребята их допить решили.
— А почему не допить, если это делу не помеха. Надо гостей встретить как следует, хорошо бы пяток официантов прислать. — Так… так… — Только не хотелось бы, чтобы люди знали… — Любопытные есть? — Именно.
— Ну ничего, официанты к Сергею Макаровичу зайдут. — Нуда, дело военное. — Понял тебя. Они к тебе через соседей доберутся. — Вот и славно. — Литвин нужен? — Пусть шары катать едет.
— Для тебя сообщение. Телефонировал твой друг с Вяземского подворья, сказал, что в четыре пополудни в знакомом месте будет. Просил передать, что дело срочное.